Я тебя похищаю - Полина Рей

Женщина вздрогнула, проследила за передвижениями Маруси, после чего свела брови на переносице.

Я же потрепала дочь Глеба по волосам и, когда она взяла меня за руку, последовала за ней.

— Папа сказал, что мне нужно проследить, чтобы ты поела! — воскликнула Маруся. Мы подошли к столу, за который девочка меня и усадила, а сама куда-то умчалась.

— Я Нина, няня Маши, — представилась незнакомка, и я кивнула.

А сама подумала, стоит ли мне отвечать взаимностью. Впрочем, Нина ведь вряд ли знала о том, что именно сделал Глеб, и почему я оказалась здесь.

— Алёна, — всё же ответила няне, и та улыбнулась.

Я же почувствовала себя неуютно. Не представляла, о чём можно было говорить с Ниной. Сказать ей, что меня держат здесь насильно, и просить о помощи? Не самый лучший вариант. Няня Маруси сочтёт меня сумасшедшей — это как минимум. Ну или просто сделает вид, что не поняла, о чём речь, чтобы только сохранить своё место.

— АльСанна сейчас тебя накормит! — возвестила Маруся, вернувшаяся обратно бог знает откуда. — Это наша кухарка, она очень вкусно готовит.

Девочка забралась на стул и, подперев кулачками подбородок, посмотрела на меня.

— Папа уехал и сказал, чтобы я тебя не будила, пока ты сама не встанешь.

— Хм, вот как? И когда он вернётся?

— Наверное, как и всегда — поздно вечером. — Маруся пожала плечами. — Он вообще очень много работает.

Прекрасно! Меня охватила злость. Значит, Ледов просто рассчитывал на то, что я просижу взаперти до момента, пока он вернётся? А как же то, о чём мы говорили с ним вчера?

— Доброе утро, — поздоровалась пожилая женщина, вошедшая в тот момент, когда я уже собиралась покинуть кухню и пойти выяснить, можно ли мне выйти из дома. Хотя, мало рассчитывала на это, но и бездействовать попросту не могла.

Передо мной оказался кофейник, чашка, тарелка с блинчиками, тосты, сыр, джем, фрукты. И всё это с такой ловкостью, будто еду доставал из шляпы фокусник.

— Это АльСанна, — представила кухарку Маруся. — АльСанна, а это Алёна.

— Я Александра Александровна, — тепло улыбнулась та в ответ. — Но этот пострелёныш зовёт меня АльСанной. Вы тоже можете звать меня так.

Я свела брови. Персонал, работающий на Ледова, совсем не соответствовал тому, каким для меня был хозяин этого жилища. Это понуждало постоянно быть начеку.

— А вы можете звать меня Алёной, — всё же откликнулась я, мысленно добавив про себя, что рассчитываю на то, что слишком долго лицезреть меня в доме Глеба им не придётся.

Желание съесть хоть что-то было таким сильным, что я не сдержалась — принялась за блины. Возможно и стоило объявить голодовку, но я уже понимала — долго так не вынесу.

Через несколько минут кухарка с няней вышли из кухни, и мы с Марусей остались вдвоём.

— Скажи… я тут услышала ваш разговор с Ниной, — начала я издалека, отставив чашку с кофе. — Вы говорили о твоей маме…

Я понимала, что эта тема слишком скользкая, и я ступаю по тонкому льду, но и сидеть сложа руки не желала.

— Да, о маме, — кивнула Маруся. Вроде бы восприняла мои слова спокойно, и я выдохнула с облегчением.

— Она любила музыку? — продолжила я расспросы.

— Да. У неё даже целая музыкальная группа была.

— Вот как? А название не скажешь?

— Ой… — дочь Ледова потёрла лоб, а я в очередной раз удивилась тому, насколько она порой ведёт себя по-взрослому. — Что-то с вареньем связано.

— С вареньем? — удивлённо вскинула я брови.

— Да. Точнее… с джемом! Вот. Но точно не помню.

Я кивнула, мысленно делая пометку, поискать в интернете, когда будет такая возможность, что-то о группе, связанной с джемом.

— А как мама погибла? — после некоторых раздумий, тихо спросила я, и даже губу закусила, ожидая ответа от Маруси.

И почти сразу поняла, что вот это как раз и было хождение по тонкому льду.

Дочь Ледова стала ёрзать на стуле, словно ей хотелось вскочить и сбежать, но она уговаривала себя остаться на месте. А по прошествии пары минут, обернувшись на дверь, ведущую в кухню, Маруся подалась ко мне и прошептала:

— Идём! Я кое-что тебе покажу!

Я застыла на месте, потому что в голову вдруг полезли совершенно дурацкие мысли. Может, у Ледова тут какой-нибудь храм имени его покойной жены? Или вообще — комната-склеп, где лежит её бренное тело? Даже нервный смешок с губ сорвался, настолько вдруг неспокойно стало от картинок, замелькавших перед глазами.

— Кое-что — это что? — всё же спросила я шёпотом, на что дочь Глеба потянула меня за руку, понуждая подняться на ноги.

— Идём! — повторила она.

Мы покинули кухню и вышли в коридор. Маруся заозиралась, словно в шпионском фильме, после чего приложила палец к губам и скомандовала:

— Тише!

Это усилило мои страхи, но в то же время разбудило любопытство.

Пока мы с малышкой поднимались по лестнице на третий этаж, я успела убедить себя, что наверняка ничего страшного эту путешествие мне не принесёт. Вряд ли Глеб при наличии в доме маленького ребёнка обустроил то, что я успела нарисовать себе в фантазиях.

— Это здесь, — всё тем же шёпотом сказала Маруся, когда мы оказались перед дверью.

Вроде бы обычная дверь, одна из тех, что располагались по обеим сторонам коридора, но у меня сердце при виде неё застучало, как ненормальное.

— Ты меня только подсади, — продолжила девочка, указывая наверх. — Или сама достань.

— Достать что? — не сразу поняла я, когда воззрилась туда, куда смотрела Маруся.

— Ключ, конечно! — ответила она и добавила: — Подсадить сможешь?

Я сомневалась ровно долю секунды, за которую в голове моей пронеслось столько мыслей, что хоть караул кричи. И всё же пришла к выводу — если уж Ледов сделал так, что я оказалась запертой в его доме, пусть будет готовым к моему неподчинению и желанию узнать факты его жизни.

Подхватив Марусю подмышки, я приподняла её над полом. Девочка оказалась на удивление лёгкой, а может, это в моих венах взыграл адреналин, потому я сама себе показалась очень сильной.

— Всё, взяла! — сказала она, и я опустила её на пол.

В ладошке Маруси и впрямь был зажат ключ, которым она очень быстра открыла замок. Распахнула дверь и я сделала глубокий вдох, когда оказалась на пороге комнаты, в которую мы с дочерью Ледова в данный момент проникали самым незаконным образом.

— Ты только ничего не трогай, — наказала мне Маруся, закрывая за нами дверь. — А если тронешь, клади обратно так же, как и было.

Трупов в комнате не оказалось, что не могло не радовать. Музея памяти — тоже. По сути, здесь было нечто вроде кабинета. Стол с компьютером, возле которого валялись кипы бумаг. Диван, оставленный возле него пустой бокал. Пепельница на подоконнике. Стеллажи, заставленные книгами, на которые я даже не взглянула.