Галстук с тугим узлом - Леонид Орлов

— Я хочу вас немного проинструктировать, Станислав Васильевич, — сказал Шляпников. — Вас ввели в курс дела еще в Испании, где вы работали в последнее время и откуда вас направили сюда. Но понимают ли там всю сложность обстановки? Вам ее надо не просто знать, вам ее надо чувствовать. Иначе вы или дров наломаете, или просто не выполните задание. Формально вы возглавите «кризисную группу». Вы знаете, что это такое. Ребята работают там, где существуют угрозы, опасность для советских граждан. В районах с нестабильной политической обстановкой, в районах стихийных бедствий. Их задача — отслеживать ситуацию и делать все, чтобы советские граждане не пострадали, чтобы вовремя вывезти их из опасной зоны, грамотно оценить степень опасности. Я вас познакомлю с ними. Игорь Андреевич Сиротин из латиноамериканского отдела МИДа, а Александр Владимирович Борецкий — чисто «кризисник». Но работа с ними — ваше прикрытие, фактически вы будете работать сами, привлекая их как помощников в крайних случаях и только с моего личного разрешения, как прикрытие вашей миссии.

— Не думаю, что мне удастся долго скрывать свои истинные намерения, — пожал плечами Сергеев.

— И я не думаю. Но ваше главное оружие — официальный статус дипломатического работника в горячей точке. Вы официальное лицо, и это для вас большой плюс, в отличие от работы нелегалов. Нелегалы поставляют для руководства страны оперативную информацию, наша же задача и ваша именно сейчас и здесь — документальное подтверждение оперативных данных разведки.

— Трудно здесь? — спросил Сергеев.

— Контрас начали боевые действия еще в ноябре 1980 года. Я чувствовал тогда, что ситуация меняется, но предпринять мы ничего не могли. Мы убеждали сандинистское правительство, мы работали со всеми официальными и неофициальными лицами, кто имел хоть какое‑то влияние здесь, в стране, и в регионе в целом. Мы могли помогать законному демократическому правительству и пытаться создать основу для переговорного процесса. А в восемьдесят первом контрас начали проводить систематические рейды на подконтрольные правительству территории. Мы пытались погасить этот зачаток гражданской войны. Ведь это были лишь первые столкновения. Диверсии, террористические акты. Они пытались разрушить хозяйственные и стратегические объекты, атаковали подразделения народной милиции и сандинистской армии.

— Нам рассказывали, что контрас обучали аргентинцы. Есть якобы такой «аргентинский метод» борьбы с коммунизмом.

— Все правильно, — кивнул Шляпников. — Мы сообщали об этом. Повстанцам удалось привлечь на свою сторону часть крестьян, индейцев. Они создали по всей территории несколько своих баз. Им частично помогает местное население. Неизбежное расслоение. По этому поводу мы уже готовили ноту от нашего правительства правительству Аргентины. Речь шла о военных базах Лепатерик и Килали, где боевиков готовили опытные аргентинские коммандос из 601‑го разведывательного батальона. А «аргентинский метод» — это и есть метод террора, метод запугивания населения, метод, густо замешенный на крови.

Из всего, что Станислав Сергеев знал о Никарагуа раньше и что узнал уже здесь, в стране, из уст посла и Олега Ивановича Родионова, у него в голове сложилась вполне определенная картина. Страну раздирают на части внешние силы, хотя внутренние демократические круги пытаются нивелировать эти воздействия и стабилизировать ситуацию. Надолго ли? Вполне очевидно, что уверенности в окончательной победе демократии в стране у большинства населения нет. Да что населения! У государственных функционеров такой уверенности может не быть. И обоснованно.

Спецслужбы США слишком активно взялись помогать контрас, опасаясь, что сандинистское правительство свернет на социалистический путь развития. Помощь Советского Союза налицо, он помогает Никарагуа открыто, но как раз это и пугает многих сторонников демократии в стране. А если американцы помогают контрас из‑за содействия Советского Союза действующему правительству? И потом, СССР помогает экономически, предоставляет гуманитарную помощь, а вот чем помогают контрас США, не знает никто. Только догадываются. А то, что не понятно и не лежит на поверхности, всегда пугает. Это в природе человека.

Сергеев был почти уверен, что в недрах муниципальной власти, да и в государственных структурах Никарагуа многие не захотят пойти на прямой контакт с советским представителем. Идут на такой контакт лишь те, кому это предписывается служебным положением и должностными инструкциями. А кто‑то просто будет опасаться за свою жизнь, ведь контрас могут не простить любому из чиновников контактов с представителем советского МИДа. Нападения на учреждения власти не так уж и редки. Простой принцип запугивания всегда лежал в основе повстанчества. Азы, так скажем, любого антигосударственного движения. А тут еще и «аргентинский метод»!

Попытка войти в контакт с представителями Департамента местных самоуправлений не увенчалась успехом. Станислав пытался организовать встречу с одним из заместителей директора департамента, полагая, что сам директор — лицо слишком заметное. А советскому дипломатическому работнику с таким заданием, как у Сергеева, лучше все же оставаться до времени в тени. Но ни один из трех официальных заместителей на контакт не пошел, найдя вполне логичный повод уклониться от встречи.

Не хотел Сергеев прибегать и к помощи Родионова. Он понимал, что стоило ему хоть раз, хоть мельком «засветиться» по каналам советской внешней разведки, и вся его миссия будет мгновенно раскрыта. Он не сможет вообще ни с кем в Никарагуа наладить диалог, а тем более получить документальное подтверждение тем или иным событиям. Только дипломатический статус и только личные контакты, полученные в ходе работы. Официальной, а не нелегальной оперативной.

Помня рекомендации Родионова и ценя его опыт разведчика, Сергеев стал искать нужного человека в среде простых исполнителей, которые сами не принимают решения, но через которых проходит широкий поток информации. Перебирая фамилии более или менее важных должностных лиц департамента, он вспомнил об информации, полученной им при подготовке к командировке.

С начала семидесятых годов по договору между СССР и Никарагуа в Москву отправлялись учиться группы молодежи. В основном это были студенты‑медики, летчики гражданской авиации и инженеры. Да, инженеры‑энергетики, строители. Там же была группа студентов, отправлявшихся в автодорожный институт.

Запросив визовый отдел, Сергеев получил нужную справку. Действительно, в июле 1973 года в Москву отправлялась группа студентов инженерного вуза для обучения в Московском автодорожном институте. Список группы прилагался. Пробежав глазами по колонке из двенадцати фамилий, Станислав остановился на Хесусе Уголино. Вот он, память не подвела. Хесус Августо Уголино, 1952 года рождения, Манагуа. А сейчас Уголино занимал пост начальника автотранспортного управления Департамента муниципальных самоуправлений.

Сергеев посмотрел на часы и позвонил Родионову.

— Олег Иванович, можно к вам сейчас зайти? Мне ваша помощь нужна в одном щекотливом деле.

— Ну… — помедлил советник по культуре. — Не знаю, смогу ли я вам чем‑то помочь, но зайти вы можете. Буду рад.