Галстук с тугим узлом - Леонид Орлов

— Останови здесь, Джерри, — Коулман хлопнул водителя по плечу и повернулся на сиденье старенького открытого джипа, вглядываясь в заросли кустарника по обе стороны дороги.

В кронах низкорослых изогнутых дубов метались птицы, то ли пытаясь поделить добычу, то ли отгоняя от гнезд змею. Здесь, на Никарагуанском нагорье, было прохладнее и суше, чем в нездоровом климате болот Москитного Берега. И Коулман назначил встречу именно здесь, в департаменте Чонталес, севернее городка Эль‑Чиле, чтобы хоть немного отдохнуть от назойливых насекомых, вечного липкого репеллента на коже и излишней потливости, когда рубашка на спине и под мышками всегда остается мокрой.

Широкоплечий светловолосый Джерри Эптон, в прошлом морской пехотинец, держался уверенно. Это была его третья по счету операция за пределами Штатов. Начальство говорило, что из парня будет толк, что у него хватка настоящего разведчика‑диверсанта и что его просто надо немного направить и подучить. Нужный опыт приобретается в практической работе, а не в учебных аудиториях Вест‑Пойнта.

— Встреча пройдет здесь? — с удивлением спросил Эптон и достал карту.

— Здесь, здесь, — пробормотал Коулман и выбрался из машины на каменистую дорогу.

Встреча на глухой дороге была назначена по всем правилам конспирации за два часа до этого. Даже здесь, на территории, контролируемой никарагуанскими контрас, следовало вести себя осторожно. Коулман вытащил из бокового кармана куртки рацию.

— Эмилио, вперед! — передал он. Сквозь треск помех ему ответили на очень плохом английском.

— Босс, — Джерри показал рукой в сторону кустов, — может, я загоню машину вон туда, от глаз подальше? Вдруг по этой дороге поедет кто‑то из местных? Или правительственные войска вдруг решат провести армейскую операцию в этом районе?

— Спокойно, сынок, — хмыкнул Коулман, присаживаясь на крыло машины и постукивая рацией по руке. — У нас там свои люди. Если правительство задумает что‑то предпринять, мы узнаем об этом первыми. И потом, неужели ты думаешь, что я не позаботился о том, чтобы перекрыть эту дорогу с двух сторон… Вот тебе и первое сообщение!

Голос из рации стал вызывать американца:

— Оцелот, я Дятел. В вашу сторону проследовали два «Доджа». Всего четырнадцать человек, вооруженных автоматами.

— Принято, Дятел. Веди наблюдение, — ответил Коулман и подмигнул помощнику. — Ну вот, а ты боялся. К нам едет сам генерал Сертано.

— Генерал? — усмехнулся Джерри.

— Не надо иронии, сынок. Они сами себе присваивают высокие звания, и это их право надо уважать. Они ведь патриоты, они борются с коммунистами и хотят выглядеть героями. Да и солдаты с большим энтузиазмом идут в бой, когда их отправляют на смерть генералы, а не лейтенанты. Надо понимать специфику гражданской войны.

Первыми из‑за деревьев появились два открытых «Доджа» времен Второй мировой войны. На переднем рядом с водителем сидел коренастый черноволосый мужчина с короткими усами и в черных очках. Зеленый армейский берет был свернут и сунут под погон армейской камуфляжной куртки.

— Генерал Сертано! — Коулман спрыгнул с крыла джипа и пошел навстречу никарагуанцу, протягивая руку для пожатия. — Как видите, я держу свои обещания.

— Я не вижу оружия, Георг, — пожимая руку американца, ответил генерал.

— Машина уже подъезжает, — кивнул в сторону подъема американец. — У нас есть хорошая поговорка: не стоит все яйца хранить в одной корзине. Так что и подарки свои я вам доставляю по частям.

Из низины с натугой выбрался грузовик и подкатился к стоящим на дороге машинам. Солдаты Сертано с энтузиазмом загалдели, размахивая руками. Коулман подумал, что наивность патриотов сродни наивности детей. И те и другие радуются игрушкам. Только взрослые игрушки стоят дороже. Он снова повернулся к никарагуанцу:

— Сорок гранатометов, сто двадцать автоматов и патроны. И, естественно, обещанные шестьсот тысяч долларов для вашей бригады. Если вы, конечно, не передумали, генерал.

— Где деньги? — Сертано снял с носа темные очки и сунул их в нагрудный карман.

— Деньги у меня в джипе, — небрежно пожал плечами американец и повернулся к своему помощнику. — Эй, Джерри, крикни парням в грузовике, чтобы шли сюда. Отсюда машину поведут революционеры. И прихватите мой кейс под сиденьем!

Эптон нагнулся и вытащил из‑под сиденья толстый черный кейс. Махнув рукой водителю и охраннику в кабине грузовика, он выпрыгнул из машины и важной походкой с чувством превосходства двинулся к Коулману и генералу повстанцев.

— Ваш кейс, — сказал он хозяину и двумя пальцами отсалютовал Сертано. — Генерал!

Двое никарагуанцев выбрались из грузовика и неторопливо пошли к своему американскому боссу.

Эптон стоял с глупой улыбкой на лице, ожидая распоряжений. Он даже не успел понять, что происходит, когда Сертано вытащил из желтой кобуры пистолет и выстрелил ему в живот. Один раз, второй, третий! Бывший морской пехотинец согнулся пополам и с вытаращенными от боли и недоумения глазами повалился на дорогу. Две автоматные очереди свалили водителя грузовика и его охранника.

У водителя еще подергивались в предсмертной судороге ноги, когда Коулман повернулся с холодной улыбкой к генералу:

— Ну, как и договаривались? Половина вам, половина мне. Вы все подготовили? Часа через два сюда приедут представители военной миссии и журналисты, чтобы засвидетельствовать, как коммунисты напали на гражданскую машину и убили иностранного журналиста. А я подтвержу своему начальству, что деньги пропали.

— Конечно, — солидно кивнул генерал и сделал знак своим солдатам.

Из «Доджа» вытащили тела двух солдат правительственной армии, убитых сегодня утром. Их уложили возле зарослей кустарника, вложив в окоченевшие руки автоматы Калашникова. Эти тела должны стать свидетельством того, что Коулман геройски отстреливался, когда убили его напарника. Несколькими аккуратными выстрелами в джипе разбили ветровое стекло, сделали пробоины в кузове и крыльях, имитируя, что машина попала под обстрел.

— До следующей встречи, генерал, — махнул рукой американец, садясь за руль своей машины. — Постарайтесь остаться в живых, чтобы можно было с толком потратить деньги. Война войной, но надо думать и о будущем.

Сертано не ответил. Он выдавал своим солдатам заработанные деньги — две пачки долларов на всех.

Особняк на Кенсингтон Палас Гарден, 13[1], стоял в эту дождливую ветреную ночь 22 августа 1985 года с темными окнами, как будто вымерший. Ни одного освещенного окна, ни звука, ни движения. И только мечущийся свет уличных фонарей в бешеном танце листвы на стенах особняка да шум ветра в кронах деревьев кенсингтонских садов. Лондонская погода переменчива: к утру ветер наверняка утихнет, и плотное одеяло туманов ляжет на город, закроет Темзу, будет стекать по городским улицам. И даже бледный рассвет уныло взглянет тусклым кругом солнца на влажный город и сонно замрет в низких облаках.