Кровь на Дону - Александр Тамоников

— А зови Григорием Лукьяновичем.

— Уж не Скуратов ли твоя фамилия?

— Скуратов-Бельский. Царь зовет еще Малютой. Мыслю, скоро многие так называть будут. А чего ты напрягся, князь, заслышав мою фамилию?

— Да слухи о тебе разные ходят. Будто ты первый при царе человек, хотя ни чинов, ни титулов не имеешь.

— Как не имею? В опричнине я — пономарь, заступник царя, охранитель его.

— Но больше советник, так?

— Да какая тебе разница, князь Савельев, ты тоже не последний на Москве человек и так же близок к государю. Много ли вельмож имеют к нему прямой доступ? Да еще слышал, услугу ты со своей дружиной Ивану Васильевичу великую оказал.

— Ты о князе Ростове?

— О нем.

— Было дело.

— Но ладно, пошли, царь ждет тебя.

Они прошли в левый дворец, стража расступилась, беспрепятственно пропустив их. Поднялись по лестнице в широкий коридор, оттуда в залу, из нее опять в коридор, но уже скрытый, из него в малую, освещенную свечами залу без окон. В кресле, наподобие трона, сидел царь Всея Руси Иван Васильевич Грозный. Завидев Савельева, он улыбнулся:

— Рад видеть тебя, князь! Как живешь-поживаешь? Как семья?

— Слава богу, все хорошо. Благодарствую за внимание, государь.

— Садись на лавку слева, а ты, Малюта, стой у двери.

— Может, мне лучше выйти? — спросил Скуратов.

— А и выйди. Жди князя Крылова.

— Слушаюсь! — ответил Малюта и ушел.

— Ты, Дмитрий Владимирович, пожалуй, лучше всех из наших воевод московских ведаешь, что собой представляет юго-восток, да и юго-запад земель наших, — обратился царь к Савельеву.

— Может, так, может, нет. Не знаю, — пожал тот плечами.

Государь поднялся, стуча посохом, начал ходить по малой зале — пять шагов влево, пять вправо, к двери, от нее к креслу — и по ходу повел речь:

— Поначалу известие о присоединении нами Казани и Астрахани в Константинополе должной озабоченности не вызвало. В Порте тогда были свои заботы. Мятеж самозванца, выдававшего себя за казненного сына султана Сулеймана, Мустафу, потом распри между наследниками Селимом и Баязидом, которые перешли в вооруженное столкновение. И лишь в 63 году султан заметил, что Порта и Крым лишились земель своих и ханств. Он тут же отдал наказ хану готовить поход на Астрахань. Но Сулеймана Великолепного не поддержала крымская знать. А все из-за того, что Девлет считал себя полноправным правителем Крыма, а Сулейман все время напоминал о вассальной зависимости крымского хана от Османской империи. Девлет-Гирей пытался свести «на нет» влияние Константинополя, но это не удавалось. Ему приходилось считаться с турками, ибо в Крыму стоят их крепости с гарнизонами. Да и если начнут тревожить соседи, Девлету не к кому обратиться за помощью, кроме султана. С другой стороны, возврат Астрахани означает значительное усиление Османской империи на Дону и Волге, а это и усиление зависимости Бахчисарая от Константинополя. В результате в Крыму сложились группировки, что ведут между собой борьбу за влияние. Но сильнее оказались те, кто поддерживает Османскую империю. К чему я все это говорил? — спросил Иван Грозный и тут же сам ответил: — А к тому, что Константинополь и Бахчисарай вновь вернулись к планам захвата Астрахани. В Крым прибыл посол султана Селима II. Об этом прознали в нашем посольстве и провели работу по выяснению целей этого визита. Русский посол Афанасий Федорович Нагой сумел заманить подарками и угощением в посольство османского посланника и узнать то, что требовалось.

Иван Васильевич обошел несколько раз залу, вернулся к креслу-трону, присел, отставив посох к стене, и продолжил:

— Я не упомянул великого визиря Сиятельной Порты Соколлу Мехмед-пашу и при султане Сулеймане Великолепном, и при Селиме II. Он всегда был ярым сторонником подчинения Астрахани и организации походов на Казань. Ранее еще при хазарах, между Волгой и Доном, городами Атиль и крепостью Сакел проходил водный путь, что позволяло местным купцам вести активную торговлю. То было веков пять назад. Постепенно засуха, ветер, ил, отсутствие ухода осушили канал и превратили Волго-Донскую переволоку в сухопутный путь. Так вот, великий визирь вынашивает мысль вновь прорыть этот канал. То первая цель, которую он желал достичь при принятии похода на Астрахань. Канал позволил бы турецким галерам заходить по Азовскому морю в Дон, из него через переволоку на Волгу и к Астрахани. Это бы вельми усилило положение Османской империи в том районе и поставило бы под угрозу Астрахань. Османы и крымчаки могли водой и сушей перебрасывать к крепости огромные силы, снабжение которых осуществляли бы и из Азова. Вторая цель — ослабление казачества на юге, что становится серьезным препятствием для орды при набегах на земли русские. Ну и третья цель — духовная, она боле отвлекает, чем играет какую-то важную роль. Владение нами Астраханью осложняет передвижение мусульманских паломников к их святыням. Хотя иногда такая вот, казалось бы, отвлекающая цель может нести в себе главную угрозу. В общем Соколлу Мехмед-паша во многом способствовал принятию решения о походе на Астрахань. Однако тут Девлет-Гирей повел интересную политику. Ему невыгодно усиление Османской империи, которая с выходом к Каспию получила бы и дополнительные преимущества в борьбе с Персией. Война с персами Крыму совершенно не нужна, а султан заставил бы воевать. С другой стороны, Девлета манит возможность взять большую добычу при помощи турок. Как стало известно, сейчас он посылает в Константинополь донесения о сложностях предстоящего похода, особенно перехода через степь безводную, а также о том, что я будто бы отправил в Астрахань большую — тысяч в шестьдесят — рать. Ведет Девлет и дипломатическую игру. Хан предложил заплатить ему, чтобы он не поддерживал Османскую империю, и тогда турки без Крыма ничего сделать не смогут. Я отказал, он стал грозить, при этом все же пытаясь сорвать поход. Однако великий визирь Мехмед-паша, имеющий влияние на султана, добился своего. Молодой правитель империи жаждет военной славы, на это и был расчет визиря. Селим II принял решение на поход. Более того, Соколлу Мехмед-паша настоял на том, чтобы общее начало над войсками осуществлял бейлербей — наместник Кафы, черкес Касим-паша, или Касим-бей, как его называют в Крыму. Также визирь добился от султана и обещания утвердить в Астрахани, после ее захвата, царевича из рода Гиреев.

Савельев протер платком лоб, в лишенной окон малой потайной зале было душно, и покачал го-ловой:

— Ну, и кружева, такие и на торговых рядах у знатных наших мастериц по вышивке не увидишь.

— То есть политика, князь, — подняв вверх палец, проговорил Иван Васильевич.

— И как все это ты запоминаешь, государь?

— Так на то я и правитель, чтобы ведать о происходящем вблизи и вдали государства. А запоминаю легко. Это у меня, наверное, от родителей, от мамы, Елены Глинской. Дюже умной она была женщиной. И меня в малолетстве всему учила, тогда, когда мне гулять, играть хотелось. Это потом… когда ее отравили… не до учебы стало… но… вернемся к теме. Тебе, Дмитрий Владимирович, запоминать сказанное не обязательно. Следует понять следующее. В 69 год, летом, крымско-турецкое войско попытается взять Астрахань. В стане противника единодушия нет, только распри. Несомненно то, что басурмане попытаются рыть канал на переволоке, Османская империя выделяет большие силы для похода, в том числе и плавную рать на галерах, других судах. Тебе надо запомнить, что крепость Азов на время похода басурман будет основным пунктом снабжения. Туда османы и крымчаки свезут пушки, порох, провизию, там на причалах разместят флот. И еще, защищать Астрахань от войска Селима и Девлета будет рать князя Петра Семеновича Серебряного. Подведем мы к крепости и войско князя Ивана Дмитриевича Бельского, но то на крайний случай, если крепостная рать попадет в отчаянное положение. Тебе же, князь, в течение ближайших дней подготовить особую дружину для перехода к турецкой крепости Азов…