Кровь на Дону - Александр Тамоников

— То решу, — кивнул Савельев. — Мне бы знать, как разместятся турки и татары на переволоке. Для рытья канала они сгонят десятки тысяч невольников, работников. Понятно, что в узком месте такую армаду просто не разместить, да и не нужна она в одном месте. У тебя, атаман, есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Ты их, князь, уже сказал. Если невозможно держать всю рать в одном месте, то ее растянут по всей длине переволоки. Это где-то семьдесят верст. И они начнут копать, каждый на своем участке под присмотром турок и татар. Думаю, крымчаков, а турки будут играть роль рати доставки людей и всего необходимого на своих галерах и других суднах. Но они станут держать охрану у селений Самак и Карандар, откуда берет начало переволока. Эти селения на левом берегу Дона, там песчаный берег и глубина приличная, судна турок свободно там встанут. Если брать в расчет все сказанное, то в районе действия дружины и сотни будет где-то около пятисот рабов и рабочих и до двух сотен охраны. Еще полусотня может охранять причалы с судами.

— Да, наверняка так и будет, — кивнул Савельев. — У крымчаков будет сотен пять рабов и пара сотен охраны, из которой мурза или бей наверняка выставит конные разъезды, что станут объезжать район. От переволоки до Галурмака и Карачука — десять верст, так далеко разъезды вряд ли пойдут. Потому как турки и крымчаки никак не ожидают, что кто-то может попытаться мешать претворить в жизнь изначально провальный план. Худо то, что район ближний в Дону не будет отделен свободным пространством от других районов на переволоке. Значит, турко-крымские или крымские сотни будут по всему перелазу общаться друг с другом.

— Это так! — согласился атаман. — Но за каждый район отвечает отдельный мурза, если брать крымчаков, или сотник. А среди них того братства, что меж нами, русскими, нет. У них больше видят только свою личную выгоду.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что при неожиданном нападении на один район начальники других не станут спешить на выручку.

— Сомневаюсь.

— То твое право, князь. У тебя большой опыт войны с крымчаками, ногаями, но и мы здесь тоже опыта поднабрались. И в Азове у нас есть свои люди. Я знаю, что говорю. Разве в Ногайской орде все улусы бросились спасать попавшие под вас районы?

— Нет. Поначалу никто, потом были.

— Так это потом, чтобы заполучить право на земли, разоренные вами. Но вообще-то все может быть. На месте определишься, как действовать, также увидишь, кто был прав.

— До Галурмака от станицы, не считая переправу, расстояние малое, двести верст с гаком, — посмотрел на карту Савельев. — Днем мы передвигаться не сможем, значит, только в ночь. Это получается, если все сложится благополучно, в Галурмак и Карачук дружина с сотней зайдут дней через пять. Может, и за четыре, это как переход пойдет. Так?

— Где-то так, — кивнул атаман.

— За это время турки перебросят в район переволоки большую часть рабочей силы, будь то рабы или наемные рабочие с охраной. Эту часть надо будет рассредоточить вдоль канала равномерно. То добре, у нас будет время все хорошо посмотреть, оценить и совместно с сотником решить, что делать. Но нельзя исключать того, что охрана татар или турок будет гораздо большей и нас заметят. Либо после удачной вылазки начнется преследование. Двумя десятками дружины и сотней казаков оборону против крупных сил держать не можно. Потребуется возвращение в станицу. А для этого нужна переправа, причем в условиях прямого боя с басурманами. Как провести переправу, атаман?

Лунин нагнулся над картой, провел по ней обгоревшей старой лучиной:

— Вот тут, князь, перелаз. Это прямо напротив Галурмака. Глубина реки там только на середине доходит до двух-трех саженей. Переправиться сможете быстро, ну, и далее берегом к станице, выслав наперво гонца. Поможем.

— У басурман будут суда. Они двумя-тремя галерами бросят на правый берег сотню своих головорезов… — заметил Савельев и вдруг замолчал.

— Что, князь, узрил на карте? — посмотрел на него атаман.

— Суда турецко-татарские.

— Что суда? Будут они там и что?

— Вот и путь отхода. Не перелазом и берегом, а на тех же галерах по течению до станицы.

— А ты и впрямь опытный воевода, — улыбнулся Лунин. — Когда занимались отходом и ты стал задавать вопросы, подумал, что слава о тебе сильно преувеличена, однако нет, ты быстро разобрался в обстановке.

— Ты специально не сказал мне об использовании татарских судов? — спросил Савельев.

— Да. Хотел посмотреть, как среагируешь.

— Не след нам проверять друг друга, — покачал головой князь.

— Но треба знать, кто чего стоит.

— Узнал?

— Узнал, и со спокойной душой теперь пущу с тобой свою сотню!

— Ну и хитрец ты, Михайло Тимофеевич!

— Нет. Я просто жизнь непростую прожил, научился кое-чему.

— Да, а пошто ты упомянул о своих людях в крепости Азов?

— По то, что упомянул, и все!

— Они могут поведать данные о количестве войска и судов неприятеля?

— Это и без них будет ведомо, — усмехнулся атаман. — Смотри на причалы крепости, считай и получишь количество судов. Городская рать — четыре тысячи, а по судам несложно посчитать, сколько и воинов они доставили.

— Тогда зачем?

— Повторяешься, князь. Но нам люди в Азове еще пригодятся. Очень пригодятся.

— Ты чего-то недоговариваешь, Михайло Тимофеевич.

— Да, но, значит, то и не требуется. Что треба знать сейчас, то узнал.

— Ох, и мудрите вы с князем Серебряным.

— Дело делаем, так правильнее, Дмитрий Владимирович. Но… пора спать.

Савельеву выделили отдельную опочивальню в доме атамана.

Наутро после молитвы и трапезы атаман наказал первой сотне станичной рати собраться у деревянной церквушки. Там была площадь для общего схода народа.

Казаки собрались быстро, при оружии, на конях. Стояли, гарцевали, ожидая начальство, но десятники пока никаких команд не подавали. А когда подошли Лунин и Малюга, они тут же разразились наказами. Малая рать быстро построилась в десятки, встала полукругом.

Послали за Савельевым, и когда князь пришел вместе с Гордеем Бессоновым, атаман провел их вдоль строя сотни. Казаки молодые, крепкие, в глазах озорные огоньки, шапки набекрень, шаровары в сапогах, а те — в стременах. Смотрели на москвичей приветливо, прознали, кто такие и для чего тут.

После общего строя атаман наказал рядовым казакам разъехаться по домам и готовиться к ночному выходу, а десятников оставил.

Они спешились и подошли к церквушке. Там сотник представил их князю: помощника и начальника охранного десятка Фатея Чебаря, голову ертаула Михайло Перелыгу, десятника пищальников Ермилу Осетрова, начальников лучников Фому Бузлука и Григория Ладного, а также десятников конной рати Ничипора Нюхаря, Степана Калмака, Ивана Сивоху, Петра Катагаря и Николу Туголука.