Камера - Джон Гришэм

Единственная из двенадцати присяжных, ШаронКулпеппер с самого начала была на стороне обвинения. В течение двух дней онасносила нападки остальных членов жюри. Обидные клички доводили ее до слез, ивсе же Шарон не отступала.

Второй процесс закончился почти так же, как ипервый. Одиннадцать голосов против одного. Судья решил назначить очередноеслушание. Публика разошлась, Марвин Крамер вернулся в Гринвилл, а оттуда – вМемфис, чтобы опять лечь под нож хирурга. Кловис Брэйзелтон вовсю флиртовал спрессой. Окружной прокурор не пытался делать никаких прогнозов относительнонового суда. Сэм Кэйхолл возвратился в Клэнтон, дав себе в душе слово ни на шагне подходить к Джереми Догану. Великий маг Клана с триумфом въехал в Меридиан игромко оповестил жителей о начале грандиозной битвы со вселенским злом, гдесилы добра уже одержали первую победу.

Имя Уэджа было украдкой произнесено лишьоднажды. В перерыве слушаний Доган шепнул Кэйхоллу о полученной от Ролливесточке. Принес ее супруге Джереми таинственный незнакомец прямо в коридорпомпезного здания суда. Уэдж находился неподалеку, в лесах, и внимательнонаблюдал за ходом процесса. Посланец сказал прямо: если Доган или Кэйхоллупомянут Ролли хотя бы словом, дома и семьи обоих взлетят на воздух.

Свой развод супруги Марвин и Рут Крамероформили в 1970 году. Чуть позже Марвина поместили в клинику для страдающихумственными расстройствами, а в 1971-м он покончил с собой. Рут вернулась вМемфис, к родителям. Несмотря на множество проблем, семья с редкостным упорствомнастаивала на третьем процессе. Еврейская община Гринвилла единогласно выразиланедовольство, когда со всей очевидностью стало ясно, что окружной прокурор ужеустал от поражений и потерял былой энтузиазм.

Марвина похоронили рядом с сыновьями. Именамимальчиков назвали разбитый в городе новый парк и стипендию, которую местныевласти учредили для учеников средней школы. Со временем жители начали забыватьо происшедшей трагедии. Тема ужасного взрыва в разговорах почти незатрагивалась.

Невзирая на давление со стороны ФБР, процесстак и не возобновлялся. Причиной тому являлось полное отсутствие каких-либоновых свидетельств. Никто не сомневался: если суд и продолжит работу, тонаверняка опять в другом месте. Обвинение выглядело беспомощным, и все же федысчитали, что ставить в деле точку еще слишком рано.

Поскольку Кэйхолл держал язык за зубами, а оРолли Уэдже оперативники не имели ни малейшего представления, следствиезаглохло. Джереми Доган разъезжал по штату с речами и потихоньку набиралполитический вес. На севере страны журналисты поражались его откровеннорасистским выпадам и готовности публично нацепить на себя белый балахон Клана.В какой-то момент к Джереми пришла недолгая слава, и он ею наслаждался.

К концу 70-х Доган стал одним из заурядныхфункционеров быстро распадавшейся организации. Афроамериканцы получили правоголоса. Дети их ходили в те же школы, что и отпрыски благополучных белых семей.По всему Югу рушились барьеры расовой нетерпимости. Гражданские свободыпроложили себе путь даже в Миссисипи; Клан уже ничего не мог этомупротивопоставить. К вспыхивавшим еще кое-где крестам Доган не соблазнил быподлететь и ночную бабочку.

В 1979-м произошли два знаменательных события.Первым явилось избрание жителя Гринвилла Дэвида Макаллистера на пост окружногопрокурора. Двадцатисемилетний Дэвид стал самым молодым в истории штатаМиссисипи государственным чиновником такого ранга. Подростком он стоял в толпе,наблюдая за тем, как агенты ФБР копались в руинах взорванной адвокатскойконторы. Вскоре после избрания Макаллистер поклялся призвать террористов кответу.

Вторым было обвинение Джереми Догана всокрытии доходов. Долгие годы водя за нос ФБР, Доган утратил бдительность ипопал в сети Национальной налоговой службы. Расследование длилось восемьмесяцев, а окончательный вариант обвинительного заключения насчитывал болеетридцати страниц. За период между 1974-м и 1978-м Джереми не заплатил в казнуналоги с суммы, превышавшей сто тысяч долларов. Подобная забывчивость грозилатеперь ему двадцатью восемью годами тюрьмы.

Отрицать вину не имело смысла, и адвокатДогана (уже не Брэйзелтон) обратился в ФБР с предложением заключить сделку.

После долгих и острых переговоров быливыработаны ее условия. Джереми обязывался выступить на суде с показаниями,изобличающими Сэма Кэйхолла, а в обмен получал свободу. Перспектива смотреть нанебо через решетку отпадала. Испытательный срок – да, суровые штрафы – да, нозато не тюрьма. С Кэйхоллом Джерри не общался уже лет десять, о Клане забыл.Словом, сделка несла ряд преимуществ, далеко не последним из которых былавозможность провести остаток жизни в привычном комфорте.

Чтобы подстегнуть Догана, налоговая служба доцента оценила все его имущество и дала адвокату понять, что в любую минутуготова открыть торги. В свою очередь, Дэвид Макаллистер убедил членов большогожюри в Гринвилле еще раз подтвердить выдвинутое против Догана и Кэйхоллаобвинение в организации взрыва.

Джереми сдался. Сделка была заключена.

* * *

После двенадцати лет размеренной и спокойнойжизни в округе Форд Сэм Кэйхолл вновь предстал перед правосудием. Воображениеуслужливо рисовало в его мозгу пугающую обстановку газовой камеры. Сэмупришлось заложить дом вместе с небольшой фермой и нанять адвоката. КловисБрэйзелтон круто пошел вверх, а бывший союзник Доган переметнулся впротивоположный лагерь.

Со времени первых двух судов в Миссисипимногое изменилось. Афроамериканцы толпами шли на избирательные участки, хужетого – выборы позволяли им повсюду сажать своих. Штат обзавелся двумячернокожими судьями, двумя шерифами, чернокожие юристы уверенно чувствовалисебя во всех присутственных местах. Официально с сегрегацией было поконченонавсегда. Многие представители белой расы оглядывались в прошлое и недоумевали:из-за чего шла война? Неужели общество не признавало равных прав за каждым изего членов?

Позади лежал трудный путь. В 1980-м штатразительно отличался от того, каким он был тринадцатью годами ранее. Теперьдаже Сэм Кэйхолл понимал это.

В Мемфисе он отыскал и заплатил хорошие деньгиопытному стряпчему по имени Бенджамин Кейес. Первым тактическим ходом адвокатастала попытка отклонить обвинение по причине срока его давности. Довод звучалубедительно, и лишь Верховный суд Миссисипи внес окончательную ясность в этотвопрос. Шестью голосами против трех члены суда постановили: обвинение остаетсяв силе.