Великий Змей - Серж Брюссоло

— Еще бы секунда, и все, — засмеялся одноглазый, когда она упала у его ног.

— Смотрите! — раздался чей-то крик. — Они убивают их! Они их убивают!

Все бросились к планширу. Ужасные тряпичные куклы набросились на забывшихся сном пьянчужек. Когда они расправились с последним матросом, одна из кукол бросилась к краю пирса и сняла маску из белой ткани. Это была молодая женщина, ее лицо было перекошено от гнева. Она размахивала над головой ножом и что-то кричала вслед уплывающему кораблю. Наверняка это были проклятия.

Пока корабль не вышел в открытое море, весь экипаж чувствовал запах жареного мяса, который приносил ветер с острова.

Запах брошенных товарищами матросов, которых зажарили.

Зигрид и ее спутники подплыли к острову Икенава, в который раз умирая с голоду. Это был настоящий остров, со всеми необходимыми для острова «корнями», а не плавучий плот, как большая часть дрейфующих земель, и все заметили, до чего же приятно было ступить на твердую землю, которая не качалась по воле приливов и отливов. Матросы были удивлены, увидев, что их встречает приветливое местное население, которое ни в чем не испытывало недостатка и не выражало недоверия к прибывшим.

Обстановка была столь спокойной, а жизнь столь беспечной, что капитан решил поставить корабль в сухой док, чтобы, наконец, приступить к срочному ремонту корпуса, начавшего уже пропускать воду.

Это произошло, когда Зигрид шла вдоль берега, неся на плечах жердь с ведрами по обеим ее концам. В тот день девушка была дежурная по доставке воды, вот почему она шла от источника, наполнив все емкости. Настроение было хорошее, она снова с надеждой смотрела в будущее.

Голова дракона разрезала поверхность воды прямо около берега, когда девушка меньше всего ожидала этого. Из его ноздрей выходил пар, и Зигрид подумала, что монстр сейчас извергнет на остров огненный поток. От ужаса она окаменела, ведь она впервые видела пасть огромного дракона так близко. На фоне морских камней эта ужасная голова дракона походила на гигантскую скульптуру, а трава, свисавшая из челюстей, напоминала бороду цвета тины. Это могла быть принесенная течением статуя, страшный идол, высеченный в давние времена какой-нибудь жестокой цивилизацией.

«Идол, — повторяла себе Зигрид. — Это лишь статуя, каменные обломки, которые потоки воды вымыли из ила…»

Ей хотелось броситься в бегство, но ее ноги застыли, словно у готовящейся заснуть лошади. Внезапно монстр открыл пасть, и Зигрид застонала от ужаса.

Пасть животного представляла собой пещеру с огромными зубами по краям, пещеру из которой со свистом вырывался горячий пар. Хотя девушка и находилась далеко от чудища, она почувствовала, как к ней приближается эта горячая волна. Растительность от этого жара тотчас увяла; листья, цветы скрючились, сгорев за доли секунды. Зигрид успела упасть на землю и спрятать лицо в мох, чтобы спастись от ужасного жара, что поднимался из чрева страшилища. Дракон положил подбородок на песок. Он больше не двигался. Своим поведением чудовище напоминало крокодилов, которые, когда их внутренняя температура становится слишком высокой, широко раскрывают пасть и ждут, пока воздух, обвевающий пасть изнутри, немного ее остудит.

У Зигрид стучали зубы. Боясь, что этим она выдаст свое присутствие, девушка оторвала кусок мха и засунула себе в рот. Ужасные звуки доносились из раскрытой пасти страшного создания, словно кто-то поднимался по огромной лестнице. Эта лестница уходила в чрево дракона.

— Я схожу с ума, — подумала гарпунщица. — Этого и стоило ожидать; когда человек тесно общается с богами, он становится безумным.

Больше чем внешний облик животного, ее страшил звук этих шагов. Он никак не соответствовал великолепному облику монстра, напоминая неспешные шаги монаха, проходящего под сводами храма… Одинокого бонзу, деревянные сандалии которого, геты, стучали по гранитным ступеням.

Значит, кто-то собирался появиться из пасти животного?

Девушка подняла голову. Пар обжигал ей лоб и скулы. Если она будет медлить, то покроется волдырями от ожогов. Зигрид схватила рукой мокрую землю и поспешно намазала лицо грязью. Эта созданная на скорую руку защита спасла ее от обжигающего пара, который продолжал опалять всю растительность вокруг. И хотя Зигрид дрожала от страха, она никак не могла броситься в бегство. Ей хотелось увидеть, кто же выйдет из пасти дракона. Может быть, демон, а может быть, божок?..

Внезапное возбуждение охватило ее, восторженность, которая охватывает каждого человека, когда он вдруг понимает, что внезапно прикоснулся к главным секретам мироздания. Туман начал сгущаться. Зигрид была уверена, что вокруг драконьей головы стало закипать море. Вдруг появилась фигура, имевшая человеческий облик. Это был самурай, тело которого было сплошь затянуто в сталь. Его военная маска — хоатэ — и шлем не позволяли различить черты лица. Зигрид заметила, что капельки пара, свистя, испарялись при соприкосновении с броней, из чего она сделала вывод, что доспехи были раскалены, словно только что вышли из кузницы. Это было заметно по синеватым отблескам, проходившим по металлу. Внутри раскаленных докрасна доспехов билось существо, рисковавшее получить ожоги.

Воин, буши,[6]покачнулся, перешагивая через зубы дракона, а затем ступил на песчаный берег. От жара, исходившего от его стальной подошвы, песок в мгновение ока оплавился и превратился в стекло. Ветер с моря подул на доспехи, и они стали отсвечивать красным светом, словно уголек, который можно раздуть, помахав на него. Самурай выгнулся от боли. Зигрид захотелось помочь ему. Вспомнив, что она пришла сюда за водой, девушка схватила деревянные ведра и побежала навстречу несчастному, чтобы облить его водой. Стена жара остановила ее на полпути, она стала задыхаться, и когда вылила воду из ведер в сторону воина, жидкость испарилась, даже не коснувшись доспехов. Зигрид боялась дышать, чтобы не обжечь себе легкие. Грязь, которой она из предосторожности натерла себя, сохла на ее теле, словно поставленная в печку для обжига глиняная посуда. Девушка почувствовала, что глина трескается, затвердевает на локтях и коленях.

Воин протянул к ней руки, прося о помощи. От каждого его движения металл начинал отсвечивать красным светом. Вероятно, самурай хотел, чтобы ему помогли выбраться из его раскаленного панциря, пленником которого он стал, но это было невозможно, никто не мог приблизиться к нему и не обуглиться.

Зигрид бросила ведра, дерево которых уже начало дымиться, и кинулась в сторону деревни.

Добежав, задыхаясь, до дома старейшины, она с трудом принялась объяснять, что произошло. Все подумали, что девушка просто бредит. Женщины решили, что ее укусило ядовитое животное.

Капитан Хокукай, встревоженный этими невнятными рассказами, согласился выбраться из гамака, чтобы понять, что же привело Зигрид в такое состояние. Девушка повторила ему то, что только что рассказывала жителям острова.