Заморская невеста - Мэри Джо Патни

Разумеется, в Америке было немало товаров, пользующихся спросом в Китае, – таких как меха и женьшень. Но купцам из других стран повезло гораздо меньше. Китайцев не интересовали европейские фабричные изделия, а вот опиум из Турции или английских колоний в Индии – совсем другое дело.

Кайл вошел в помещение конторы, где работали полдюжины клерков, преимущественно португальцев. Цзинь Кан сидел за столом в углу, перед ним лежала странная вещь – рама с несколькими рядами бусин, нанизанных на стержни, называемая абаком. Этот предмет выглядел детской игрушкой, но, судя по всему, помогал при счете.

Мысленно взяв себе на заметку поближе познакомиться с абаком, Кайл подошел к Цзиню.

– Как ваша нога, Цзинь Кан?

Окинув его быстрым, чуть растерянным взглядом, Цзинь снова уставился на абак. Его глаза и вправду были темно-карими, а не черными.

– С ней все в порядке, сэр, – еле слышно отозвался юноша.

Кайл придвинул поближе свободный стул и сел к столу.

– Мистер Эллиот просил вас перевести для него одно письмо.

– Сию минуту, сэр. – Цзинь отставил абак и вынул из ящика стола бумагу и другие письменные принадлежности. Кайл с любопытством наблюдал, как юноша растер кусок какой-то черной лепешки на камне и смешал порошок с водой, приготовив густую тушь.

Когда все было готово, Кайл медленно прочел письмо вслух. Пользуясь тонкой кистью вместо пера, юноша начертал несколько столбцов сложных символов на листе бумаги, начав в правом углу и двигаясь к левому. Время от времени он останавливался и просил пояснить смысл слова или фразы. Хотя по-английски Цзинь Кан говорил медленно и с сильным акцентом, работал он добросовестно.

Когда письмо было закончено, Кайл заметил:

– Китайская письменность ничуть не похожа на европейскую. Она выглядит на редкость элегантно.

– Каллиграфия – великое искусство. К сожалению, я им не владею. Мой почерк годится лишь для торговых бумаг.

– А по-моему, он прекрасен. Сколько разных букв! Вы не могли бы научить меня китайскому алфавиту?

– Чужестранцев запрещено учить китайскому, – объяснил Цзинь, не поднимая головы. На протяжении всего разговора он ни разу не посмотрел в лицо собеседнику.

– Боже милостивый, почему?

– Приказы императора Поднебесной – не моего ума дело.

Несомненно, причиной подобных запретов была неприязнь, которую китайцы питали ко всем иностранцам. За три дня, проведенных в Кантоне, Кайл успел узнать, что даже беднейшие из местных жителей смотрят на «заморских дьяволов» свысока. Он забавлялся, представляя себе, как рассвирепел бы какой-нибудь высокомерный, спесивый английский аристократ, обнаружив, что оборванный лодочник-китаец считает его низшим существом.

Но как ни парадоксально, китайцы, с которыми приходилось иметь дело самому Кайлу, держались весьма любезно, и он заметил, что в отношениях между кантонскими купцами и фань цюй царит неподдельное взаимное уважение. Воистину Китай – страна контрастов!

– Но ведь изучение алфавита и изучение языка – не одно и то же.

Цзинь покачал головой, его толстая коса зашевелилась на спине.

– У нас нет алфавита.

– Нет алфавита? Тогда что же означает этот знак? – Кайл указал на один из сложных символов.

– Обращенную к купцу нижайшую просьбу отнестись к этому письму со всем вниманием. – Цзинь положил кисть на фарфоровую подставку и нахмурил брови, подыскивая английские слова. – В вашем языке каждая буква обозначает звук. Несколько букв, стоящих рядом, – слово. А в китайском языке каждый символ выражает… мысль. Несколько символов, стоящих рядом, выразят совсем другую мысль. Это сложно объяснить.

– Удивительная и своеобразная письменность. Сколько же в ней символов?

– Очень-очень много. – Цзинь коснулся абака. – Десятки тысяч.

Кайл негромко присвистнул.

– Должно быть, пользоваться ею неудобно. Понадобятся годы, чтобы научиться читать и писать!

– Далеко не от каждого ждут успехов в столь высоком искусстве, – сдержанно отозвался Цзинь. – Письмо, поэзия и рисование – «три совершенства». Всеми тремя владеют только ученые и поэты.

– Но ведь вы умеете писать. Значит, вы ученый?

– О нет, мне не выдержать экзамен на звание ученого чиновника. Моих познаний хватает только для должности писца. – Судя по тону, Цзинь счел вопрос Кайла нелепым.

– А вы не могли бы показать мне, как пишется какой-нибудь символ? Что в этом такого? Это же не изучение китайского языка.

Уголки губ Цзиня дрогнули. Может, он подавил улыбку?

– Вы очень настойчивы, сэр.

– Вы правы. – Кайл разглядывал черную лепешку. Она была восьмиугольной, с изображением дракона на одной стороне. – Лучше уступите сразу, потому что рано или поздно я добьюсь своего.

На этот раз по губам Цзиня порхнула улыбка.

– Ничтожному писцу не пристало упорствовать, господин. – Юноша выложил на стол чистый лист бумаги. – Смотрите, как пишется символ огня. Линии следует рисовать в определенном порядке. – И он дважды нарисовал довольно простой знак, чем-то напоминающий звезду, медленно водя кистью. Потом Цзинь снова окунул кисть в тушечницу и протянул ее Кайлу. – А теперь попробуйте сами.

Любой неискушенный наблюдатель понял бы, что попытка Кайла не увенчалась успехом.

– А это труднее, чем кажется на первый взгляд, – заметил он, повторил попытку чуть удачнее, но его рисунку по-прежнему недоставало изящества линий, начертанных Цзинем.

– Вы неправильно держите кисть. Это не английское перо. Возьмите ее прямее – вот так. – И Цзинь коснулся руки Кайла, поправляя кисть в пальцах.

По руке Кайла пробежал странный трепет. Что это, черт возьми? Наверное, Цзинь тоже что-то почувствовал, потому что поспешно отдернул руку.

Неужели этот юноша – святой человек, как тот индус? Взгляд Шри Аншу мог растопить свинец. Возможно, в Цзинь Кане таится такая же сила. А может, причина такой необъяснимой реакции – запретные, глубоко погребенные постыдные желания?

Несмотря на растерянность, Кайл вел себя как ни в чем не бывало.

– Значит, взять кисть прямо?

– Да, – с трудом выговорил Цзинь. – И не надо так сжимать ее.

Кайл еще несколько раз нарисовал тот же символ. Свободно держа кисть, он сумел добиться большей элегантности линий, но до совершенства ему было еще далеко.

Разобраться в собственном отклике на прикосновение Цзиня ему так и не удалось. Напротив, Кайл окончательно запутался.

Англия

Декабрь 1832 года

Трот проснулась на мягкой кровати, застеленной свежим бельем, от которого исходил слабый аромат лаванды. За окном сгустилась темнота, в камине справа от кровати уютно потрескивал огонь. Впервые за несколько месяцев Трот по-настоящему согрелась.