Варлок - Александр Шапочкин

– К сожалению, перед атакой ведьмак нападавших…

– Именно ведьмак? – заинтересовался гость кабинета. – Может, боевой маг? Мы тоже учили магемы, и вполне умеем кастовать без ПМК.

– Вы лучше меня знаете, что военные, как, впрочем, и иные силовые ведомства, подходят к вопросу выбора крайне утилитарно. Редко когда количество запомненных психоэмоциональных матриц вязи превышает семь штук. Но при этом они подобраны таким образом, чтобы решить максимум задач. Однако у нападающего мы можем видеть обилие атакующих заклятий, одно, помогающее скрыться от наблюдения, и всё. Ни защиты, ни предупреждения об атаке нет. Иначе он не позволил бы убить себя с одного удара. На основании этого наши аналитики пришли к выводу, что подобный набор больше всего подходит ведьмакам из какой-либо секты, всё ещё обучающей одарённых по старинке. Однако версию боевого мага со специфическим набором магем мы не сбрасываем со счетов.

– Логично, с одной стороны. С другой, возможно кто-то из диверсантов? Что там с защитой от наблюдения было? – Якушев задумался, перебирая в уме известные ему группы, отличавшиеся специфичным подходом.

– Нападающий активировал Сферу Отражения, что не позволило чётко зафиксировать момент атаки. Опрос по горячим следам мало что дал. По сути, мы можем опираться лишь на слова баронетессы Катерины Александровны и Юлии Андреевны. Однако на той скорости, с которой произошло боевое столкновение, разглядеть они смогли немного, – Доронину не надо было заглядывать в бумаги, чтобы перечислить скудные приметы неожиданного спасителя девиц. – Молодой человек, в возрасте от шестнадцати до двадцати. Одет в белую футболку и синие штаны. На ногах кеды. «Москва», изрядно потёртые. Размер сорок пятый.

– А что-нибудь кроме этой, несомненно, важной информации у нас есть? Или ты предлагаешь нам сейчас, словно сказочным принцам, схватить по паре стоптанных тапок и пойти в мир, искать свою Золушку? – Якушев говорил тихо, вкрадчиво, но от этого волосы вставали дыбом даже у казавшегося воплощением невозмутимости графа. – Скажи мне, Николай Максимович, что я, по-твоему, должен буду доложить Императору через полчаса? Что весь личный состав меряет кеды у встречных и поперечных?

– Виноват. Есть предположение, что подозр… разыскиваемый работал подсобным в одном из магазинов ближайших торговых центров. Данная версия кажется мне наиболее перспективной и сейчас проверяется. Результат будет в течение часа. Также пытались составить фоторобот, но… – генерал-майор красноречиво покосился на Федосеева. – Поскольку потерпевшие уже отбыли домой, закончить его не удалось.

Маг по-прежнему делал вид, что происходящее его не касается. Реставрация наделила новую аристократию – магические и воинские кланы, значительными свободами, в обмен на присягу Империи и Императору лично, поэтому, забрав дочь и воспитанницу, он был в своём праве.

Особый Кодекс, под который попадали одарённые, находящиеся на госслужбе либо состоящие в «родовых объединениях», как это именовали официально, был мягок даже в отношении тяжких преступлений, если так можно было назвать миллионные штрафы, увольнение с позором со службы или полную конфискацию имущества всей семьи, независимо от того, на кого она зарегистрирована. При этом особо тяжкие нещадно карались смертной казнью так же без оглядки на былые заслуги.

Однако заниматься расследованиями в отношении данных лиц мог лишь одиннадцатый отдел КГБ. Система была громоздкая, и нередко получалось, что полиции приходилось идти на превышение своих полномочий, как, например, сейчас, самостоятельно допрашивая двух родовитых свидетельниц, потому что коллеги-смежники задерживались, а время уходило и «следы остывали».

По слухам, над реформой, позволившей бы нормально функционировать надзорному аппарату, работали уже несколько лет, но пока видимых результатов не было. Аристократы же, даже будучи потерпевшими, обычно не спешили упрощать работу следователям, зачастую рассчитывая самостоятельно поквитаться с обидчиками.

Якушев, вынужденный лавировать между поддержкой подчинённых и интересами кланов, лишь тяжело вздохнул. Ситуация бесила отсутствием простого решения. Впервые за много лет генерал-лейтенант почувствовал себя старым. И хоть было ему всего шестьдесят семь, а живой пример говорил, что одарённые и после ста не теряют бодрости и могут дать фору многим молодым, сегодня Юрий Аркадьевич ощутил, как каждый прожитый день ложится на плечи бетонной плитой. И лишь запредельным усилием воли, закалённой в ежедневной борьбе с самим собой и даром, в любой момент могущим обернуться проклятием, он сумел взять себя в руки.

– Доклад каждые десять минут. Опрос продолжайте. Шерстите не только магазины, а вообще всех, особенно на предмет нелегальных работников. Ну, не мне тебя учить! Свободен, – и подождав, пока за подчинённым закроется дверь кабинета, продолжил: – Вот скажи, Александр Павлович, как работать в таких условиях? Император требует, кланы требуют, герой этот нежданный объявился. Кто знает, что там у него с психикой. Тридцать секунд – восемь трупов. А отвечать кому?

– Издержки высокого положения, ваше высокопревосходительство, – гость снова закинул ногу на ногу и достал платиновый портсигар. – Позволите?

– Кури уж. И давай без чинов. То ли не с тобой мы вшу кормили под Одессой? Или к тебе, граф, теперь на козе просто так не подъедешь? А, капитан? Вон какой весь стал лощёный, ну чисто франт или мафиози итальянский. Помнишь сериал про комиссара Катани?

– Положение обязывает, Аркадьич. Я в эксплуататоры трудового народа не рвался – ты же знаешь. И когда Император на награждении спросил, чем увлекаюсь, при тебе же сдуру ляпнул, что радиоэлектроникой, – Федосеев вынул крохотную карманную пепельницу, постучал по ней папиросой и, прикурив от пальца, с наслаждением затянулся. – Вот и прикинь, вызывают меня через два дня, как ты домой уехал, к себе в резиденцию, в парадной форме со всеми наградами. Думаю, что случилось-то, вроде подвигов особых за мной не замечено, неучтённых, по крайней мере. Готовлюсь, значит, выбираю сорт вазелина… ведь у нас как? Раз не за что награждать, значит, будут дрючить, а зачастую и совместят оба этих увлекательных процесса.

Якушев поднялся, подошёл к небольшому комоду, выполненному из морёного дуба, скрывающему в себе мини-холодильник и бар. Хоть сильным одарённым, особенно магам, употреблять алкоголь не рекомендовалось, это скорее было перестраховкой. Каждый, достигший высот в одном из двух путей, контролировал себя в любом состоянии, а напиться до розовых слонов становилось просто невозможно – слишком быстро организм справлялся с опьянением. Так что маг даже не подумал отказываться от бокала кизлярского коньяка и, поблагодарив кивком хозяина кабинета, продолжил рассказ.

– Захожу, шаг печатаю так, что метрономы от зависти заикаться начинают. А меня встречает сам Император, рядом с ним Беспалов, он тогда замом верховного главнокомандующего был, министерство только через полгода образовалось, и ещё двое, я их в тот момент только по причёскам и различил, кто мужик, а кто нет…

Он вдруг замолчал и, вздохнув, продолжил:

– …Я-то до этого момента считал, что кимоно это то, в чём мы дзюдо занимаемся, а тут халаты какие-то и, главное – одинаковые почти, – Александр Павлович покатал в бокале коньяк, отхлебнул, затянулся сигаретой и, впервые за последнюю пару часов, как он узнал о попытке похищения дочери и воспитанницы, позволил себе немного расслабиться. – Главное, оба кланяются, и видна лишь спина и макушка, даже в лицо заглянуть нет возможности. И тут государь заявляет, дескать, коли ты у нас по разной электронике, вот на тебе завод где-то во глубине сибирских руд, вот тебе жена, с приданым в виде штата инженеров иностранных, зело умных, но по-русски не гутарящих… в нагрузку, на тебе титул графа, право основать свой клан, с гербом, дружиною и прочими привилегиями. А ежели через год первую продукцию не покажешь – голову на плаху положишь. А теперь пшёл вон, и бабу свою забери.