Танцуя с Девственницами - Стивен Бут

– Шеф, в случае с Уэстон нам точно известно фактически только про одного человека: в момент преступления он находился где-то поблизости от того места.

– А, старая история, – сказал Джепсон. – Первый человек, на которого всегда падают подозрения, – тот, кто нашел тело. Так?

Диана Фрай подалась вперед.

– Марк Рупер, – сказала она. – Но он был там.

Чувствуя на себе внимательные взгляды начальства, Фрай продолжила. Боль в ноге словно пришпоривала ее.

– У него было достаточно времени, чтобы убить Дженни Уэстон и сделать все, что он хотел, и только затем сообщить об обнаружении тела. И сначала он обошел район на вполне законных основаниях, так что мог не беспокоиться, что его обнаружат.

– Это очевидно, – сказал Джепсон. – Но каковы мотивы?

– Ну, тут мы не можем сказать ничего очевидного, – подтвердила Фрай. – Но мы осторожно навели кое-какие справки о прошлом его семьи.

– В самом деле? – Джепсон поднял брови. Он посмотрел на Хитченса, затем на Тэлби, но Фрай решила отвлечь его внимание на себя.

– Три года назад старший брат Марка погиб, и его отец сошел с рельс. Он начал пить, впал в депрессию и потерял работу. В конечном счете Фрэнк Рупер ушел из семьи, когда обнаружил, что его жена завела любовника. По словам соседей, с того времени его там не видели. Миссис Рупер сразу привела в дом своего приятеля, и Марк с тех пор живет с ними. Но он был очень привязан к отцу.

– Фрай, таких историй тысячи. Что вы пытаетесь мне сказать? Что Марк Рупер недолюбливает женщин?

– Мы слышали и о куда более неправдоподобных мотивах, – вмешался Хитченс. – Но это просто сведения о прошлом Рупера на данный момент.

– Хорошо. Тогда оружие. Что он сделал с ножом?

– Мы не знаем, – покачала головой Фрай. – Но он очень дружен со старшим смотрителем Оуэном Фоксом. По всем данным, он стал ему в каком-то смысле суррогатным отцом. Фокс мог его покрывать. Они могли вместе состряпать свой рассказ.

Джепсон выглядел все более и более расстроенным.

– У нас прекрасные отношения со смотрительской службой. Прекрасные.

– Мне самому все это не нравится, – сказал Тэлби. – Но мы не можем игнорировать факты. Нам нужно снять с него подозрения.

– Хорошо, хорошо, – произнес Джепсон. – Мог ли Рупер быть тем человеком, о котором сообщили соседи Дженни? Тогда откуда он узнал, где она живет?

– О, это как раз просто, – ответила Фрай. – Данные Уэстон записаны в журнале центра проката велосипедов. Смотрители постоянно туда заходят. Любой из них мог без проблем взять ее адрес.

– Ладно.

– Не говоря уж о соответствиях, которые подбросил компьютер. Если бы это был кто-то еще…

– Да, я знаю.

– Если бы мы смогли отыскать несоответствия в рассказах двух смотрителей, это было бы как раз то открытие, которое нам нужно.

– Вы не думаете, Фрай, что немного увлеклись? – мягко поинтересовался Джепсон. – А что с Мегги Крю? Вы про нее забыли? Кроме того, смотрители нам помогали. И вдруг вы предполагаете, что они – враг народа номер один.

– Но Рупер был там. Если только есть что-то…

– Стюарт, вы говорили в последнее время с Алистером Принсом?

– Да, сэр, – ответил Тэлби. – Он посоветовал пересмотреть дело.

– Но там никого не было. У вас нет свидетелей. В том месте было безлюдно.

– Суперинтендант Принс говорит, что в центральном Дербишире это работает очень хорошо.

Джепсон поджал губы.

– Вот, значит, как. Вы думаете, Стюарт, что в противном случае нам придется признать поражение?

– Честно говоря, у меня нет особых надежд, сэр. Мы думали, что нам повезло с Дарреном Хаусли. Но с ним ничего не вышло.

Джепсон сложил пальцы домиком и какое-то время смотрел в потолок. Остальные выжидающе молчали. Фрай хорошо знала одно: их версия трудная, очень спорная и деликатная.

– Тогда пусть кто-нибудь из вас поговорит с инспектором Армстронг, – сказал Джепсон.

Фрай моргнула и бросила взгляд на Хитченса, который только пожал плечами. Он такого тоже не ожидал.

– Зачем? – спросил он. – Ким Армстронг занята расследованием дела педофилов. Они почти готовы произвести несколько арестов, разве нет?

Пока они ждали ответа, Джепсон постучал ручкой по столу и печально посмотрел на ее разбитый кончик, словно человек, созерцающий что-то на редкость неприятное.

– Пойдите и поговорите с ней, – сказал он. – И передайте ей, что я сказал: ей надо обязательно вникнуть в эту ситуацию.

Бен Купер особенно любил узенькие проулки и галереи в самой старой части Эдендейла, между Эйр-стрит и Маркет-сквер. Там находились магазинчики, где продавали расписных деревянных слонов и пеналы для карандашей, сосновую мебель, шоколад и солодовый виски; там были итальянский ресторан и несколько кофейных магазинов. А на крутой улочке, отходившей от Маркет-сквер, находилась витрина Ларкина, традиционная пекарня. Днем витрина была полна кондитерских изделий и сыров – абрикосового белого «стилтона», домашних пирожков, пирогов с яблоками и огромных румяных пирогов со свининой. Купер ходил к Ларкину на ланч так часто, как только мог, когда бывал в городе. Он обожал стоять в очереди с туристами и слушать, как гиды в который раз объясняют, почему бэйкуэллские пироги должны называться бэйкуэллскими пудингами.

Но сегодня витрина Ларкина была абсолютно пуста. И с равным успехом можно было предположить, что здесь торгуют рамами для картин, как в соседнем магазине. Все магазины были убраны и перекрашены, и каменную брусчатку заменили на пешеходные дорожки, пока строились новые галереи там, где когда-то был складской двор. Теперь кофейные магазины продавали экзотический кофе – «джамайкан блю маунтин», «муссон малабар майсор» и «джемени мокко исмаили».

На самой Маркет-сквер располагался магазин Ферриса – мясника, торговавшего также и лицензионной дичью. Обычно в витрине болталась пара длиннохвостых фазанов, привязанных бечевкой за растянутые шеи. Иногда выставлялись голуби или горный заяц. Туристы хорошо знали, как выразить протест: они врывались в магазин с обвинениями в жестокости по отношению к животным и непристойности.

Бен Купер ухватился за возможность в свободный день повести Хелен Милнер на ланч. Во время еды Хелен говорила немного. Она поинтересовалась, как поживает его мать, и все расспрашивала о Мэтте, Кейт и девочках. Но он никак не мог избавиться от мысли, что она проявляет интерес к чему угодно, кроме него. Хелен ни разу не спросила, чем он занят сейчас на работе. Она не желала касаться этой темы. Во всяком случае, не сегодня.

За ланчем Купер почти не ел. Пока Хелен говорила, он не сводил взгляда с ее волос, вспоминая, как был зачарован их медным отливом в лучах летнего солнца и как начал надеяться, что этот блеск символизирует лучик света, вошедший в его жизнь. Более того, как раз этого ему и не хватало, когда казалось, что все идет не так – мать постепенно и безвозвратно соскальзывала в шизофрению и на сцене появилась Диана Фрай, осложнявшая его жизнь, словно заросли терновника, которые он никак не мог выдрать с корнем. Он надеялся, что Хелен станет ответом и решением всех этих проблем.