Вкус одержимости - Елена Лабрус

— Конечно! Я же говорю: у меня всё под контролем, — улыбнулся он как всегда невинно. Но мы уже дошли до двери в забегаловку. И два парня в форме — не те свидетели, при которых мне хотелось бы зарядить Шерлоку по роже. К тому же они вежливо поздоровались и подвинулись, пропуская нас внутрь.

Вот только зайти мы не успели.

— Олег! — звонкий голос Кристины, заставил нас остановится.

— Крис? — повернулся он.

— Олег, что происходит? — заламывала она руки. Заплаканная, с размазанной косметикой. Её слегка потряхивало. — Отца допрашивают. Оксана в наручниках даёт показания. Мне ничего не объясняют и ничего не говорят. Олег!

Шерлок стиснул зубы до заигравших желваков. И пусть я сам пока ничего не понимал, вежливо отвернулся.

Оксана?! Неумевал я, пока они там нежничали.

— Прости меня, — выдавил из себя Пинкертон еле слышно.

— И ты меня, — всхлипнула Крис. — Прости, что я…

Я покосился назад. Она бросилась ему на шею. А он… он её, конечно, поймал.

— Т-с-с! — прижал к себе. — Забудь! Давай просто забудем. И начнём всё сначала. Давай?

— Да, — часто закивала она и сглотнула слёзы.

— Холмс, — показал я пальцем на дверь, — может уже зайдём? А то мы тут с парнями задолбались отворачиваться и строить из себя глухих, — покосился я на охранявших дверь полицейских.

— Пошли, пошли, — сделал мне Шерлок поверх головы девчонки злую рожу.

Но меня этим не проймёшь. Меня самого ждал впереди нелёгкий разговор, а тут ещё он со своими примирениями.

— Ника! — единственное слово, что сорвалось с моих губ, когда я вошёл и рванул к ней. Всего остального я просто не заметил. Ни сдвинутых столов. Ни конвоя с автоматами. Ничего кроме её, почему-то перепачканного сажей как у трубочиста, лица.

— Алан! — кинулась она ко мне. Уронила по дороге стул, но посмел бы её кто-нибудь остановить! — Алан!

— Мой глупый крольчонок! — подхватил я её на руки. — Мой чумазый глупый крольчонок, — прижал к себе. — Где ты испачкалась-то?

— Я потом тебе расскажу, — ткнулась она в мою шею холодным носом.

И наверно, в этот момент мой мир и стал по-настоящему цельным. И всё остальное отошло на второй план.  

Потому что на самом деле мне больше ничего было и не надо. Ни правды, ни мести, ни огрызков того прошлого, что меня никак не хотело отпускать. Оно только что отвалилось, словно отрубленные щупальца чудовища, что не пускали меня вперёд.

Больше ничего не было.

Только она. Со мной. Мой тощий маленький крольчонок.

Та, что только что сказала: у нас будет «пото̀м».

— Прости меня, — вздохнула она тяжело. — Я такая дура!

— Т-с-с! — покачал я головой. — Забудь!

— Эй, за мной не повторяй, — легонько толкнул меня в бок Шерлок.

— Да пошёл ты! — огрызнулся я. И вернул моего крольчонка на землю. Приподнял её лицо. Вытер со щеки грязь. Выкатившуюся слезинку. Улыбнулся.

Мой крольчонок!

— Господа, у вас есть что добавить? — спросили откуда-то из-за стола.

— Да, да, — шагнул вперёд Шерлок и протянул мою карту памяти. — Запись!

— Двадцать шестая минута, — развернулась Ника и, крепко сжав мою руку, повела за собой.

Включённый ноутбук ещё горел, показывая тёмную дорогу. И запись ещё не закончилась. Но в комнате стояла такая тишина, что мне показалось я потерял слух. Следователь кашлянул. А растрёпанная женщина, что я знал, как Оксану и гражданскую жену хозяина «Пит-Стопа», вскинула голову и зло посмотрела прямо на меня.

— Она сама виновата. Понял, сама!

— Не понял, — покачал я головой, осмысливая то, что только что увидел. Как намеренно и хладнокровно она наехала на мою жену. И не мог поверить, что два года, все два года, что я встречался с детективами в этом заведении, она подавала мне напитки, здоровалась, улыбалась, смотрела в глаза, выращивала цветы, которые потом посадят на месте гибели моей жены и… все эти два года знала, что это она. Она её убила. Она.

— Зря твоя выдра вернулась. Зря приехала, — выплёвывала она слова. — Сидела бы в своём Париже и горя не знала. Но нет…

— В Тулоне, — позволил я себе поправить.

— Что? — женщина скривилась, не расслышав.

— Мы жили в Тулоне. В фамильном замке моего отца.

— Вот и дальше бы жили! — выкрикнула она. — А не отбивали чужих мужей!

— Она считает, что твоя жена мечтала залезть в койку к её отцу, — показал Шерлок на Кристину, поясняя вполголоса, пока разбушевавшуюся женщину успокаивали два конвоира.

— Кира?! К нему? — показал я на мужика, что сидел, стиснув голову двумя руками.

— А она?.. — повернулся я к Кристине с открытым ртом.

— Нет! — выкатила та глаза. — Ты что! Конечно, нет, Алан! У отца вообще поначалу отношения с Кирой были очень натянутые. Он сколько раз её прогонял, ведь она мамина подруга, а мама меня бросила. Отец был очень обижен. Но потом отошёл. Они иногда болтали. Но она никогда… Клянусь, я бы знала…

— Да что бы ты знала! — заорала Оксана. — Что бы ты знала! Ты в своих-то мужиках разобраться не можешь. А у нас только всё стало налаживаться, когда она нарисовалась и давай тут свои порядки устанавливать. На кухне командовать, тебя бестолковую учить. Только от неё избавилась, всё обошлось… Как появился этот, — кивнула она на Шерлока. Растрёпанная, страшная, с безумными глазами. Некогда миловидная и безобидная женщина, какой она мне казалась, сейчас была похожа на ведьму. Я невольно прижал к себе Нику.

— Вот видишь, — повернулся Шерлок к Кристине. — Она меня подставила. Просто подставила. Я с ней не спал.

— И радуйся, что только подставила, — шёпотом сказала ему Ника. — Могла бы и...

— Да не спал, не спал! — крикнула та. — Упал как убитый и уснул. Но ты слишком близко подобрался. Слишком! А я не могла допустить, чтобы ты всё разрушил.

Крис закрыла глаза и сжала кулаки, сопя и явно давая понять, что готова её сейчас убить. И я как никто её понимал. А Ника… Ника повернулась ко мне. И в её глазах была такая тоска.

— Ник, в той спальне есть камера, — нагнулся я к её уху и зашептал тихо-тихо. — Клянусь тебе у нас с Зои ничего не...  

— Мы потом об этом поговорим, Алан, — так же тихо ответила она.

— Как же мне нравятся эти твои «пото̀м».

Я сгрёб её в охапку. Прижался губами к волосам. И вдруг понял, что не хочу больше ничего знать. А особенно это всё слушать.

— Надеюсь, ей дадут максимальный срок, — развернулся я и, обняв Нику, пошёл к выходу.