Мифриловый крест - Вадим Проскурин

Конечно, лучше всего было бы сдать этого монстра в металлолом, а вместо него купить другой грузовик, но Спиридон ясно сказал, что лучшие добрые дела - те, которые делаешь собственными руками, а не собственными деньгами. В армии мне приходилось участвовать в реанимации подобных древних монстров и я не вижу причин, почему бы не попробовать заняться этим еще раз.

Я вскрыл кастрюлю воздушного фильтра, выгреб оттуда гору разнообразной трухи, задумчиво повертел в руках пластмассовое кольцо, на котором смутно угадывались остатки гофрированной бумаги, и бросил его на землю. Надо будет потом хорошенько подмести вокруг.

Далее я снял карбюратор и долго вытряхивал из него разнообразный мусор, начиная от кусочков засохших листьев и заканчивая мышиным пометом. Кажется, мертвый грузовик стал домом для целого семейства божьих созданий. Извините, ребята, скоро вам придется искать себе другое жилище, благо церковь в двух шагах. Говорят, что церковные мыши бедные, но, думаю, бездомные мыши еще беднее церковных.

Карбюратор загажен так, что очень хочется выкинуть его и купить новый. Но это не наш путь, мы не ищем легких путей, мы будем все делать самостоятельно, от начала и до конца. Замочим его в ацетоне… нет, это потом, пока посмотрим, что творится на других участках.

Трамблер, вроде, в порядке. Свечи убиты. Радиатор давно протек. Масла в картере нет. Ходовая, на первый взгляд, в порядке, а точнее все равно ничего не определишь, пока не проедешься. Все колеса спущены. Аккумулятора нет, все-таки святой дух защищает от пионеров лишь отчасти. Кажется, пора начинать писать список требуемых запчастей.

Список получился длинным, непонятно даже, как все это сюда привезти без машины. И непонятно, где все это купить. Наверняка есть специализированные магазины, торгующие запчастями для грузовиков… или на авторынок съездить?

А ведь Спиридон был прав! Когда занимаешься чем-то безусловно полезным, состояние души становится другим. Не то чтобы это было похоже на счастье, но душу не покидает ощущение… не знаю, как это назвать… свободы, правильности предназначения, того, что ты творишь добро… нет, эти слова, будучи произнесенными, звучат надменно и выспренно, и понятно, почему - потому что чувства, выражаемые этими словами, не должны выражаться вслух, потому что иначе это будет лицемерие и фарисейство.

Зина очень удивилась.

- На хрена тебе машина? - спросила она. - Хочешь к храму божьему в роскошном экипаже подкатить? Они этого не оценят, ты уж поверь.

- Я не хочу покупать роскошный экипаж, - сказал я, - вполне хватит старенькой четверки.

- Сколько нужно?

- Две тысячи за глаза хватит.

- Долларов?

- Естественно.

- Держи. Хотя мог бы и сам достать.

- Не уверен, что это хорошо скажется на моем просветлении.

Зина раздраженно хлопнула себя по лбу.

- Дура! Извини, Сергей, я жуткая дура, я совсем забыла. Конечно, тебе нельзя грешить! Держи еще две тысячи, они тебе пригодятся.

- Спасибо. Как дела с квартирой?

- Нормально. Таджики вовсю трудятся, евроремонт обещают закончить к новому году, тогда можно будет мебель закупать. Глядишь, числу к двадцатому и переедем.

- Будем надеяться.

Вечером того же дня у меня состоялся своеобразный разговор с мамой. Мама подсела ко мне, когда я пил чай на кухне.

- Как дела, сынок? - спросила она. - Что-то ты дома почти не появляешься, Зина, что, перестала тебя волшебству учить?

- Нет, - удивился я, - с чего ты взяла?

- Ты все время пропадаешь где-то, и вы с Зиной уходите из дома по отдельности и возвращаетесь тоже по отдельности.

- Это… гм… практические занятия.

- Ты уже заканчиваешь обучение?

- Оно никогда не закончится.

- Почему? Она тебя плохо учит?

- Нет, дело не в этом. Обучение нельзя закончить, ведь нельзя стать самым сильным, каким бы сильным ты бы ни был, всегда можно стать еще сильнее.

- Так что, она вечно тебя учить будет?

- Нет, это вряд ли. Через какое-то время мы станем почти равными.

- Это скоро будет?

- Не знаю. А что?

- Так, ничего.

- Не темни, мама! Что ты имеешь ввиду?

- Ну… эта твоя Зина, она, конечно, волшебница, но какая-то она некрасивая. Тощая, старая, я, конечно, понимаю, что с лица воду не пить, но, когда она будет тебе не нужна…

- Ты подберешь какую-нибудь девочку получше, например… точно! Племянницу тети Маши, правильно?

- Ты что… мысли читаешь?

- Я только учусь.

- Учись, сынок. В жизни пригодится.

Помолившись, я отвернулся от иконостаса и уперся взглядом в отца Спиридона. Он стоял шагах в четырех, он неотрывно смотрел на меня и в глазах его было удивление, граничащее с ужасом. Встретив мой взгляд, он дернулся, как от удара, и отступил на шаг.

- Что случилось? - спросил я. - У тебя такой взгляд…

- Ничего, - быстро ответил Спиридон, - просто ты похож на одного человека. Нет, это только внешнее сходство, иначе… нет, неважно.

- Да что случилось? - повторил я. - На тебе лица нет! У тебя какая-то проблема? Пойдем, попьем чаю, обсудим проблему, я помогу ее решить. Помогать ближнему - святой долг христианина, правильно?

Спиридон раздраженно помотал головой, что-то прошептал и неожиданно перекрестился.

- Хорошо, - сказал он, - пойдем.

Первым, что бросилось мне в глаза в церковной каптерке, была лежащая на столе газета. "Вампиры ограбили супермаркет", гласил заголовок. Ниже красовалась фотография, с которой скалил зубы вполне узнаваемый я.

Спиридон дернулся к столу, но тут же остановился и посмотрел на меня. Мы встретились взглядом и слова стали излишними. Он все понял.

- Но как же… - прошептал Спиридон, - святая церковь… это правда…

- Да, это правда, - сказал я, - я действительно вампир. Клыки показать?

- Не надо! - резко крикнул Спиридон и перекрестил меня отчаянным жестом.

Ничего не случилось. Я не провалился сквозь землю, не растворился в воздухе и не рассыпался горсткой праха, меня не уволокли черти и не растерзали ангелы.

- Но как… - удивился Спиридон.

- А вот так, - сказал я, - слухи о том, что вампиры боятся христианской символики, сильно преувеличены.

- Ты правда вампир?

- Правда. Я ведь уже говорил. А что тебя удивляет? Я же говорю, вампиры не боятся христианской символики.