Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов

времени для успешного побега. Им удастся выбраться живыми… если не возникнет заминки у выхода.

Однако у ступеней, ведущих к выходу из кладовой, мирмидонцев караулило сразу пять стражников с тяжелыми бронзовыми щитами. На то, чтобы их сразить, ушли драгоценные мгновения, а отряд Неоптолема сократился до жалких девяти человек. Тем временем в противоположный конец помещения ворвались преследователи, их оказалось еще больше, чем раньше. Мирмидонцы уже не успевали покинуть дворец. Пандар замедлил шаг и бросил взгляд на бок, из которого толчками вытекала темная кровь. Затем крикнул:

— Я задержу их! Бегите, не теряйте времени!

Неоптолем кивнул: было не до возражений. Он повел своих людей к выходу вверх по лестнице, а раненый воин встал у ее подножия.

Подъем был узкий — по нему мог пройти лишь один человек. Враги остановились перед Пандаром. Из их рядов вышел черноволосый мужчина с обнаженным клинком.

— Экий ты страшила, приятель, — почти дружелюбно бросил ему Пандар, разглядев на лице уродливые шрамы.

Ничего не ответив, тот двинулся вперед. По манере держать оружие, по спокойствию в глазах Пандар понял, что перед ним крайне опасный соперник. Сам же он был ранен, и с каждой каплей крови из тела уходили силы… Однако воин все же намеревался дорого продать свою жизнь.

Жаль, детей увидеть больше не доведется. Неоптолем наверняка позаботится о них… Если сам сможет спастись, конечно.

Не раздумывая более, Пандар шагнул навстречу собственной смерти.

* * *

Взбежав по лестнице, Неоптолем кое-как отдышался, возвращая контроль за телом. Передышка длилась всего ничего, но царевич снова бросился вперед. Пандара ему было не жаль: лучше умереть с честью в бою, чем медленно страдать в море от воспаленной раны.

Впереди показалась спасительная дверь — выход из Кносского дворца. Там у мирмидонцев появится возможность скрыться в сумраке! Как именно добраться до кораблей, Неоптолем решит, когда наконец вдохнет столь желанный ночной воздух… А пока — прочь из дворца, похоронившего его надежды!

Скольких сумел убить Пандар? Задержал ли погоню? Кто знает…

Вот и она — дверь, ведущая наружу. Тяжелый засов не стал помехой: двое мужчин откинули его, а остальные приготовились к возможной стычке со стражей снаружи. Глоток свежего ночного воздуха… Наконец-то свобода!

Неоптолем торжествующе вскинул кулак. И… оцепенел, не веря своим глазам.

Кносский дворец стоял на возвышенности. Дорога от него извивалась, подобно упругому телу змеи, и скользила с холма все ниже и ниже. По ней двигалось множество силуэтов, едва ли различимых в ночной тьме, если бы не отблески факелов. Огонь плясал, отражаясь в металле доспехов и оружия. Отрезая Неоптолему путь, к Кноссу поднимались люди. Их было куда больше, чем оставшихся в живых мирмидонцев.

Что это, Гадес всемогущий, значило?..

У сына Пелея промелькнула дикая мысль: а вдруг сюда спешил его второй отряд, уничтоживший микенские корабли? Нет, невозможно… Он приказал морякам готовиться к отплытию сразу после битвы на побережье. Вряд ли бы они ослушались своего владыки. Затем предводитель мирмидонцев взглянул на горизонт, озаренный алым светом. Но то было лишь зарождение нового дня, а не зарево от горящих кораблей…

Тогда он все понял. И проклял род Атрея в бессильной ярости.

— Это конец, — прошептал кто-то позади.

— Мы будем сражаться! — прорычал гигант, стиснув рукоять клинка. — Они не сломят нас пытками в подземельях, нет. Лучше умереть… Ну же, за Фтию! Вперед, мирмидонцы!

Они бросились навстречу верной гибели: маленький отряд с израненными бойцами, среди которых лишь Неоптолем не получил до сих пор ни единой царапины. Завидев врага, микенцы выставили перед собой щиты и приготовились к битве.

Сзади раздались крики и топот. В дверном проеме наконец появились очертания преследователей: критские стражники и отряд Ореста нагнали свою добычу. Теперь мирмидонцы были полностью окружены. Попытка выкрасть дочь Идоменея провалилась, и лазутчикам оставалось только погибнуть.

Схватка продолжалась недолго. Что могли сделать несколько человек, окруженных сотней? Несмотря на воинское мастерство Неоптолема, который сразил четверых противников, вскоре он остался единственным живым мирмидонцем.

Когда последний соратник пал, пронзенный множеством клинков, царевич Фтии опустил меч и гордо выпрямился. Смерть подобралась к нему так близко, что он приготовился с достоинством шагнуть в ее объятия.

Однако толпа не спешила казнить Неоптолема. Тот был сыном Пелея и братом великого Ахилла… Никто не горел желанием брать на себя роль его убийцы. Все молча ждали. Неверный свет факелов плясал на напряженных лицах, освещая громадную фигуру с окровавленным клинком.

Обернувшись, Неоптолем поискал глазами Ореста и нашел того в первом же ряду. Их взгляды встретились; в глазах у одного застыло напряжение, а у другого — бушевала ярость. Ни один из них не промолвил ни слова. Однако вскоре гнетущую тишину нарушили торопливые шаги.

Идоменей, одетый в нагрудник и опиравшийся на копье, быстро спустился по лестнице к месту побоища. Для своих лет царь двигался весьма быстро. Пройдя сквозь ряды расступившихся воинов, владыка Крита с гневом обратился к мирмидонцу:

— Как у тебя хватило дерзости напасть на мой дворец, мерзавец?! Я ходил в походы с твоим отцом! Давал тебе кров, когда ты был ребенком… Так вот какова твоя благодарность?

Неоптолем криво улыбнулся и после непродолжительного молчания ответил:

— Я все сказал в прошлый раз, царь Идоменей. О чем еще говорить? Ты отверг мою просьбу. И у меня не осталось выхода, кроме как добиваться своего силой.

— Не иначе как боги лишили тебя разума, Пелеев сын! Ради своей мечты, ради единственной женщины ты обрек на смерть многих людей. Это дикость, которой нет оправдания.

Мирмидонец лишь зло сверкнул глазами. Идоменей перевел дух:

— Битва окончена, Неоптолем. Бросай меч. Тогда, быть может, я сохраню тебе жизнь.

— И отправишь домой с великим позором? Или оставишь гнить в своей темнице?.. Я воин, Идоменей. Мне не нужна твоя жалость, и я не собираюсь сдаваться врагу.

«Прикончить его!» — раздались выкрики в толпе. — «Негодяй заслуживает смерти!»

— Прошу лишь об одном, — быстро добавил Неоптолем. — Дай мне самому выбрать свою смерть. Это мое право как потомка славного рода Теламона и Пелея, как брата самого Ахилла!

Идоменей запустил руку в бороду, обдумывая услышанное. Затем согласился:

— Я уважу эту просьбу, Неоптолем, ради былой дружбы с Пелеем. За содеянное тебя следовало бы утопить или привязать за ноги к колеснице… Но твое последнее желание будет исполнено! Полагаю, ты уже сделал выбор?

— Именно так, царь Крита. Я решил, что погибну в поединке с врагами. И моим первым соперником будет он! — мирмидонец поднял меч и указал им прямо на Ореста.

— Нет, — резко ответил Идоменей, скрипнув зубами. —