Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов

Несмотря на яростное сопротивление мирмидонцев и отчаянные попытки организовать оборону, все кончилось для них очень быстро.

* * *

Дексий взял в ладонь пригоршню песка и потер им окровавленное лезвие меча. Оглядев поле битвы, он почувствовал, как наконец-то ослабло напряжение, весь день давившее ему на грудь.

Они выжили и к тому же понесли весьма небольшие потери. Но все-таки этого было недостаточно…

Тут Дексий услышал слабый оклик и поднял голову. Кто-то перегнулся через борт корабля, покачиваясь, будто осенний лист под порывами ветра:

— Все в порядке?.. Уже закончилось?

— Тебе запрещено вставать! — возмутился было Дексий, но сразу же смягчил тон. — Да, Акаст, мы победили. Спасибо, парень! А теперь иди отдыхай. Это приказ, который не обсуждается.

Раненый гребец отступил от борта «Мелеагра». Дексий лишь покачал головой, дивясь, как пареньку хватило сил удержать в теле жизнь после всех выпавших на его долю злоключений.

Именно Акаст спас команду. Он примчался к берегу на лошади, держась окровавленными и скрюченными от судороги пальцами за гриву. Его рассказ был сбивчивым, но все оставшиеся на берегу микенцы поняли, какая участь их ожидала. Фтия решила напасть первой, устроив вероломную засаду на гонца!.. Времени на ответные действия оставалось очень мало.

К счастью, они успели подготовить ловушку, и враг успешно в нее угодил. Великая удача! Но это был еще далеко не конец, ведь Орест и Неоптолем остались в Кноссе… Каждый из них обладал собственным отрядом. И оба ненавидели друг друга.

Дексий был совершенно уверен: мирмидонский царевич вряд ли устроил бы нападение, не рассчитывая выбраться при этом с Крита живым. Он наверняка продумал все действия заранее. Сыну Пелея следовало помешать, не рассчитывая на дворцовую стражу.

От размышлений Дексия отвлекли другие моряки. Люди сгрудились вокруг него, наперебой задавая вопросы. Одни желали мести, другие беспокоились о судьбе оставшихся в Кноссе товарищей.

— А давайте в ответ сожжем корабли этих мерзавцев? — предложил кто-то.

Дексий пожевал губу. Прекрасная мысль: Неоптолему не удастся уплыть с острова. Однако на поджог требовались силы и время, которого явно не хватало…

— Нет! — его голос зазвучал громко и решительно, заставив собравшихся умолкнуть. — Я оставлю нескольких человек сторожить наши суда и помогать раненым. Все прочие под моим командованием немедленно выдвигаются в Кносс. Сейчас мы нужны Оресту, а остальное — потом!

Моряки без лишних споров начали строиться. Дексий поправил меч на боку и проверил, хорошо ли завязаны лямки сандалий. Идти придется быстро, несмотря на темноту.

Успеют ли они вовремя?..

* * *

Двое стражников на западной половине дворца обернулись, услышав непонятный шорох позади. Но среагировать не успели — тут же были убиты точными, расчетливыми ударами. Ни один из них не успел издать ни звука. Убийцы с осторожностью опустили обмякшие тела жертв на пол, стараясь не греметь доспехами.

— Оттащите их в тень, живо, — мужчина могучего телосложения в богато украшенном нагруднике вышел из-за угла, на ходу отдавая приказ.

За Неоптолемом сгрудилось почти три десятка солдат, вооруженных бронзовыми мечами. Все держали в руках легкие деревянные щиты, обтянутые кожей, но щит царевича Фтии отличался от остальных: тяжелый, предназначенный скорее для осады, но малопригодный для быстрого передвижения.

Высокий и мощный, не замечающий веса огромного щита, Неоптолем возвышался над собственным отрядом, подобно воинственному титану. В его взгляде мерцал угрюмый блеск, не предвещающий ни добра, ни жалости, ни помилования. Не было сомнений в том, что этот человек преисполнен решимости довести свое дело до конца.

Когда приказание было исполнено, сын Пелея развернулся к своим соратникам и сказал негромко, но отчетливо, чтобы его услышал каждый мирмидонец:

— Время пришло! Мы выполним задуманное и покроем Крит позором, а Фтию — славой. Идите за мной на женскую половину дворца. И не вздумайте шуметь, пока мы не окажемся на месте!.. Кто уронит щит или что-то ляпнет без разрешения — сразу лишится головы!

Он махнул рукой, призывая следовать за ним. Мирмидонцы быстрым шагом двинулись за предводителем, который знал правильный путь и уверенно продвигался вперед по коридорам Кносса.

Еще дважды они натыкались на критских стражников. Один отряд часовых был убит на месте, не успев поднять тревоги. Следующий же дозор из трех человек верно оценил соотношение сил и отступил без боя.

Убегавшие дозорные громко звали на помощь — для мирмидонцев ситуация стала опасной. Однако те отреагировали мгновенно: их ряды разомкнулись и вперед выскочили лучники, послав стрелы вслед стражникам. В узком коридоре было невозможно промахнуться; несчастные упали замертво, окрасив каменный пол кровью. Неоптолем лишь махнул рукой: заниматься телами уже не было времени — следовало как можно скорее достичь цели.

Мысли царевича Фтии были спутанными: им попеременно владели то горечь, то веселье. Он любил войну, любил пьянящий аромат смертельной опасности и славных побед. Именно на поле боя сын Пелея видел свое истинное предназначение. Его богом был грубый и воинственный Арес.

Лишь один человек мог смягчить мятежную душу мирмидонца — критская царевна.

Гермиона… С тех пор как маленький Неоптолем впервые с ней заговорил, он уже не мог выбросить из головы образ милой девочки, со временем превратившейся в великолепную женщину.

Он делил ложе со многими служанками и рабынями, однако ни одна из них не могла пробудить тех чувств и мыслей, которые вызывала в его грубой душе дочь Идоменея. Прямой, вспыльчивый и решительный Неоптолем любил так же неистово, как и жил: единожды сделав выбор, он упорно его придерживался и не мог подумать о чем-либо ином. Однажды он сам решил, что Гермиона станет его женой, и даже помыслить об ином исходе не мог…

Но его унизили отказом, и мир Неоптолема, такой простой и понятный, рухнул. Он воспринял как кровную обиду абсолютно все: ответ Гермионы, слова Идоменея и даже само существование микенского царевича, ставшего ему соперником.

Внезапная война с Микенами оказалась великим благом. Картина мира снова обрела ясность, полумерам в ней не было места — вокруг остались лишь союзники и враги. Идоменей не согласился отдать дочь за Неоптолема?.. Значит, он будет врагом для всех мирмидонцев.

Сегодня ночью Неоптолем выкрадет Гермиону и уплывет с острова, оставив старого царя терзаться в муках. А затем овладеет критянкой прямо на корабле, на глазах у всей команды — царство Идоменея будет опозорено до конца времен. Орест же наверняка пожелает броситься в погоню и отомстить… Только ни судов, ни соратников у него уже не будет!

Неоптолем позволил себе тихий смешок. Увидев тогда в бухте микенские корабли, он посчитал это еще одним