Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли

– Да. Конечно.

Винтовки? Что задумали эти женщины? Боже мой, могу представить, что случится, если об этом проведает генерал Уилсон.

– «Асгард», – медленно произнесла Мод. – По-моему, так норвежцы называют небеса.

– Верно, – подтвердила Молли. – И это хороший знак. Что может быть лучше, чем плыть под парусом спасать Ирландию на лодке, носящей имя родины викингов?

– Но ведь викинги завоевывали Ирландию, – удивилась я. – Насиловали, грабили, разрушали монастыри…

Молли небрежным жестом отбросила столетия истории.

– Так было вначале, – сказала она, – но потом норвежцы стали жениться на ирландских женщинах и прекрасно там прижились. Что говорить, многие из наших самых знатных родов ведут свою историю от викингов. Мак-Аули и Мак-Аулифы изначально происходят от Мак Олаф – сын Олафа. Наши друзья из Уэстмита носят фамилию Мак-Киссик, произошедшую от Мак Исаак, и, конечно, все норманны когда-то были норвежцами. Так что…

Снова последовала ирландская история. Я знала, что Мод и Констанция, скажем так, девушки с причудами, но чтобы такая практичная американская янки так искала во всем знаки и предзнаменования… Возможно, некое сочетание «Золотого рассвета» Йейтса, витиеватого католицизма Мод, замешанного на кельтской истории, и новенн[114] из прихода церкви Святой Бригитты будет обладать большей силой, которая сработает на благо Ирландии. Я надеялась, что это так.

– Так вы в норвежских богов верите тоже? – спросила я Мод.

– Какая разница, как мы будем называть этих вестников – архангел, эманация, Кришна или великий бог Луг? – ответила Мод. – В ирландском народе из поколения в поколение переходит сила духа, и этого нельзя отрицать.

Констанция, которая все это время молчала, теперь заговорила:

– А в материальном мире нам для покупки ружей необходимы деньги.

– Дочери Эрин шьют флаги для продажи, – пояснила Мод.

– Возможно, они могли бы еще и печь печенье, – предложила я.

И правда, почему бы нет? Все это очень смахивало на Общество Алтаря и Розария в церкви Святой Бригитты, где планировался весенний сбор пожертвований.

– Неплохая мысль, – подхватила Мод. Даже она не заметила всю абсурдность происходящего.

Третья женщина вела себя очень тихо и помалкивала.

– А вы что скажете, Мэри? – спросила у нее я. – Вы считаете эту идею удачной? В конце концов, вы похожи на меня, поскольку относитесь к тому «народу», который эта команда хочет освободить.

Она посмотрела на Молли, но ничего мне не ответила.

– Разве не должна даже служанка быть способной высказать свое мнение? – не унималась я.

Все женщины и отец Кевин дружно засмеялись.

– Ох, моя дорогая! Это не просто Мэри, а Мэри Спринг Райс, – растолковала мне причину их веселья Мод. – Она – дочь лорда Монтигла.

– Ваш род также происходит от вождей гаэльских кланов? – поинтересовалась я.

– Не совсем так, – ответила Мэри. – Королева пожаловала моему деду дворянский титул за службу на благо государства.

– Но вы ведь находитесь в родстве с О’Брайенами и де Вер де Верами? – обратилась к Мэри Мод, и та кивнула.

Де Вер де Веры? Я думала, что Мод меня разыгрывает, – но нет. Она продолжала рассуждать про Обри де Вер де Вера, поэта, широко известного – правда, не мне.

– Он ведь обратился в католическую веру, да? – спросила Мод.

И снова Мэри кивнула.

– Скоро все лучшие люди примкнут к нашей Церкви, отец Кевин, – подвела итог Мод.

Лучшие люди?

Женщины продолжали болтать о том, кто на ком женат, а я подвинулась поближе к отцу Кевину и тихонько задала ему вопрос:

– А есть ли в этой группе хоть кто-то из настоящих католиков?

Но Мод все равно услышала меня.

– Все сестры Шини – урожденные католички, – вставила она.

– Мы с их отцом, Дэвидом Шини, еще семинаристами вместе учились в этом самом колледже, – ответил Отец Кевин. – Потом он ненадолго уехал домой, а там влюбился в Бесси Маккой. Они сбежали вместе, и теперь у них шестеро взрослых детей.

– Ну и молодцы, – вырвалось у меня, и только потом я поняла, как это прозвучало. – Ох, отец Кевин. Я не то хотела сказать. Конечно, вы делаете для Ирландии большое дело, а он, наверное, сидит себе где-нибудь клерком в банке или…

– Вовсе нет, Нора. Дэвид вступил в Ирландское республиканское братство, работал в Земельной Лиге, сидел в британской тюрьме, потом был избран в парламент и двадцать семь лет представлял в Вестминстере Ирландскую партию. И еще у него есть сын-священник! Я знаком с его дочерями, и это очаровательные женщины – все четыре удачно вышли замуж, – закончил отец Кевин.

– Их мужья тоже борются за наше дело, – добавила Мод.

Я чувствовала себя так, будто снова попала в Бриджпорт, потому что Мод спросила у Мэри Спринг Райс, имеет ли О’Брайен, за которым замужем Кэтлин Шини, какое-то отношение к тем самым О’Брайенам, после чего женщины углубились в распутывание родственных связей.

– Кстати, – сказала Мэри, – это напомнило мне, что мой кузен Конор хочет помочь нам перегнать «Асгард» из Германии.

У меня в голове вертелась мысль: неужели ирландская революция – это сплошное хитросплетение чьих-то сестер, невесток, кузин с кузенами и школьных друзей? Но тут же я подумала: а демократическая партия в Чикаго? Она ведь тоже сплошь и рядом держится на родственных и дружеских связях. На самом деле наличие этих самых связей – практически обязательное требование для того, чтобы попасть в аппарат власти. Кто еще ради тебя выйдет и станет стучаться в чужие двери? И где еще ты найдешь внутренний круг людей, которым сможешь доверять?

– Среди Inghinidhe na héireann – Дочерей Эрин – есть много католичек, а Cumann na mBan так просто переполнено ими, – сообщила мне Констанция.

– Как вы сказали?

Трудно присоединиться к движению, когда ты не можешь выговорить название половины его организаций. О, почему я не слушала бабушку Онору и не выучила хотя бы немного ирландский язык, на котором она, мама и бабушка Майра изъяснялись так непринужденно? Тогда я еще случайно улавливала какие-то отдельные слова, но со временем утратила и эту способность.

Для меня перевела Мод:

– Это женская вспомогательная организация для Ирландских волонтеров. Кэтлин Келли собрала их всех на большом митинге в отеле «Винн».

– Они собирают средства и также шьют флаги на продажу, – добавила Констанция.

А еще, наверно, пекут печенье.