Большая игра. Книга 2 - Михаил Беляев

— Вы не обязаны это делать. Разве ваша страна не осталась без защиты, пока она здесь? — один из людей отошёл от машины, вытирая с усталого лица капельки дождя. Ночью снова заморосило, облака тёмной пеленой закрыли лунное небо, не давая разглядеть призрачного света звёзд.

Актер покачал головой и перекинул автомат за спину.

— Она сама захотела. Сказала, что не может стоять в стороне. А что ей скажешь-то, я уже пробовал — упёртая, как баран. Что до защиты… да там Алголь сам справится.

Мужчина в военной форме, накинутой поверх потрёпанного пиджака, медленно покивал. В кармане бушлата зазвонил телефон — и он, торопливо вытащив трубку, принялся что-то докладывать на армянском.

Актёр не знал, что посетившей их среди ночи делегацией было правительство республики почти в полном составе, а безымянный собеседник руководил как обороной страны, так и спасательной операцией. Его же заботой была лишь девчонка, мирно спящая в кузове грузовика, посреди тёмной ночной дороги между разбитыми деревнями.

***

Размещённый на диспетчерской вышке штаб операции неторопливо сворачивали. Уже грузился в самолет Владимир, вызвавшийся сопровождать дорогостоящее оборудование, с ним же отправились и Майя с остальными. Закончив работать над текстом доклада Министерству Обороны, Кира ещё раз проверила приказы — ничего нового не поступало. До её отбытия домой оставалось несколько часов. Этого должно было хватить.

Пройдя через пару постов охраны и пропускной пункт, она вошла на особо охраняемую территорию — небольшую казарму на десяток человек, полностью освобожденную под нужды ретранслятора. Приказ о её временном назначении его куратором всё ещё был в силе, а значит, она действовала в рамках закона. Проведя пропуском по кодовому замку, майор Вайнер осторожно открыла дверь и проникла внутрь.

Его нигде не было — ни в комнате отдыха, ни в спальном помещении, ни в душевой. Она ходила по коридору, заглядывая в комнаты, но везде было пусто. Оставались лишь спортзал да небольшой склад в конце коридора.

Осторожные шаги эхом отдавались от стен, Кира приоткрыла дверь в спортзал — темно и пустынно. Ни звука, ни шороха. Значит, склад.

Рука легла на дверную ручку и замерла — Кира прислонилась ухом к двери и прислушалась. Пара секунд, майор неспешно открыла дверь в комнату.

В помещении было темно, в воздухе витал запах гари и сырости. А ещё она услышала тяжёлое сдавленное дыхание. Он был здесь, где-то в темноте, совсем близко. Кира вошла внутрь.

— Алголь, это я… — тихий голос вплёлся в свистящие вдохи и выдохи.

Дверь за спиной захлопнулась, обдав её волной воздуха. В углу сверкнули бледно-голубые огоньки и метнулись к ней.

— Постой!..

Сильная рука метнулась из темноты к горлу — майор со вскриком подалась назад. Алголь прижал её к стене, пальцы сдавили шею до хрипа. Кира вцепилась в его пальцы, силясь разжать железную хватку, ноги заколотили по обезумевшему ретранслятору.

— Ал…голь!.. хх… стой!

Она чувствовала на коже его тяжёлое дыхание, яростно светящиеся глаза зависли напротив лица, но он будто не видел её. Пальцы сжались ещё сильнее — и тут ей стало действительно страшно.

— Приказы…ваю!.. Ст!.. Ал…голь! — из груди вырывались лишь хрипящие обрывки слов.

— Ноль… один! Отбой!..

Ретранслятор вздрогнул и замер, глаза сфокусировались на её лице.

Содрогнувшись всем телом, он разжал хватку и, отпустив Киру, отшатнулся и попятился. Упёршись в стену, он медленно сел на пол.

Киру разбил надрывный кашель — придерживаясь за стену, она опустилась и пару минут приходила в себя. Пальцы судорожно прощупывали шею — вроде всё цело, но наверняка останутся здоровенные синяки. Ладно хоть живой осталась… Наконец, начав нормально дышать, она посмотрела на сидевшего напротив парня.

Глаза почти адаптировались к темноте, но видеть она всё равно могла лишь очертания, да два тусклых глаза — жутковатое сияние почти затухло. Она с трудом различила в его свете тёмные пятна на его костюме и мелкие чёрные капельки, окропившие лицо. Ретранслятор вздрагивал при каждом вдохе, сжатые кулаки ритмично разжимались и пальцы скребли по выщербленной плитке пола.

— Алголь…

— Прости.

Сдавленный шепот, сквозь зубы. Он дрожал, будто от озноба, но взгляд становился осмысленнее, мало-помалу ретранслятор приходил в себя.

Не решаясь приблизиться, Кира сидела напротив и пыталась успокоить разошедшееся от адреналина сердце. Из груди вырвался усталый стон.

— Что-то совсем у нас с тобой не клеятся отношения.

— Прости, Кира…

Кажется, впервые в его голосе она ощутила сожаление. Скупой на эмоции, он всегда держал всё в себе. До сегодняшнего дня. На её лицо выползла кривая усмешка.

— Ну, я уже привыкла, что все хотят меня убить, — Кира погладила шею и повращала головой. Если задуматься, в прошлый раз ей тоже едва не сломали именно шею, только тогда погиб Николай, а её спасла от смерти Рин.

— Прости…

Она снова посмотрела на тусклые сапфировые огоньки, мерцающие во тьме. Сердце кольнуло.

Ведь к этому всё и шло. Она постоянно просила то одно, то другое, ничего не давая взамен. Сделай то, сделай это, рискни жизнью — ну чего тебе стоит, ты же постоянно это делаешь, сделаешь и ещё раз… о том, какой ценой давался каждый такой раз, она не думала, полностью сосредоточившись на переживаниях о Рин.

Но девушка всегда была надёжно прикрыта его спиной. Они обе.

— Алголь. Посмотри на меня.

Он медленно поднял голову, их взгляды встретились.

Наполненные тусклым сиянием глаза ретранслятора, блуждающего в плену кошмаров каждую ночь. Глаза человека, убивавшего по приказу без раздумий и сомнений, верша судьбы стран и народов. Глаза потерявшегося парня, у которого не было ровным счётом ничего.

— Извини, что заставила тебя пройти через это. И… спасибо, что вернул мне Рин.

Перебарывая страх, Кира подошла к нему и осторожно присела рядом. Гибкие руки обняли голову, погружаясь в грязные, спутанные волосы, и прижали к груди. Над самым его ухом послышался её тихий голос.

— Прости, что тебе снова пришлось это делать.

***

Они сидели в практически пустом кафе аэропорта и молча смотрели друг на друга. Актёр, Ваха и Рин держали в руках по кружке. Еще одна, накрытая чёрствым куском лепёшки, стояла возле пустого стула.

— За Рыжего, — Актер отвернулся, шумно выдохнув, и залпом выпил содержимое. За ним, повторив жест, опустошил свою кружку Ваха.

Она слепо смотрела на своё отражение в ёмкости. От неё веяло спиртом, и хотелось сказать, что она вообще-то ещё несовершеннолетняя, и пить ей нельзя, да и не очень-то хотелось. И от самого запаха подташнивало. Но она молчала.

— Давай, Рин, — кивнул Актер и протянул ей кусок хлеба. — Помяни парня.

Перед