Стеклянные дома - Луиз Пенни

Да, крайне легко вообразить, как расстроенный и чувствительный парень под воздействием наркотика прыгает вниз в разгар вечеринки на крыше.

Но в равной мере легко вообразить, что кто-то в в толпе танцующих подвыпивших людей чуть-чуть подталкивает его.

– Нам нужно связаться с семьей этого молодого человека, – сказала Лакост. – Как его звали? Эдуард? А фамилия?

– Валькур, – ответил Гамаш. – И мне кажется, это хорошая мысль.

– Но это не объясняет убийства Кэти Эванс, – сказала Рейн-Мари.

– Non, – согласилась Изабель. Она снова обратилась к Мирне: – Кто-нибудь из них говорил что-нибудь о Кэти? О каких-нибудь ее поступках, которые объясняли бы…

– Ее убийство? – спросила Мирна.

– И появление кобрадора. Если он приходил к ней, то тому должна быть причина. Пусть и давняя.

– Может, он приходил не к ней. Вы об этом не думали? – спросила Клара. – Мы связываем их по одной причине: по причине ее смерти.

– Довольно веская причина, – заметила Мирна.

Она посмотрела на Армана, но он ничем не выразил своего отношения.

Он никак не мог отделаться от ощущения, что все случившееся гораздо проще, чем кажется, и ненужные подробности только мутят воду.

Что-то случилось, возможно, случилось очень давно и создало мотив. Подвигло кого-то на убийство Кэти Эванс.

«Старое наследство».

* * *

– Брысь, зверюга, – сказал Жан Ги, пытаясь перешагнуть порог дома Гамашей, яростно охраняемый крохотной Грейси.

– Это кто? – шепотом спросил Антон, чтобы не обидеть странное существо. – Я видел, как месье и мадам Гамаш выгуливают двоих. – Он посмотрел на Анри, который стоял поодаль и с такой силой махал хвостом, что все его тело покачивалось. – Это овчарка, я знаю. – И все равно Антон несколько секунд изучал Анри. Судя по длине ушей, в собаке где-то имелась спутниковая тарелка. Потом Антон посмотрел на Грейси и еще больше понизил голос. – Это поросенок?

– Мы понятия не имеем, кто она такая. Щен, хрен, бушмен. Росомаха. Хотя мы абсолютно уверены, что это девочка, – сказал Жан Ги.

Они занесли еду в кухню.

– Что ж, прогресс, а не совершенство, – сказал Антон, и Жан Ги, собиравшийся включить духовку, на секунду замер.

Распаковывая обед, Антон огляделся вокруг; отметил видавшую виды столешницу для разделки мяса, открытые полки с тарелками и бокалами.

В дальнем конце кухни у окна, выходившего на деревенский луг, два кресла по сторонам дровяной печи. Книги, журналы, газеты на приставном столике. Никакого беспорядка, но и чрезмерной образцовости нет.

Комната была уютная, спокойная. Как и гостиная, через которую они прошли.

Бовуар, подбросив полешко в печку, чтобы снова заплясал огонек, присоединился к Антону.

– Вы только что произнесли фразу, – сказал Бовуар, вытаскивая салфетки и стараясь не наступить на Грейси, все еще вертящуюся под ногами.

– Правда?

Антон следовал за ним вокруг соснового стола и изящно складывал салфетки.

– Прогресс, а не совершенство.[43] Я с этим согласен. – Он остановился и посмотрел на Антона. – Вы не друг Билла?

– Я про вас то же самое подумал, – с улыбкой сказал Антон. – Горячий шоколад в бистро? Когда все вокруг пьют вино или виски. Шесть лет трезвости. А вы?

– Два года и три месяца.

– Молодцом. Пьянство?

– И наркотики, – сказал Бовуар. – Болеутоляющее.

Он говорил об этом только с другими членами общества или с близкими. Например, с Анни и Гамашами.

Слова «друг Билла» были чем-то вроде пароля. Для членов Общества анонимных алкоголиков. И этот Антон явно состоял в обществе. Жан Ги словно неожиданно встретил своего соплеменника.

Они стояли на теплой кухне, ледяной дождь лупил в окна, а они думали, что хотя ничего не знают друг о друге, но в то же время знают друг друга лучше, чем почти всех в этом мире.

– У меня тоже была проблема с наркотиками, – сказал Антон. – Фармацевтическими. Они меня чуть на тот свет не отправили. Я одной ногой стоял в могиле, а другой – на банановой кожуре, как говорят. Лечился, сумел избавиться от наркозависимости, но начал пить. Казалось, что это разумное решение.

Жан Ги рассмеялся. Поведение абсолютно логично для наркомана.

– Наконец и от этого избавился, – сказал Антон, ставя кастрюльку в духовку, чтобы не остыла.

– Есть минутка? – спросил Бовуар, показывая на кресла у печки.

Одна из проблем при ведении следствия состояла в том, что ты вдали от кураторов и не участвуешь во встречах. А потому было полезно поговорить с другим членом общества. С человеком, которому знакома эта территория.

– Ты когда начал? – спросил Бовуар, усевшись. Он посадил Грейси к себе на колени и завернул в свой свитер, чтобы ей было теплее.

– Употреблять? Немного в школе, но из берегов вышел в университете. Не уверен, что высшее образование для меня, а наркота только ускорила неизбежное.

– Выгнали?

– Не успели – сам ушел. – Антон покачал головой. – Знаешь, некоторые ребята справлялись, а для некоторых вроде меня это как взрывчатку в кровь закачать.

– А продажей занимался? – спросил Бовуар.

Антон поднес руку ко рту и, грызя ноготь, уставился на Бовуара.

– Не бойся, я тебя не арестую, – улыбнулся Жан Ги. – К тому же дело давнее.

– Не такое уж и давнее, – возразил Антон, потом улыбнулся. – Да, продавал, но не так чтобы много. В конечном счете я сам стал все использовать. Большая ошибка. Просто вразнос пошел. – Антон покачал головой при этом воспоминании. – Мой уход из университета – еще мелочь. Ты знаешь, что делает поставщик с дилером, который стал наркоманом?

– Видел.

– И я тоже. Вот поэтому-то я и ушел из университета. Убежал и спрятался. Зарылся как в песок и голову в задницу засунул. Надеялся, никто меня не найдет.

– И как же тебе удалось вылечиться?

– Семья отправила на лечение. У них сил больше не было терпеть.

Он посмотрел на огонь и положил ноги в носках на скамеечку, предварительно подняв с нее маленькую книжку.

Открыл, полистал, потом, удивленно фыркнув, задержался на одной из страниц и посмотрел на Бовуара:

– Ты это читал?

Жан Ги вздохнул:

– Читал.

– Не нравится?

– Если только между нами. – Он подался к Антону. – Нравится. Но никому не говори.

Антон вернулся к книге и прочитал вслух: