Глеб Белозерский - Лев Демин

- Не думаешь ли расширять монастырскую школу, отец Ириней? - спросил игумена Глеб.

- Уже расширяю. Сейчас у меня восемь учеников-грамотеев. Четырех привлекаю к переписыванию книг. Изучают и переплетное дело.

- Нет ли среди твоих иноков грамотного й толкового человека, который мог бы стать хорошим настоятелем монастыря на Кубене?

- Почему нет? Надо подумать.

Подъезжал князь к своему дому уже заполночь. Вьюга утихомирилась. Небо очистилось от туч и покрылось звездами. Выщербленный диск луны тускло золотился. Долго стучал колотушкой в ворота, пока не прибежал стражник и не впустил княжеский возок, подъехавший к парадному крыльцу.

На шум, доносившийся с улицы, выбежал комнатный слуга. Он сообщил княгине о прибытии князя. Феодора, накинув на себя легкую соболиную шубку, выбежала на крыльцо, порывисто обняла мужа, произнесла что-то, путая русские и татарские слова.

Глеб Василькович скинул тяжелый дорожный тулуп и поспешно устремился в дом.

- Первым делом хочу на сынка взглянуть.

Детская находилась рядом с опочивальней. Обе комнаты отапливались общей изразцовой печью, жарко натопленной по случаю сильных морозов. В детской стояла люлька-качалка с маленьким княжичем, рядом с ним - широкая скамья, застланная медвежьей шкурой. На ней спала пожилая нянька Агафья. Уловив шаги князя и скрип дверей, она проснулась и живо вскочила со скамьи.

- С приездом, князюшка, - Агафья отвешивала низкие поклоны.

- Не идолопоклонствуй, старая, - Глеб склонился над люлькой сына.

- Спит сладко, Михальчик, - сказал он с умилением, разглядывая сына.

Слуги суетились, чтобы накормить князя с дороги. Но Глеб от ужина отказался и попросил только крынку горячего молока с медом. Пил маленькими глотками, смакуя. Феодора хвалилась.

- Вторая неделя, как встал на ноги и пошел…

Проснулся Глеб Василькович поздно, когда солнце уже высоко поднялось над землей: истосковался за поездку по ласкам жены, которая после рождения Михаила стала ненасытной.

В рабочей палате князя дожидался управляющий Григорий Меркурьев.

- Что нового, боярин? - ответил Глеб на его приветствие.

- Боярин! Слово-то до сих пор непривычное. Какой я боярин. Гришка… да и все тут.

- Ишь ты, сирый, убогий… Не прибедняйся. Разве не ты получил от меня поместье со слугами? Разве не ты возвел в городе палаты, которые уступят только княжеским?

- Так-то оно так, княже…

- Разве не ты стал моей правой рукой, моим управляющим?

- Стараюсь.

- И разве сынок твой Власька не женился на богатой купеческой дочке, которая принесла в ваш дом хорошее приданое?

Власий недавно женился на дочери богатого купца и промышленника из Новгорода и вошел в его дело. Тесть торговал и промышлял пушного зверя в северном крае на Двине и Мезени.

- Дозволь, княже, доложить все по порядку, - начал Григорий. - Как управлялись без тебя. Что произошло на Белоозере за то время, что ты хоронил великого князя.

- Приходи с докладом завтра. Выслушаю тебя. А сегодня хочу отдохнуть с дороги и провести время с сынком.

- Воля твоя, князь. Можно и завтра.

Проводив Григория, Глеб решил заняться сыном. Обув его в крохотные валенки, обрядив в зимнюю шубку и ушанку, вышел с ним во двор. Стал катать Михаила на санках, потом отыскал во дворе небольшой пригорок, затаскивал санки с ездоком наверх и сталкивал их вниз. Катанье с горки маленькому Михаилу понравилось. Свой восторг он выражал громкими радостными возгласами.

Среди белозерских умельцев был искусный резчик по дереву. Глеб заказал ему вырезать из дерева фигурки различных зверюшек: медведя, собаки, рыси, лошади. С сыном Глеб Василькович ежедневно гулял, коли не было снегопада и сильного ветра. А если погода не позволяла идти на прогулку, катал его в коляске по комнатам и залам княжеских палат или показывал вырезанные из дерева игрушки и называл животных.

В течение всей зимы и ранней весны Глеб Василькович не покидал Белоозера и оставался дома. Принимал торговых людей, а больше возился с маленьким Михаилом - катал на санках или показывал игрушки:

- Это собака… Со-ба-ка. А это медведь. Это лошадка.

Михаил еще не мог постигать смысл слова. Он только машинально повторял некоторые звукосочетания: «Бака», что значило «собака».

К собакам маленький княжич был явно неравнодушен. В усадьбе князя Глеба обитало несколько пушистых рыжих лаек, добродушных и игривых. Иногда они проникали в дом, Михаил тянулся к животным и с восторгом восклицал: «Бака, бака!» Кроме лаек у Глеба был еще огромный пес, родившийся от волка и домашней сучки. В отличие от своего отца, которого за агрессивный нрав князь Глеб повелел уничтожить, этот зверь в большей мере унаследовал материнские черты. Он отличался спокойным и миролюбивым нравом, никого ни разу не укусил, не задирал других собак. Но на всякий случай князь Глеб строго-настрого приказал слугам и стражникам его в помещение палат никогда не пускать. Если князь Глеб с сыном выходили на прогулку и им встречался во дворе огромный серый зверь, маленький Михаил пугался, указывал ручкой на животное и, произнося свое обычное «бака», добавлял: «У-у!» Это было выражением детского страха.

Но постепенно Глеб Василькович отучил сына от страха перед огромным псом. Он подзывал его к себе, ласкал, гладил, чесал за ушами. Огромный Пес вел себя спокойно, добродушно. А чтобы окончательно подавить страх ребенка, Глеб впрягал животное в детские санки, сажал в них сына и отпускал. Сильный пес легко тащил санки с маленьким Михаилом.

Кончилась эта история неожиданно. Глеб Василькович, пригласив за компанию Власия Григорьева и одного из старожилов, отправился поохотиться на куропаток. Взяли с собой всех княжеских собак, трех лаек и метиса. Охота прошла удачно. Настреляли целую дюжину птиц. Когда Глеб засобирался возвращаться домой, все три лайки на его сигнал, звук рожка, прибежали к хозяину. Метис не появился. Не откликнулся он ни на звуки рожка, ни на голоса охотников.

- Что же случилось с нашей псиной? Куда сгинул? - с горечью сказал Глеб.

- Зверь есть зверь, - сказал уверенно Власий. - Почувствовал родной дом и сбежал.

Князь Глеб не согласился:

- Домовитый был, вполне ручной. Не могу поверить, чтобы он бежал в волчью стаю. Скорее другое. Встретились ему волки, узревшие чужака. И растерзали его.

- Может быть, и так, - согласился Власий…

Ранней весной приехал на Белоозеро епископ Игнатий. Благословил Глеба и сказал ему:

- Прервалась тогда наша поездка на Кубенское озеро из-за кончины Александра Ярославича. Потом ездил по епархии, знакомился с приходами, освещал новые храмы, рукополагал пастырей. Вот добрался снова и до твоего Белоозера.

- Располагайся в моих палатах, владыка. Занимай флигель, - предложил Глеб.