Антология Фантастической Литературы - Хорхе Луис Борхес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через два часа я вернулся к полицейскому чиновнику; он ждал меня.
— Что делать, сударь! — сказал он, увидев меня. — Не нашли вашего молодца. Моим агентам не удалось застать его.
Ах! Я почувствовал, что мне дурно.
— Но... дом его вы нашли? — спросил я.
— Разумеется. Этот дом даже взят под наблюдение, пока не вернется хозяин. Но хозяин исчез.
— Исчез?
— Исчез. Обычно по вечерам он бывает у своей соседки, тоже старьевщицы, вдовы Бидуэн, довольно занятной ведьмы. Но сегодня вечером она его не видела и ничего не может о нем сообщить. Придется подождать до завтра.
Я ушел. О, какими мрачными, пугающими, полными наваждения казались мне руанские улицы!
Спал я плохо, все время просыпался от кошмаров.
Утром, не желая показаться слишком взволнованным или торопливым, я дождался десяти часов и только тогда явился в полицию.
Торговец не возвращался. Магазин его был все еще закрыт.
Комиссар сказал мне:
— Я принял все необходимые меры. Суд в курсе дела: мы вместе пойдем в эту лавку и вскроем ее. Вы мне покажете все ваши вещи.
Мы поехали в карете. Перед лавкой стояли полицейские со слесарем. Дверь была открыта.
Войдя, я не увидел ни своего шкафа, ни своих кресел, ни столов — ничего, ничего из той мебели, которой был обставлен мой дом! Ничего! А накануне вечером я шага не мог сделать, чтобы не наткнуться на какую-нибудь свою вещь.
Комиссар удивился и сначала взглянул на меня недоверчиво.
— Боже мой, сударь, — сказал я ему, — исчезновение этих вещей странным образом совпадает с исчезновением торговца.
Он улыбнулся:
— Правильно. Напрасно вы вчера купили и оплатили стулья. Этим вы его спугнули.
Я сказал:
— Непонятно мне одно — на всех местах, где стояла моя мебель, теперь стоит другая.
— О, — отвечал комиссар, — у него ведь была целая ночь, и, конечно, он не без сообщников. Дом, безусловно, соединен с соседними. Не беспокойтесь, сударь, я энергично займусь этим делом. Разбойник ускользнул от нас ненадолго; мы ведь стережем его берлогу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О, сердце, сердце мое, бедное мое сердце, как оно билось!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В Руане я пробыл пятнадцать дней. Этот человек не вернулся. О, черт! О, черт возьми! Разве что-нибудь могло его смутить или застать врасплох?
И вот на шестнадцатый день утром я получил от своего садовника, сторожа моего ограбленного и опустевшего дома, следующее странное письмо:
«Сударь!
Честь имею известить вас, что нынче ночью случилось такое, что никто не понимает, и полиция не больше нашего. Вся мебель вернулась — вся без исключения, до последней мелочи. Теперь дом точь-в-точь такой же, как накануне кражи. Есть от чего голову потерять. Это случилось в ночь с пятницы на субботу. Дорожки в саду так изрыты, словно мебель тащили по ним от калитки до дверей. Точно так же было и в день пропажи.
Мы ждем вас, сударь. Ваш покорный слуга
Ну, уж нет! Ну, уж нет! Ну, уж нет! Не вернусь!
Письмо я отнес руанскому комиссару.
— Возврат сделан ловко, — сказал он мне. — Запасемся терпением. На днях мы этого молодца сцапаем.
Не сцапали они его. Нет. Не сцапали, а вот я боюсь его так, словно это дикий зверь, направленный на меня.
Неуловим! Он неуловим, этот изверг с черепом, похожим на луну! Никогда его не поймают. Он не вернется домой. Очень-то ему нужно! Встретить его не может никто, кроме меня, а я этого не хочу.
Не хочу! Не хочу! Не хочу!
А если он вернется, придет в свою лавку, то кто докажет, что моя мебель действительно была у него? Никаких улик нет, кроме моего показания, а я отлично чувствую, что оно становится подозрительным.
Ах, нет! Такое состояние было невыносимо! И я уже не мог держать в тайне все, что видел. Не мог я жить, как живут все, и вечно бояться, что снова начнется что-нибудь такое.
Я пришел к главному врачу лечебницы и открыл ему все.
Он долго расспрашивал меня, а затем сказал:
— Вы бы согласились, сударь, пожить некоторое время здесь?
— С большим удовольствием, сударь.
— Вы человек состоятельный?
— Да, сударь.
— Хотите отдельный флигель?
— Да.
— Вам угодно принимать друзей?
— Нет, нет, никого. Этот руанский человек, может быть, попытается отмстить мне, он способен преследовать меня и здесь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вот уже три месяца я один, один, совершенно один. Я почти спокоен. Я боюсь лишь одного... что, если антикварий сойдет с ума... Если его поместят здесь... Ведь даже тюрьма не вполне надежна.
Эдвин Морган
Тень игры
В одном из сказаний, содержавшихся в книге «Мабиногион», два враждующих царя играют в шахматы, между тем как в соседней долине сражаются насмерть их войска. Время от времени являются гонцы с известиями о ходе сражения — цари словно бы слушают их и, склонясь над серебряной шахматной доской, передвигают золотые фигуры. Постепенно выясняется, что в превратностях битвы повторяются превратности игры в шахматы. К вечеру один из царей опрокидывает доску — он получил мат, и вскоре окровавленный всадник сообщает ему: «Твое войско бежит, ты лишился своего царства».
Э. А. Мурена
Кот
Как долго он просидел взаперти?
Туманное майское утро, с которого все началось, теперь казалось ему столь же призрачным, как день его рождения — событие совершенно непостижимое, несмотря на свою очевидность. Он решился на это, узнав, что другой имеет над ней тайную власть.
Себе он сказал,