Корона Тьмы. Рождение магии - Лаура Кнайдль

– Убирайтесь! – прошипел Вэйлин в сторону теней. Больше всего ему хотелось швырнуть окровавленной рукой кинжал в сторону затаившейся эльвы. Но оружие было слишком ценным. Оно было единственным, что у него еще оставалось. Все остальное оружие он уже потерял в схватках с эльвами. Эти выродки уже не первый раз нападали на него. Не из-за страха. Не от голода. Не из жадности. Но исключительно ради удовольствия. Не для того, чтобы убить, а чтобы помучить. Им доставляло удовольствие видеть, как он страдает. Поэтому они и наблюдали за ним, а не набрасывались на него, как голодная волчья стая.

Вэйлин не собирался доставлять эльвам такое удовольствие, но держаться на ногах ему становилось все труднее. На руке мужчины зияла рана от укуса, но не она повергала его на колени, заставляя сдаться. И даже не те царапины, которые протянулись по телу полукровки. Яд распространялся по телу мужчины с каждым ударом его сердца. Голова кружилась и болела так, что Вэйлин с трудом держал глаза открытыми. Хотя вряд ли это имело значение, ведь вокруг была одна сплошная темнота. Вэйлин погрузился в небытие, окруженный большими и не очень кустарниками и остроконечными камнями, торчащими из земли, подобно шипам. Воздух был наполнен ароматом дождя, а облака в небе висели так низко, словно хотели спуститься на землю, как туман.

И без того вялые шаги Вэйлина стали еще медленнее. Тропинка перед ним ползла вверх по холму. Эльвы ее возьми, только этого не хватало его хромым ногам! Полукровка огляделся в темноте, высматривая что-нибудь подходящее. Он был уверен, что его взгляд коснулся не менее дюжины глаз эльв, даже если ему не удалось разглядеть ни одно чудовище. В нескольких футах от дерева Вэйлин обнаружил сломанную ветку и поднял ее. Древесина оказалась гнилой, но все лучше, чем ничего. Мужчина обломал боковые сучья и оперся на ветку, как на трость. Она опасно затрещала, и Вэйлин подумал, что в любую минуту палка может сломаться под тяжестью его веса, и тогда он рухнет на землю.

Держа трость в одной руке, а кинжал – в другой, Вэйлин направился к вершине холма. При каждом вдохе он чувствовал колющую боль в груди. Раны пульсировали, повторяя биение его сердца, и полукровка почувствовал этот ритм.

Мелодия звучала только в его голове. Горло Вэйлина пересохло, язык отяжелел, и произносить слова он не мог. Но этот ритм гнал его вперед. Все дальше и дальше, все дальше и дальше, хоть сам Вэйлин и не отдавал себе в этом отчета. Мужчина словно попал в ловушку в собственной голове, в то время как клятва крови тянула его все дальше на юг, в сторону Даарии. Полукровка скучал по своей родине, но не по тому, что ждало его там. А кровная клятва заставляла его израненное тело двигаться в том направлении, где была Валеска. Каждый шаг, который он делал, сознательно удаляясь от столицы Благих, отдавался дополнительной болью, исходившей от отметины на его спине.

Своим затуманенным разумом Вэйлин размышлял, не окажется ли медленная, мучительная смерть от яда более милосердной, чем то, что ожидает его в Даарии. Само собой, дни, проведенные в подземелье Неблагих, не станут единственным наказанием Валески. Он уже видел себя на ее кровати, связанным, с кляпом во рту, и королеву, которая скачет на нем. С выражением восхищения и восторга на лице, потому что Валеска знала, как сильно это сломает его.

Зейлан поморщилась, изо всех сил стараясь не думать о том, что за жидкость, излившуюся из фейри, она только что стерла с пола. Потому что, к ее сожалению, это была не кровь. Про себя девушка проклинала Кирана за то, что ему вздумалось привести ее именно сюда, хотя и знала, что у принца не было другого выбора. Это место в Нихалосе было, вероятно, самым безопасным для нее.

– Ты до сих пор не закончила? – прозвучал голос над ней.

Зейлан подняла голову и увидела Сеораса. Полностью обнаженный, он прислонился к дверной раме и смотрел на нее с невозмутимым лицом. Первое время, видя его наготу, Зейлан стыдливо опускала глаза. Сейчас она выдержала взгляд его голубых глаз, ни разу не моргнув.

– Если ты мне поможешь вместо того, чтобы торчать в дверях, будет быстрее.

Сеорас задумчиво потер гладко выбритый подбородок.

– Ммм… нет.

– Тогда отвали! – прошипела Зейлан, прежде чем в очередной раз окунуть тряпку в ведро с теплой водой. Она ненавидела этого фейри. Вообще-то, она ненавидела всех фейри, но этого – особенно. Сеорасу нравилось видеть ее на коленях, наблюдая, как она вытирает за ним грязь после того, как он был в дальних комнатах со своими клиентами.

Сначала Зейлан отказалась работать на фейри, но Бриок и его жена Дэймин только при этом условии позволили ей остаться.

– Нам не нужно, чтобы наших клиентов здесь подстерегала Хранительница, – сказали они. Зейлан подчинилась, потому что беспорядки в городе не оставляли девушке выбора. В твердой уверенности, что ей придется продержаться в заведении только два дня. Но сражения фейри продолжались, и Зейлан не хотела умирать в битвах, где Неблагие сражались друг с другом. Если когда-нибудь она найдет вечный покой, то только в попытке спасти человеческую жизнь.

Зейлан опорожнила ведро и разбрызгала по комнате капли благоухающего масла. В заведении Бриока не было окон, потому что увеселительное заведение находилось под землей, в лабиринте пещер и коридоров, когда-то вырытых земными магами. И от этого нестерпимую вонь секса, распространявшуюся повсюду, было почти невозможно отсюда изгнать.

Однако было еще кое-что, и это беспокоило Зейлан больше, чем запах. Здесь не было солнца. Хранительница чувствовала себя так, словно была похоронена заживо, и лампы, в которых горел волшебный огонь Благих, совсем не помогали.

Разбрызгав масло и поправив постель с многочисленными подушками, Зейлан проверила, на месте ли кинжал Сеораса. Оружие по-прежнему лежало под матрасом. Оно предназначалось на случай непредвиденных обстоятельств, если кто-то из сотрудников Бриока попадет в беду, потому что магия в его борделе была запрещена. Среди низких потолков и тесных комнат опасность могла обрушиться мгновенно.

– Ты закончила наконец?

Сеорас вернулся, и на этот раз он был не один. С ним в комнату вошла женщина, пока еще полностью одетая. У фейри был гладко выбритый череп, что позволяло беспрепятственно смотреть на ее заостренные уши, украшенные золотыми насадками, какие всегда носил Киран.

Она окинула Зейлан взглядом, в котором явственно читалась похоть.

– Кто она?

– Никто, – ответил Сеорас.

– Но очень красивая никто, – промурлыкала женщина и подошла вплотную к Зейлан. Сладковатый аромат пелагона ударил девушке в нос. Наркотик из Зеакиса был запрещен по всему Лаварусу, и именно этот запрет превращал заведение Бриока в безопасное для нее место. Никто не мог бы рассказать о том, что происходит в этом подполье, не выдав себя. – Ты не находишь, Сеорас?