Все не случайно - Вера Алентова

Я к этому времени наконец получила от Управления культуры маленькую двухкомнатную квартиру на Доброслободской улице – самый центр! Метро «Лермонтовская» или «Бауманская» – выбирай не хочу! Мама в шутку называла нашу округу «епархией», и не зря – Елоховский собор рядом. Разместили объявление об обмене двухкомнатной маминой квартиры в Брянске на что получится в Москве, понимая, что шансов не так много.

Жили мы с мамой очень хорошо, хотя и не всегда дружно. Юля бабушку не слушалась и даже конфликтовала с ней. Почему – не знаю. Может быть, потому, что я всегда останавливала ее детские посягательства на вкусности, купленные для бабушки. Может быть, потому, что бабушка появилась в ее жизни не с самого начала, но сразу со строгостями и ограничениями, а Юля, не признав бабушку родным человеком, не считала, что ей позволено то же, что и маме. А может быть, потому, что ревнивым детским сердцем Юля чуяла, что бабушка мне очень дорога и я ее очень люблю.

Я не сразу заметила, что Юля не признает бабушку родным человеком, но когда заметила, поговорила по отдельности с обеими дорогими мне девочками. Главной была деликатная беседа с мамой и попытка объяснить, что Юля пока ее родным человеком не считает, ведь та появилась в маленькой Юлиной жизни недавно и внезапно. Поэтому требовать неукоснительного выполнения всего, чему из лучших побуждений хочет обучить ее мама, не стоит. Что истиной в последней инстанции для Юли являюсь я, ее мама, и ребенок имеет право на секретики от бабушки. Этот разговор маму обидел, она не была со мной согласна: возможно, потому, что считала меня хоть и выросшим, но тоже ребенком.

Вообще мы с мамой очень похожи во многом, но столь же и во многом разные. Я тискала и зацеловывала Юлю, свое маленькое сокровище, потому что мне этого хотелось. В моем детстве не приняты были нежности, поцелуи и даже похвалы. Если я что-то делала хорошо, это считалось нормой.

Новая квартира наша была маленькой – 28 метров полезной площади. Одна комната 20 метров, вторая – 8 метров, прихожая полтора на полтора, туалет метр на метр, ванная-крошка и кухня 6 метров. Но я была счастлива абсолютно, потому что получить эту квартиру было чудом. И соседи оказались чудесными людьми, а их двухкомнатная квартира равнялась всего 22 метрам. Так что оказалось, что у меня по сравнению с соседями просто шикарные апартаменты.

Весь ремонт, разумеется косметический, мы сделали с мамой сами, опыт в обустройстве уюта пришел к нам во времена переездов с одной съемной квартиры на другую.

В восьмиметровую комнату мы вместили две односпальные кровати: Юлину и мамину, тумбочку для мамы, небольшой книжный шкаф и небольшой письменный стол со стулом для Юли. И как-то у нас это получилось очень мило. Просторно, увы, не было, но и не возникало ощущения нагроможденности: все вещи встали на свои места. Но для этого мы перед окончательной расстановкой мебели долго рисовали проект на бумаге, потом ходили с сантиметром и измеряли каждый уголок. В результате мы устроили малую комнату очень функционально и изящно, а большая служила и моей спальней, и залом приемов, когда иногда приходили гости, и сценой для Юлиных танцев, и зрительным залом, и кинозалом для просмотров мультиков: не больше 20 минут в день, 30 минут – редчайшее исключение. «Спокойной ночи, малыши!» – естественный ритуал перед сном для Юли, а потом – мамины любимые программы или фильмы. Мама была заядлой болельщицей, следила за главными международными соревнованиями, будь то любимое фигурное катание или хоккей с футболом, знала по именам наших хоккеистов, футболистов, фигуристов. Болельщицей она была отменной, имела своих любимчиков, в соревнованиях принимала весьма активное «участие», могла громко ссориться с конкретными спортсменами или, наоборот, радуясь успехам, пылко и адресно восхвалять победителей.

Телевизор у нас был обычный, советский и имел обыкновение прекращать вещание по неведомой причине. Сосед же наш, хозяин 22-метровой квартиры, умел каким-то образом свой, такой же советский, усмирить и заставить работать. Узнав об этом соседском даре, мы робко попросили и с нашим аппаратом поговорить по душам. И сосед наш, немолодой ученый муж, начальник конструкторского бюро на одном из крупных заводов, приходил к нам с отверткой, после чего вещание возобновлялось. Но самое интересное состояло в том, что поскольку нам было неловко обращаться за помощью слишком часто, мы сами крутили ручки в разные стороны, стучали кулачками по стенкам телевизора и иногда это помогало. Но если не помогало, а предстоял интересный матч или долгожданный фильм, мы шли на поклон к соседу, и добрый наш сосед откликался, приходил… Но мерзавец телевизор сразу начинал работать прекрасно, как только наш спаситель появлялся в дверях, ставя нас, вызвавших занятого человека, в идиотское положение. И так было почти всегда. В конце концов это нас всех стало веселить, и мы на этой почве подружились квартирами и продолжали дружить, даже когда разъехались, до ухода из жизни этих прекрасных людей.

Володю я в новой квартире прописала, но переехали мы с Юлей из общежития без него, договорившись пожить отдельно. И позже из Брянска к нам присоединилась мама.

Материально жили мы тяжело. Мамина пенсия приходила на ее сберкнижку в Брянске, и раз в полгода мама ездила и снимала деньги. Официально мы с мужем разведены не были, и ни на какие алименты я, естественно, не подавала. У мужа начала складываться карьера киноартиста, и вместе с ней – разъездная, экспедиционная жизнь. Поначалу деньги он приносил регулярно, но, когда начал много ездить, регулярность нарушилась, и мы втроем жили на мою небольшую актерскую зарплату.

Примерно через два с половиной года нам удалось поменять мамину брянскую двухкомнатную квартиру на комнату у метро «Университет». Это была хорошая, светлая комната в двухкомнатной квартире в современном доме, с приятными молодыми соседями. Мама была очень рада и, когда приехали ее вещи из Брянска, начала вдохновенно наводить порядок и уют в своем гнездышке. И у нее, как всегда, получилось великолепно.

Мама по-прежнему проводила у нас много времени, но при первой же возможности с радостью бежала к себе. Тогда у нее появилась своя, отдельная от нас жизнь.

Моя театральная поклонница по имени Иветта, очень активный и деятельный человек, мама которой тоже носила фамилию Алентова, самостоятельно разыскала телефон моей мамы, сговорилась с ней о встрече, они встретились, и с тех пор Иветта часто приходила к маме в гости. Поговорив и повспоминав, они нашли общих дальних родственников, потом та же Иветта разыскала маминых сводных сестер по линии бабушки Анны – Блиновых. Одна жила в Москве, другая – в Ленинграде. Они тоже были рады, что нашли мою маму. С московской сестрой мама подружилась, и они стали бывать друг у друга, а потом вместе поехали к ленинградской сестре. Там мама окунулась в атмосферу своего детства. Поскольку бабушка Анна Блинова уехала из Устюга с «матерным» сундуком в Ленинград, то все ее вещи и остались у ленинградских родственников, а именно у сестры Верочки. Мама вернулась из Ленинграда с какой-то просветленной печалью на лице. Она была рада прикоснуться к дорогим ее сердцу воспоминаниям и новому знакомству-родству тоже рада…