Книга Короткого Солнца - Джин Вулф

Чувство растаяло, как только я отвел глаза, но оно никогда не исчезнет полностью. Хорошо жить так, как я живу здесь: во дворце, с важной работой и большим количеством еды. Это хорошо — но те, кто живет здесь так же, как и я, никогда не узнают того чувства, которое я испытал в ту ночь в кустарнике, когда оглянулся назад на склон и увидел одинокое алое сияние, которое было скромным костром Она-собирать-ягода. Есть вещи и похуже для духа, Крапива, чем усталость и боль в ногах, немного голода и немного холода.



 

Вчера Барсат сообщил, что нашел дом Исчезнувших людей, как, кажется, называют Соседей на этой восточной стороне моря, где говорят на Всеобщем языке. Сегодня он и я выехали посмотреть на него в сопровождении Хари Мау, Моты[25], Рама и Роти[26]. Это мрачное место, без крыши и вообще всего, пустое, за исключением веток и сухих листьев; но Барсат сказал мне, что сейчас оно счастливо. Естественно, я спросил, что он имеет в виду.

— Я ему не понравился, — сказал он. — Как только я вошел, мне пришлось снова выйти.

Остальные засмеялись, и я спросил Барсата, зачем он вообще вошел внутрь, что, возможно, было не совсем справедливым вопросом, поскольку мы вошли как нечто само собой разумеющееся.

— Я надеялся найти что-нибудь, что можно продать, — откровенно признался он. — Это было неправильно, Раджан?

Я покачал головой.

— Они могут позволить себе смеяться. — Он бросил на Хари Мау и трех его друзей взгляд, полный зависти и восхищения. — Мы, бедняки, тоже любим посмеяться, но смеяться нам особенно не над чем.

Я начал объяснять, что я почти так же беден, как и он, что мой дворец принадлежит городу, который может приказать мне уйти, когда пожелает, и так далее; но прежде чем я успел закончить, мы услышали, как в другой комнате прозвучала одна четкая нота. Словно колокол ударил.

Отправившись на разведку, я обнаружил этот потир (во всяком случае, это предмет, более или менее похожий на чашу), которая, по-видимому, сделана из серебра или какого-то блестящего сплава. Она стояла на единственном чистом участке пола, который я видел во всем этом месте, глядя на весь виток так, словно ее только что туда поставили. Я поднял ее и попытался отдать Барсату. Он потянулся за ней, но не взял, хотя очень старательно искал что-нибудь другое среди листьев и веток.

Как бы то ни было, моя точка зрения заключается в том, что я не мог чувствовать счастья этого дома, предполагая, что оно существовало — я считаю, что существовало. Да и в развалинах острова, в том месте, где я свалился в яму из-за нетерпеливого желания догнать зеленого оленя, я не испытывал ничего подобного. И там я не получил никакого подарка, за исключением спасения Крайта.



 

Я, должно быть, провел три или четыре часа, если не больше, с трудом пробираясь сквозь кустарник. Наконец я повесил свое ружье на сломанную ветку и сел под одним из маленьких деревьев, прислонившись спиной к стволу, усталый до мозга костей. Вскоре я позволил своим глазам закрыться (что они очень хотели сделать) и предался разочарованию. Я надеялся добраться до ближайшего костра, который видел со своего насеста на дереве, и мельком увидеть таинственных «Соседей», о которых так много думал. Я также надеялся убить какое-нибудь животное, которое обеспечит нас пищей. Пока я неподвижно сидел там, я понял, что обе мои надежды были беспочвенны; я истощил себя и напрасно оставил уют огня. Я думаю, что тогда я спал по крайней мере несколько минут, и очень вероятно, в течение часа или больше.

Меня разбудил шлепок по плечу. Лицо, смотревшее на меня, было невидимо в темноте, но я не обратил на это внимания, думая, что и мое тоже невозможно разглядеть. В большей части моего отчета я записал свои собственные слова или слова, сказанные мне другими. В некоторых случаях я был совершенно уверен (в то время, когда я писал, если не впоследствии), что я вспомнил их точно. В большинстве других я просто воссоздал их, как ты и я воссоздали так много разговоров, которые поместили в нашу книгу, полагаясь на мое знание ораторов и сути того, что они сказали. Но здесь дело обстояло совсем иначе.

Высокая темная фигура передо мной сказала: — Вставай. — На что я ответил: — Мне очень жаль. Я не хотел ничего плохого. — Это именно те слова, которые он произнес, и именно те слова, которыми я ему ответил. Все слова, которые сказали мне Соседи, и каждый мой ответ остались в моей памяти с той ночи и по сей день такими же четкими, словно были сказаны всего несколько секунд назад. Я не знаю, почему это должно быть правдой, но я знаю, что это так.

Что же касается причины, по которой я так ответил, то могу только сказать, что, проснувшись (если мое состояние действительно было сном), я смутно почувствовал, что вторгся в чужие владения, что эта плоская земля, покрытая кустарником, принадлежит ему и что он, вполне понятно, рассердился, узнав, что я осмелился сюда прийти.

— Пойдем со мной, — сказал он и помог мне встать, схватив обе мои руки и поднимая меня под мышки. Мне следовало бы помнить, я уверен, что его руки касались меня, но я не помню. Возможно, мои мысли были заняты чем-то другим.

Он зашагал прочь между деревьями, затем повернулся ко мне и снова взял меня за руку, чтобы убедиться, что я следую за ним. Я потрусил за ним, и таким образом мы прошли довольно значительное расстояние, причем он всегда шел на шаг впереди. Теперь меня принято называть высоким человеком — я думаю, что должен быть примерно таким же высоким, как Шелк, когда мы с тобой были молодыми, — но Сосед был гораздо выше, и намного выше, чем я был тогда, выше даже Кремня, хотя и гораздо стройнее.

Я трусил за ним, как уже писал, потому что не мог идти в ногу с четырьмя длинными ногами Соседа. Но ветви искривленных деревьев больше не царапали мне лицо, и я совершенно уверен, что не было такого места, где я был бы вынужден достать нож Сухожилия и прорубить себе путь. Если на витке и было что-то, что могло бы убедить меня в том, что весь этот эпизод был сном, то именно это. Однако это был не сон. Я уже тогда знал (точно так же, как знаю сейчас), что это не имело со сном ничего общего.

Я спешил за высокой фигурой Соседа так быстро, что оставил свой карабин болтаться на низкой ветке, на которой я повесил его, но не думаю, что я сознавал это в то время. Не думаю, что был бы сильно встревожен, даже если бы осознал.

К тому времени, когда мы добрались до огня, я задыхался и обливался потом, несмотря на холод. Вокруг него сидело еще больше темных фигур; они были одеты в темные плащи (или так мне тогда показалось) и мягкие шляпы с широкими полями и низкими тульями. Большинство сидели прямо, но один лежал во весь рост. Возможно, он был мертв; я не верю, что он говорил или двигался, пока я был там, и вполне возможно, что он был вовсе не одним из них, а упавшим бревном или чем-то в этом роде, и что я только вообразил, что там лежал шестой или седьмой. Если это звучит невероятно неопределенно, ты должна понять, что огонь не освещал ни его, ни их, как я ожидал.