Книга Короткого Солнца - Джин Вулф

— В основном деревья. — Прежде чем я успел остановить его, он начал спускаться по дюне к баркасу. Я понаблюдал за ним пару мгновений, затем вскарабкался и соскользнул вниз с другой стороны, достигнув подножия как раз вовремя, чтобы встретить Саргасс и Бэбби, которые обошли дюну кругом.

— Я собиралась забраться туда вслед за тобой, — сказала она, — но этот песок ранит мои ноги, а наш Бэбби тонет в нем. Песок, который полон острых маленьких камней, должен находиться под водой. Ты смог что-нибудь увидеть оттуда?

— Всякие вещи, — сказал я ей, имея в виду больше, чем просто ландшафт, который осматривал. — О некоторых из них я не хочу говорить. По крайней мере, пока.

Я почесал бороду:

— Саргасс, я собираюсь охотиться на западе, а это означает, что мы будем довольно долго идти почти параллельно берегу, постепенно углубляясь вглубь континента. Чем ближе мы подойдем к горам, тем лучше будет охота. Ты все еще хочешь идти?

Она кивнула, и мы отправились в путь.

Я не раз пытался показать ей горы, но в каждом месте, где мы останавливались, нашему взгляду мешали листья и ветви.

— Будет ужасно легко заблудиться, — сказал я ей. — Нам придется останавливаться и сверяться с солнцем всякий раз, когда его будет видно. Мальчик говорит, что там есть река, и мы можем пойти вдоль нее, если ее найдем.

— Он что-то убил?

Ответ требовал явной лжи, и мне пришлось соврать:

— Я считаю, что, несмотря на свое хвастовство, он действительно съел сырых моллюсков.

Мы снова двинулись в путь, но не успели отойти далеко, как Саргасс спросила, не встречал ли Крайт кого-нибудь из тех, кто развел костры, которые мы видели в первую ночь. Я ответил, что, по-моему, да, но он ничего не хотел мне о них рассказывать.

— Ты тоже не хочешь мне это сказать? — Она следовала за мной, пока мы пробирались через спутанные деревья, но, очевидно, мой голос оставался единственной нитью, которая была ей нужна.

— Я хочу, потому что очень волнуюсь за тебя, а также за нас обоих. Однако я не знаю, как это сделать, потому что на самом деле я ничего не знаю об этой части витка и ее людях. Все, что я могу тебе рассказать — только догадки.

— Тогда расскажи мне твои догадки. — Это было требование, и Бэбби, который шел впереди нас, остановился и оглянулся на нас, насторожив уши.

Я глубоко вздохнул, более чем наполовину уверенный, что Саргасс знает об огнях и их строителях больше меня:

— Начнем с того, что я не верю, что они люди.

— Но ты не уверен.

— Да, не уверен. Крайт сказал, что он встретил несколько человек вдоль этой реки, которую я хотел бы найти, далеко отсюда. Судя по его рассказу, он забрался довольно далеко вглубь континента. Кто бы ни построил эти огни, они должны быть гораздо ближе.

— Разве он их не видел?

— Не знаю, — ответил я Саргасс. — Он не хотел говорить. По-моему, он знал, кто или что они, и избегал их. — Она стала бы расспрашивать меня еще больше, если бы я позволил, но я сказал ей, что наш шум испугает дичь, если таковая вообще есть, и что ей придется молчать или ждать на баркасе вместе с Крайтом.

Около полудня (щурясь на солнце при каждом удобном случае, я очень остро ощущал течение времени) мы вышли к маленькой речке и остановились, чтобы напиться. Ее вода была чистой, холодной и хорошей.

— Мы собираемся пойти вдоль нее? — спросила Саргасс, и я сказал ей, что да.

— Ты хочешь найти людей, которых нашел мальчик?

— Если смогу. — Я перестал пить и начал снимать сапоги. — Для меня самым простым способом, вероятно, будет пробираться по мелководью.

Я ждал, что она заговорит, но она промолчала.

— Ты тоже собираешься так поступить, вместо того чтобы плыть?

Она кивнула.

— Так мне придется иметь дело с меньшим количеством кустов. — Мне пришлось прорезать нам путь ножом Сухожилия в полудюжине мест. — И если я попытаюсь пройти через кусты рядом с рекой, то поневоле буду терять ее из виду каждый чейн или два. Крайт сказал, что люди, которых он повстречал, живут рядом с рекой. Если я отойду от нее и выйду к ней снова выше по течению от их лагеря, я безвозвратно упущу их.

Она снова кивнула:

— Может быть, они дадут нам что-нибудь поесть.

— Именно. Нам нужна еда, больше одежды и одеял, или даже шкур. Что-нибудь, чтобы согреться. Сапоги или туфли для тебя, если мы сможем их достать.

Я встал, шагнул в реку, найдя теперь эту освежающую воду неприятно холодной, и стянул с себя тунику.

— Я должен был это сделать, как только ты приплыла к баркасу, — сказал я. — Вот, возьми. Надень ее и, пожалуйста, не спорь со мной.

Она начала было протестовать, но замолчала, увидев, что только разозлила меня.

— Женщины в Новом Вайроне никогда не позволяют посторонним видеть свою грудь, — объяснил я. — Это все равно что петь ту песню, которую ты пытаешься забыть. Ты понимаешь?

Шепотом, таким тихим, что я едва расслышал ее, она сказала:

— Ты не посторонний.

— Я знаю, и есть исключения. Но, все равно, это лучше всего. Надень ее.

— Тебе будет холодно. Мне было.

Я сказал ей, что мне было холодно и в тунике, потому что она не особенно теплая. После этого мы пробирались вверх по течению на протяжении двух или трех лиг, но в конце концов вода стала настолько холодной, что нам пришлось выйти из воды и попытаться идти вдоль реки по одному берегу.

Тенеспуск (у меня до сих пор нет другого имени, чтобы назвать его) — более холодный континент, чем наш, судя по тому, что я видел. Даже места, которые мы считаем южными, холоднее, чем Новый Вайрон, и гораздо холоднее, чем этот город Гаон. Я думаю, что это из-за западных ветров или неблагоприятных морских течений.



 

Когда мы добрались до шалаша, где побывал Крайт, уже почти стемнело. Он принадлежал семье из четырех человек: муж, жена, мальчик лет двенадцати-тринадцати и пухленькая девочка лет восьми-девяти. Когда мы приехали, мужчина был на охоте, а мальчик ловил рыбу в реке. Увидев нас, мать окликнула его, и он бросился бежать к нам, размахивая зазубренным копьем. Мы с Саргасс улыбались и пытались знаками показать (поскольку женщина, казалось, не понимала Всеобщего языка), что мы — друзья.

Девочка оказалась жертвой Крайта. Она лежала на спине у костра, смертельно бледная под глубоким загаром, и лишь изредка открывала глаза; я не верю, что она сказала хоть слово за все то время, пока мы были там. Вспомнив, что Шелк рассказывал мне о Ворсянке, и что позже сама Ворсянка рассказывала нам с Крапивой, я попытался знаками показать ее матери, что девочку нужно держать в тепле и давать ей много воды; наконец я сам принес мягкую шкуру зеленого оленя и накрыл ее ею. Мальчик был — или, скорее, казался — умнее; он принес воду в тыкве, как только я указал на его сестру и сделал вид, что пью из руки.