Юджин - повелитель времени. Книга 4. Все женщины - химеры - Гай Юлий Орловский

- И что они?

Он поморщился.

- Все одинаковые, как воробьи. Хотя бы кто-то как- то иначе… Ты первый, кто прошел мимо сундуков с сокровищами. И я убедился, что не зря открыл тебе вход.

- Что, - спросил я осторожно, - во мне есть что-то… что отличается?

Он чуть наклонил голову.

- Есть. Та же рубашка, это другие не заметят, а я вижу все… И штаны другие. И вообще-то что-то в тебе есть особенное, только еще не рассмотрел, что.

- Ну вот, - сказал я с подъемом, - уже жить интереснее!

Он сказал с пренебрежением:

- Интересно жить только короткоживущим существам. Мне тоже было интересно. Но где-то лет в пятьдесят уже ощутил, что ничего нового нет: те же серые люди, те же дрязги… Да-да, я вижу, что хочешь сказать! Побывал и королем, но и там лет за двадцать увидел, что таких до меня был неисчислимый ряд, и после меня будет… Ничего не меняется в мире, ни-че-го!… Сперва еще как-то ждал нового, а потом понял, что ничего нового и не может быть.

Я сказал осторожно:

- Однако же Улучшатели что-то меняют?

Он поморщился.

- Да, но… слишком мало. И слишком редко. Одно мелкое улучшение в сто лет… разве такое заметно? А сколько улучшений были потом забыты?

Я сказал с сочувствием:

- Да, нужно всю систему менять, согласен.

Он поинтересовался вяло:

- Это как?

- Начинать выращивать Улучшателей, - сказал я. - Массово. Сделать их востребованными. Королевство, где больше Улучшателей, начнет развиваться быстрее.

Он скривился.

- Что за бред?… Как можно выращивать Улучшателей? Это таинство, вдохновение, дивное озарение!… Никто не знает, кто и почему становится Улучша- телем!

Он умолк, на лице отразилось отвращение и некоторое разочарование, что и я тоже оказался таким же тупым дураком, как и тысячи тысяч остальных, которых насмотрелся за свою жизнь.

- Вот потому-то, - ответил я осторожно.

- Что?

- Мир не меняется, - ответил я. - Даже Улучшатели его не изменят… не слишком изменят, если их не будет хотя бы по одному в каждом селе. Но откуда им взяться, если все, у кого есть амбиции, прут в маги?

Он скривился.

- При чем тут маги?

- Потому что, - ответил я как можно мягче, - в природе может быть либо Улучшательство, либо магия.

Он поморщился.

- Что за бред?

- Это не я придумал, - сказал я, защищаясь. - Вы же мудрец, подумайте!…

Он морщился все больше, кривился, наконец проговорил с ленивой тоской:

- Ладно, я оставляю тебя здесь. Все-таки ты отличаешься от остальных. Я еще не все рассмотрел в тебе. Хотя я за всю жизнь только двух Улучшателей встречал, но они… ничем не отличались от остальных.

- Они вас разочаровали? - спросил я с сочувствием.

- Ты даже не представляешь, - произнес он таким равнодушным и бесцветным голосом, что у меня побежали мурашки по спине, - как это - быть бессмертным…

- Ого, - сказал я с завистью, - это же как здорово!… А ваше предложение остаться… Да, я понимаю, как много знаете и какой шанс научиться я упускаю… Я бесконечно польщен, но не могу остаться! Меня ждут друзья. Боюсь, им без меня придется очень плохо.

Он буркнул сквозь зубы:

- А кто тебя спрашивает?

- Но я не могу остаться! - возразил я. - Во мне нуждаются!

- Ерунда, - проговорил он лениво. - Все пройдет. Ты мне любопытен. Правда, немного…

Я вздохнул, сказал размереннее:

- Зачем я вам?… Как игрушка?… Настоящая жизнь в большом мире!

Он вяло отмахнулся.

- Если бы я возжелал, разрушил бы тот мир… но он не стоит того, чтобы я даже шевельнул ногой. Там все будет такое же и через тысячу лет. Даже людишки не поменяются: такие же грязные, глупые и лживые.

- Они будут лучше, - заверил я. - И можно сделать лучше!

- Нет, - ответил он так же бесцветно, - я уже насмотрелся. Ничего не меняется… Ты можешь спать вон там на ковре…

- Спасибо, - сказал я, - что не на тряпочке.

Он поморщился.

- Могу велеть и на тряпочке. Ты отныне мой раб.

- За что? - спросил я. - Рабы - плохие слуги и никакие помощники. Не опасаетесь, что когда-то смогу всадить вам в спину кинжал?

Он раздраженно дернул щекой.

- А здесь они есть?… Не важно, я закрыт заклятием Прентиса. Оно не пропустит ни лезвие кинжала, ни меч, ни стрелу, ни топор… Когда-то меня ранили, еще в юности, я с той поры сумел усилить свою защиту и поработать над выживаемостью. Потому даже и не мечтай…

- Ладно, - проговорил я смиренно, - но в этом мире есть все-таки новое… Взгляните на мой браслет. Таких не было, а сейчас есть. И сила в них велика и вам непонятна…

Он презрительно поморщился.

- Дай-ка сюда!

Голос его прозвучал повелительно, я торопливо шагнул к нему, на ходу отстегивая браслет. На мгновение ощутил, как вхожу через некую пленку, что мгновение сопротивлялась, но пропустила, явно по приказу хозяина.

Я протянул браслет, держа его на открытой ладони, но уперся в еще один силовой пузырь. Чародей сделал досадливое движение пальцем, защита исчезла.

- Вот, - сказал я, - смотрите…

Он молча принял браслет, крупный циферблат засветился дивными красками, оттуда полилась мелодия Мэд Лав, а на крохотном экране начали плясать обнаженные девушки из группы подтанцовки.

- Действительно, - проговорил он пораженно, взгляд его не отрывался от циферблата, - никогда и никто… Я такие заклятия даже не представляю…

Сердце мое колотится как никогда, я сосредоточился, в обеих ладонях появились рукояти тяжелых пистолетов.

Я вскинул их на уровень глаз и нажал на скобы. Грохот выстрелов показался чересчур громким, силовой кокон возвращает звуки. Пули ударили колдуна в грудь, но я поспешно поднял стволы, и две пули ударили в раскрывшийся рот.

Заклятие оборвалось на первом же слоге, я всадил еще две пули в глотку, а следующими разнес лоб. Кровь ударила толстыми струями во все стороны, но я, сцепив челюсти, всаживал пулю за пулей в это тело, уже превратил в кровавое месиво голову, искромсал шею и почти распотрошил грудь и живот, словно долго рубил огромным топором.

Он все еще вздрагивал, я чувствовал, как его тело пытается восстановиться, потому сцепил челюсти- и всаживал пулю за пулей именно в то, что осталось от головы, а там все булькало, чавкало и пыталось сблизиться.

- Да чтоб ты подох, - крикнул я и, не придумав ничего лучшего, ухватил пару ближайших окровавленных кусков и швырнул в камин.