Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии - Уэйд Дэвис

Мы продолжали навещать Селестена день за днём, пока он не пошёл на поправку. Примерно через неделю он уже был в состоянии с нами общаться, уже хорошо понимая, что нас интересует больше всего.

В отличие от Леофена и Жана Батиста, чей солидный вид сразу бросался в глаза, Андре был новичком на руководящем посту, полным инициатив реформатором. Юношей он прибыл в Сен-Марк специально, чтобы вступить в ряды Бизанго, и неудивительно, что вскоре ему стало тесно в одном отделе с месье Леофеном. Уволенный за неповиновение, он быстро организовал собственную ячейку, которая на данном этапе успешно консолидируется.

Амбиции его были чрезмерно велики, зато его ещё не коснулась коррупция. А главное – он был шокирующе откровенен. Будучи равным среди первых, он, соблюдая верность своим богам, уповал на их содействие в реализации прогрессивных замыслов. Наше случайное знакомство сулило Андре открытия, не уступающие по значимости нашим.

– Предлагаю нормальное сотрудничество, – оживился Андре. – У меня есть то, что вы ищете. Я могу вам предоставить нужные сведения. А у вас есть то, что нужно мне.

Было ясно, что его интересуют не только наши деньги, но и связи, полезные для развития вверенной ему территории. Он подытожил свои нужды без обиняков, с искренностью, достойной уважения. Стайка ребятишек у него за спиной толпилась вокруг очага с дымящейся снедью. Усталая женщина драила песком кастрюлю, рядом лежали жалкие дровишки, стояли банки с водой, слишком драгоценной, чтобы тратить её на купание. Мы оказались у него в гостях неслучайно. От этого факта не отвертишься. Мы взглянули друг другу в глаза. Селестен привстал на лежанке. Его хриплый смех означал – «по рукам».

Была среда – день сбора членов общества. И с наступлением темноты мы снова очутились в хоромах месье Андре по его приглашению. Мы как всегда опоздали, увидев массу людей, с нетерпением ожидавших, чтобы зажёгся фонарь, что знаменовало начало церемонии. Под соломенной крышей в притворе храма три женщины вытанцовывали под небольшой ансамбль ударных инструментов. Завидев нас, они остановились. Помещение было слишком тесно, и людей немного: все свои. Наш нежданный приход стал для них неожиданностью. Знакомые приветствовали нас как родных, остальные беспардонно разглядывали, с наигранным изумлением, типа: «Смотри-ка, белого привезли!»

Хозяина дома, Андре, нисколько не смутило наше опоздание, и после обмена любезностями он собрался представить нас своему духу-наставнику. Нырнув следом за ним во внешнюю темноту, мы на ощупь пробрались к пристройке, ютившейся буквально на краю обрыва. Оповестив духов тремя ударами в дверь, Андре отодвинул ржавый засов и проводил нас к занавешенному алтарю, посреди которого в чаше с горячим воском тлел одинокий фитиль. Прямо над ним с потолка свисал целый планетарий колокольчиков и зеркальных осколков. Нас усадили в плетёные кресла, придвинутые друг к другу. Когда Андре склонился над нами, чтоб о чём-то предупредить, я впервые заметил у него чёрную повязку на подбитом глазу.

– Понимаете ли, вы ведь его ни разу не видели, а для вас это очень важно. Есть вещи, для меня недосягаемые ни во времени, ни в пространстве. Только он может открыть вам тайну по-настоящему.

За спиной раздался чей-то кашель, и я понял, что мы не одни. Отдёрнув занавес, Андре велел кому-то принести бутылку рома. «И скажи там – пусть танцуют!», – скомандовал он, поворачиваясь к нам.

– Итак, друзья, приступим к урокам. Вам предстоит увидеть грандиозные вещи. Поскольку белый среди нас только ты, Уэйд, твоей наставницей будет Рашель. Она и покажет тебе то, что я ей покажу. Все всё поняли? Точно? Тогда – приступим.

Андре поднял колокольчик и зазвонил в него, проведя свободной рукой по зеркальному занавесу, вызвавший волну янтарной «цветомузыки». Его помощник бесшумно ретировался, поставив бутылку у наших ног. Звякнув ещё разок, Андре уселся и приступил к заунывной, чарующе-снотворной литургии. Он вызывал духов. Перечислив поимённо примерно две сотни, он внезапно запнулся и сменил тональность, утратив контроль над речью.

Это откликнулся «Гектор Виктор» или пвин – источник магической силы сообщества материализовался.

– Э-Э-Э-ТО ЧТО? САМ-ТО КАК? И-И-И-НОСТРАНЦЫ ТУТ ДВОЕ? ВЫ О-О-ОТКУДА, ИЗ ПОРТ-О-ПРЕНСА? РА-РА-РАД ЗА ВАС. А Я БУДУ ГЕКТОР ВИКТОР. МОГУ ЧТО УГОДНО И ГДЕ УГО-ГОДНО. СЛУШАЙТЕ, ДАМОЧКА, Я ВАМ, ПОХОЖЕ, НУЖЕН? ИЛИ ВАМ ИНФОРМАЦИЯ ПОТРЕБНА? НЕТ? ТОГДА ЧТО? ОЙ, ЙОЙ, ЙО! ЗНАЧИТ, НАШ ПАРЕНЬ С ВАМИ УЖЕ ПОТОЛКОВАЛ? И ЧТО РАССКАЗАТЬ УСПЕЛ?

– Он сказал, что говорить надо с тем, кто знает, то есть, с вами, – тихо ответила Рашель.

– О-О, И ЭТО ПРАВДА! НО ПРАВДА СТОИТ ДЕНЕГ. ОБРАЗОВАНИЕ У НАС ТУТ, ВИДИТЕ ЛИ, ПЛАТНОЕ. И СКОЛЬКО ВЫ ГОТОВЫ ЗАПЛАТИТЬ?

– Не мы, а вы знаете цену, Гектор Виктор. Назовите её.

– УХ ТЫ, ЭТО ЧТО У ВАС ТАМ – РОМ?

Я протянул ему бутылку. Только на Гаити можно вести торг с божеством, параллельно угощая его выпивкой.

– ЗУБ ДАЮ, МНЕ НЕ ЗАРАБОТАТЬ, СКОЛЬКО ВЫ, ДАМОЧКА, ПОЛУЧАЕТЕ. В ОБЩЕМ – ШЕСТЬДЕСЯТ БАКОВ СОЙДЁТ? ВЫ ЕЩЁ УВИДИТЕ, ОНО ТОГО СТОИТ. ВЕДЬ ВАШ ПАПА – ХУНГАН, ВОТ ОН ОБРАДУЕТСЯ.

– Ну, так что? – спросила Рашель, словно дело касалось покупки овощей.

– Годится, – тихо произнёс я. – Берём.

– Сразу можем дать сорок. Остальное – потом.

– О-О ДА, ВАМ ВЕРИТЬ МОЖНО. НО СОГЛАСИТЕСЬ, ЧТО СТОИТ ОНО ДОРОЖЕ. Я СМАТЫВАЮ УДОЧКИ, ОСТАЛЬНЫМ ЗАЙМЁТСЯ МОЙ ВЕРНЫЙ «КОНЬ»[199]. НО ИМЕЙТЕ В ВИДУ, ГЕКТОР ВИКТОР В ЛЮБОЙ ХРАМ ВХОДИТ БЕЗ КЛЮЧА.

Поманив слугу, который приносил ром, наставник вручил ему одну из моих купюр.

– ПО-ПО-ЙДИ РАЗМЕНЯЙ И РАСПРЕДЕЛИ СРЕДИ НАШИХ. СКАЖИ, ЧТО ДАДУТ ЕЩЁ БОЛЬШЕ.

Призрачный слуга пропал как тень.

Наставник высморкался в кусок газеты и рухнул на стул как усталая марионетка. С горестным вздохом он вымолвил:

– ДЕ-ДЕ-ДЕНЬГИ ТАЮТ НА ГЛАЗАХ.

Явился ещё один слуга.

– КТО ТУ-ТУ-ТУТ? А, ЭТО ТЫ, ДОРОГУША! НАМ НУЖНО КОЕ-ЧТО СДЕЛАТЬ. И СДЕЛАТЬ КАК СЛЕДУЕТ. НАМ НУЖНЫ ЭТИ ЛЮДИ. МЫ ДОЛЖНЫ ПРОСЛЕДИТЬ, ЧТОБЫ ВСЁ БЫЛО СДЕЛАНО ПРАВИЛЬНО. СКАЖИ МОЕЙ ЛОШАДИ, ЧТО С ИХ ПОМОЩЬЮ МЫ ПОСЕТИМ МЕСТА, КУДА НАМ ИНАЧЕ ВОВЕК НЕ ПОПАСТЬ.

Ассистент морочил нам голову, требуя, чтобы записали, как его зовут, чтобы передавать ему сообщения через государственное радио.

Наставник следил здоровым глазом, чтобы всё было записано правильно. Удостоверившись в этом, он испарился, оставив перед нами снова только ослабевшее тело очухавшегося окружного президента Андре Селестена.

Андре был обессилен, после того как его «оседлали». Хлебнув рома пару-тройку раз, он пришёл в себя. Прислушался к бою барабанов и трубному зову раковин, оповещающих о начале сессии.

– Итак, – прервал он молчание, – теперь мы можем приступить к работе. Как вёл себя Гектор Виктор – прилично? Тогда порядок. Старик бывает слишком груб. Есть у кого из вас коробка спичек? Ну-ка, встаньте вы оба!