Идеальная любовница - Бетина Крэн

Полдня он провел на заседании палаты лордов, мечтая только об одном, чтобы все пэры Англии провалились сквозь землю: до такой степени надоела ему их пустая болтовня. Вечер Питер решил провести у «Брукса», справедливо полагая, что хоть там его никто не потревожит, но ошибся, как ошибался в своих предположениях уже много раз за последние несколько дней. Злой рок прямо у входа столкнул его нос к носу с Эрандейлом и Шивли. Гарри дурашливо приподнял шляпу и заметил, что Питеру невероятно повезло с номером в «Кларендоне», которым «так хорошо снабжается». А Эрандейл не преминул добавить, что слышал, будто леди Сэндборн-младшая заново отделывает его особняк в каком-то необычном, кажется, египетском стиле. Питер чуть не набросился на них с кулаками, и только присутствие лакея удержало его от этого. Впрочем, следовало ожидать, что После вчерашней ночи по Лондону поползут слухи и сплетни. Если до сих пор Питер питал слабую надежду на то, что Кэттон не узнал Габриэллу, то теперь она развеялась, как дым. К скандальному браку добавилась шокирующая выходка жены, и все это вкупе выставляло графа Сэндборна в самом невыгодном свете в глазах общества.

По правде говоря, Питер боялся не позора, а того, что о нем подумает кучка аристократов. Большую тревогу вызывал тот факт, что его вообще заботит мнение таких типов, как Эрандейл и Шивли. Никогда Питер не преклонял колени перед блюстителями приличий, а свою репутацию распутника и повесы носил с тайной гордостью. Что же изменилось? Почему он скрывается от друзей, обвиняя во всем Габриэллу, в то время как сам ведет себя ничуть не лучше? Размышляя об этом, Питер вошел в бар и огляделся. Почти все столики были заняты шумными компаниями, и лишь за угловым маячила чья-то одинокая фигура. Питер заказал бренди и направился туда, надеясь, что с этим джентльменом он незнаком и разговор поддерживать не придется, подойдя ближе, Питер чуть не выронил бокал из рук. И как он мог забыть, что Карлайлз принадлежит к этому же клубу!

— Вы? — раздраженно бросил герцог и указал на кресло по другую сторону стола.

Зная, что несколько десятков глаз сейчас пристально наблюдают за их встречей, Питер кивнул и сел напротив.

Внешность холеного и обычно аккуратного до педантичности Карлайлза привела его в некоторое замешательство. Галстук герцога сбился набок, воротничок выглядел потрепанным, а под глазами залегли темные тени. Карлайлз поднял бокал и, осушив его в два глотка, угрюмо пробормотал:

— Проклятые бабы, им никогда не угодишь. Я отдал ей все! Все, что она, черт побери, хотела: деньги, драгоценности, пожизненная рента… — он наклонился вперед и продолжил яростным шепотом: — Я даже был верен ей! Так какого беса она еще хочет?

Он подал бармену знак повторить заказ и тупо уставился в пустой бокал, несколько минут он сидел так, пребывая в самом мрачном расположении духа, а потом вдруг выпалил:

— Уважения! Она требует уважения! — герцог вперил в Питера возмущенный взгляд. — Знаешь, что она мне написала? Что никогда не каталась верхом, не курила сигару и не носила розовых платьев, каково? По-моему, она сошла с ума, вот что я думаю. Окончательно свихнулась.

Излив душу, Карлайлз одернул жилет и сухо поинтересовался:

— Как поживает моя дочь? Габриэлла — ведь МОЯ дочь, — уточнил он, словно ожидал возражений. — Что бы там ни говорила ее мать, я никогда этому не верил. Розалинда любит приврать.

— Спасибо, хорошо, — отозвался Питер. Что же еще он мог ему сказать?

Послушайте моего совета, Сэндборн, — герцог постучал пальцем по столу, подчеркивая важность своих слов. — Если Габби начнет болтать об уважении и сигарах, прижмите ее к ногтю не мешкая. Никаких разговоров, никакой чепухи и никаких розовых платьев! Уж поверьте, как только вы позволите ей чуть больше положенного, она тут же обзовет вас лицемером и поменяет замки в дверях.

Питер допил бренди и откланялся настолько быстро, насколько позволяли приличия. Привратник нашел для него зонт, и Питер вышел на улицу. Вдохнув полной грудью сырой воздух, он нахмурился и воинственно выдвинул челюсть.

Предостережение герцога запоздало примерно на месяц.

Розалинда была так довольна успехом романтической авантюры, что не выдержала и вновь созвала подруг, чтобы похвастаться. Всем очень хотелось услышать подробности, но Габриэлла ограничилась лишь кратким отчетом. А что касается утренней холодности Питера, то все единодушно сошлись на мнении, что «это просто нервы».

— Мужчины упорно держатся за свою независимость и ни за что не хотят признать, что, нуждаются в женщинах, — успокоила девушку Женевьева.

— А особенно упрямыми они делаются наутро после ночи пылкой любви, — подтвердила Клементина и, подмигнув товаркам, спросила: — Так что же все-таки произошло после того, как он тебя поцеловал?

Габриэлла покраснела, как рак, но тут, к счастью, послышался стук в дверь и вошел Парнелл. — Леди Беатрис просит вас присоединиться к ней в гостиную. Пришел герцог Карлайлз. Розалинда картинно заломила руки и простонала:

— Отстанет ли от меня хоть когда-нибудь этот .человек? Еще одного разговора с ним я не выдержу. Мы должны спуститься в гостиную все вместе, так мне будет легче.

Герцог стоял перед холодным камином, руками сжимая лацканы сюртука.

— Увидев Розалинду, он сразу же набросился на нее.

— Какого черта ты торчишь здесь, вместо того, чтобы жить дома? Насколько мне известно, замки уже успели поменять.

— У моей дочери неприятности, и я должна быть рядом с ней, — ответила Розалинда, ничуть не тушуясь.

— Ну, разумеется! Мне следовало бы догадаться, что без тебя в этом деле не обошлось.

— Каком деле? В чем ты обвиняешь меня на этот раз? В растлении правительства? Совращении англиканской церкви?

Карлайлз покраснел, вены на шее вздулись.

— Я хочу поговорить с Габриэллой наедине, — раздраженно заявил он.

— Ваша светлость, вы можете говорить совершенно свободно. У меня нет секретов ни от матери, ни от свекрови, — сказала Габриэлла, покосившись на подруг Розалинды, которые так и стояли в дверях.

— Тогда пусть хоть эти уйдут, — буркнул герцог. Ариадна, Женевьева и Клементина нехотя повиновались. Когда женщины ушли, Карлайлз расправил плечи, выпятил грудь и гневно спросил:

— Знаете ли вы, юная леди, что в это самое время вашего мужа поливают грязью по всему Лондону?

— Что? Габриэлла ухватилась за спинку стула. Ноги стали как ватные.

— А то, что Сэндборн стал объектом сплетен и пошлых шуток, выдумки о его похождениях растут, как грибы после дождя. Не далее как вчера я слышал, что якобы какая-то шлюха, завернутая в ковер, была доставлена прямо к нему в номер.

— Это… это ошибка! — выдохнула Габриэлла и метнула на мать обеспокоенный взгляд. — Всем известно, что Питер Сент-Джеймс — честный, порядочный и благородный человек.

— Нет, девочка моя, высший свет думает совсем иначе, вы забываете, что Сэндборн — теперь женатый мужчина, а, стало быть, обязан держать в узде как свои низменные инстинкты, так и своих домочадцев. Если граф не может завести порядок в собственном доме, то на доверие общества нечего и рассчитывать.