Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы - Герберт Фейс

Сталин — Тито или Субашича. Сталин ответил, что они могут обратиться к любому из них. Таким образом, они смогли бы выяснить, был ли прав Черчилль, что между югославами существовали большие расхождения. Югославское правительство нельзя было осуждать, пока его мнение не было выслушано. Черчилль согласился, что это была неплохая идея. Однако Трумэн возражал. Цитируют его высказывание, что он был в Потсдаме «в качестве представителя Соединенных Штатов для обсуждения мировых проблем. Он не хотел бы выступать в роли судьи при решении вопросов, которые могли быть урегулированы в ООН. Если мы согласимся с этим, то мы будем обязаны решать каждую политическую проблему, выслушивать целый ряд политических деятелей, начиная с де Голля и Франко и заканчивая всеми остальными. Он не хотел терять время, выслушивая претензии, но желал решать проблемы, ради которых главы трех правительств приехали сюда. Если они не смогут добиться этого, то зря потеряют время». После этого Сталин, который незадолго до этого доказывал, что они ничего не могут предпринять, пока не удастся выслушать югославов, теперь искренне согласился, что выслушивать их не было причин. Он заметил, что высказывание Трумэна было «правильным». Черчилль был ошеломлен. Сталин предложил перейти к другому вопросу, стоявшему на повестке дня.

Перед самым завершением конференции государственный секретарь получил сообщение из американского посольства в Белграде, что три основных оппозиционных политических лидера, одним из которых был Субашич, выступили с предложением принять новый закон, предусматривающий создание ассамблеи, обладающей законодательными правами, и требованием проведения свободных выборов. Но они понимали, что им не удастся добиться значительных перемен без поддержки Запада. Это был последний шанс великих держав поддержать те принципы, за которые сражались эти люди. Но было уже слишком поздно приглашать югославов в Потсдам. И не было причины верить, что Сталин передумал и готов поддержать любое заявление, требовавшее реформы правительства, пока югославы не получат той же возможности для себя действовать по собственной инициативе, что и поляки. Однако новых инициатив выдвинуто не было.

Обсуждение ситуации в Югославии было тем более актуальным, когда в передачах югославского радио и в югославских газетах звучали обвинения греческого правительства в преследованиях славянского меньшинства в греческой Македонии и провоцировании приграничных конфликтов. Некоторые средства массовой информации даже выступали с прямыми обвинениями правительственных кругов Греции в намерении вторгнуться на территорию Югославии и попытке убедить Британию в необходимости оккупировать Южную Албанию. Греческое правительство отвергало эти голословные утверждения и, в свою очередь, обвиняло Тито в засылке вооруженных банд на территорию Греции и в провоцировании беспорядков в каких только возможно местах.

Советская делегация в Потсдаме выдвинула два предложения, которые были своего рода предупреждением для Греции. Британская делегация подготовила свои предложения, которые также были предупреждением для Югославии и осуждали ее действия.

Было очевидно, что ни одно из предложений не могло получить всеобщую поддержку. Так, когда на одном из последних заседаний конференции Бевин предложил отказаться от них, Сталин быстро сказал: «Да», а Трумэн: «Я удовлетворен».

Русская поддержка до Потсдама шумной кампании в югославской прессе и на радио о якобы враждебных намерениях греков разворачивалась параллельно с появлением в советской прессе и на радио множественных комментариев о существующем в Греции правительстве. Его обвиняли, совместно с британцами, в силовом подавлении всех демократических элементов, правосудия и гражданских свобод греческого народа. Подобные заявления были обычными контратаками на западные обвинения недавно образованных режимов в Центральной и Юго-Восточной Европе, ставших советскими сателлитами.

В комментариях был элемент правды; греческие власти жестоко расправлялись со своими революционно настроенными оппонентами и пытались уничтожить их вождей. Однако предпринимались меры, которые могли помочь греческому народу свободно и без страха выразить свою политическую волю. Рассматривались планы выборов в конституционную ассамблею и проведение плебисцита, призванного решить, останется ли в стране монархия.

Американское правительство, не желая вмешиваться в греческую политическую борьбу, оставило на усмотрение Британии, нести ли ей ответственность за интервенцию и поддерживать консервативную коалицию, которой она помогла прийти к власти. Но в июне недовольство все же прорвалось. Как можно игнорировать заявления не только диссидентов в Греции и в советских кругах, но и более беспристрастных свидетелей, что выборы в Греции будут контролироваться греческим правительством, в то время как еще только предпринимаются попытки обеспечить свободные и справедливые выборы в Польше, Югославии и некоторых других странах Европы? Британское правительство в середине июня заявило, что оно предпримет активные усилия для обеспечения свободного политического волеизъявления греков.

4 июля перед самым отъездом из Потсдама Бирнс подписал меморандум, адресованный президенту, который стал результатом переговоров между Государственным департаментом и британским Форин Офис. В нем содержались следующие рекомендации американскому и британскому правительствам. Совместно обратиться к греческому правительству с заявлением, что они готовы участвовать в качестве наблюдателей на намечаемых в Греции выборах и что они предполагают, что греческое правительство будет намерено просить три державы, участвовавшие в ялтинской встрече (возможно, и Францию), сделать то же самое. Бирнс объяснил, что, по его мнению, необходимо обратиться в военное министерство США с просьбой выделить 500 квалифицированных военнослужащих для выполнения этой задачи. Он также полагал, что кто-то, но не американский посол в Афинах, должен был возглавить группу наблюдателей, чтобы не дискредитировать его статус (предположительно, чтобы избежать его втягивания в полемику между греками). Трумэн немедленно поддержал эту программу.

Британскому правительству было предложено поступить таким же образом. Но в заявлении, которое Государственный департамент передал 5 июля в посольство Великобритании, содержался один дополнительный пункт. Греческому правительству было рекомендовано, чтобы выборы в конституционную ассамблею предшествовали проведению плебисцита о судьбе монархии. Он вполне мог быть отложен на полгода после того, как избранное правительство начнет выполнять свои обязанности. Но министерство иностранных дел Великобритании в данном случае возражало против этого. Это предложение, что подчеркивалось особо, противоречит повестке дня, на которую дали согласие греческие фракции, и оно во многом спорно. Тем самым вопрос, что проводить раньше — выборы или плебисцит, нужно предоставить решить грекам. Американское правительство согласилось убрать из заявления спорный пункт.

Послы США и Великобритании одновременно 13 июля представились премьер-министру Греции адмиралу Вульгарису. Он согласился без всяких возражений на присутствие советского представителя в группе наблюдателей. Британское министерство иностранных дел сразу же выслало официальные приглашения советскому и французскому правительствам присоединиться к наблюдателям на греческих выборах. Вопрос о времени проведения плебисцита не поднимался, было только заявлено, что наблюдатели будут следить за ходом «будущего плебисцита и выборов в Греции». Копии текста были переданы в Государственный департамент и 15 июля — группе американских представителей в Потсдаме.

Трумэн представил Сталину