Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы - Герберт Фейс

намеревался убрать из первого соглашения все острые углы, приняв дополнение к нему, подписанное 20 июня в Монфальконе. Но многое осталось неизменным. Самым острым был вопрос, будет ли вытеснена местная югославская администрация из зоны, подчинявшейся распоряжениям военного правительства, и заменена итальянской администрацией.

Сталин 21 июня, находясь под впечатлением, что переговоры все еще находятся в тупике, поддержал точку зрения Тито в послании, направленном Трумэну и Черчиллю. Он объяснил причину возникших осложнений отказом союзного командования идти навстречу самым простым просьбам Югославии, которой, продолжал Сталин, надо было отдать должное за освобождение области от немецких захватчиков, тем более что в ней югославское население преобладало. Он заявил, что не намерен и дальше смотреть, как усложняется ситуация, но должен прямо сказать Александеру, что его высокомерное обращение с югославами недопустимо. Как и допущенное им неосмотрительное сравнение Тито с Гитлером и Муссолини, которое было несправедливым и оскорбительным для Югославии. Послание, однако, завершалось в спокойном тоне, выражавшем надежду, что будут уважаться законные требования югославского народа, тем более что по основным вопросам они значительно продвинулись на пути взаимопонимания с союзниками.

Ответ Черчилля (датированный 24 июня) игнорировал жалобы. Он выразил надежду, что теперь, когда проблема «удачно разрешилась» в Белграде (Монфальконе), они могли бы, в случае необходимости, обсудить сложившуюся ситуацию во время встречи в Берлине. Он добавил, что, хотя не был знаком с содержанием заявления Александера до того, как оно было опубликовано, мог заверить Сталина в том, что Александер полностью расположен как к России, так и к маршалу Тито и что он уверен, что маршал Толбухин подтвердит это мнение.

Трумэн, который был в Олимпии, штат Вашингтон, был информирован о заключенном соглашении; видимо, оно объясняло его сдержанный ответ Сталину. В нем утверждалось, что законным интересам югославского и итальянского населения было проявлено должное внимание. Повторялось основное положение, что командование союзников должно иметь в своей зоне соответствующие властные полномочия для обеспечения интересов всех заинтересованных лиц. В этой связи Трумэн указывал, что не было никакого вмешательства в деятельность югославского командующего в его регионе к востоку от линии Моргана. Обращаясь к «фундаментальному принципу» соглашения от 9 июня, что не разрешается предпринимать никакие действия, касающиеся определения окончательной принадлежности этой области, президент сказал, что у него такое впечатление, что югославское правительство не довело до сведения местных командиров полный смысл соглашения. Но, придерживаясь мнения, что Тито был свободен в своих действиях, Трумэн и Черчилль заметили, что в Потсдаме у них будет очередной шанс обговорить дальнейшие аспекты соглашения, которые, как полагал Сталин, должны были быть рассмотрены.

Сталин был краток, он сказал, что требуется прояснить некоторые пункты соглашения и что он готов обсудить их на возможной ближайшей встрече.

До того как отправиться в Потсдам, Черчилль и Трумэн снова связались с Александером и итальянским правительством. Александер доложил, что югославы все еще являются источником беспокойства и занимаются дискредитацией администрации союзников в своей зоне, устраивая забастовки, такие как та, какой сейчас охвачен Триест. Итальянское правительство обеспокоено в большей степени тем, что югославы в части Венеции-Джулии, находящейся под их контролем, конфискуют итальянскую собственность, грубо ведут себя с итальянцами и мобилизуют их в югославскую армию.

Тито и Субашич отправили послания Трумэну и Черчиллю, когда те находились в Потсдаме, в которых они снова обвиняли военное правительство в восстановлении фашистских законов и администраторов. Они призвали обратиться к помощи «демократических институтов», которые югославы установили в Югославии. И потребовали скорейшего проведения выборов местных правительств во всех частях Венеции-Джулии, находящихся под управлением военного правительства. Однако главы правительств трех стран высказали суждение, что, хотя проблемы очевидны, настоящая опасность уже миновала. В любом случае они решили дать возможность дипломатам обсудить ситуацию.

Но они все же уделили некоторое время обсуждению состава и будущей программы югославского правительства. Утвердится ли в стране диктатура, при которой только сторонники Тито будут иметь власть, или установится представительная демократия, когда представители различных политических партий будут соревноваться за место в парламенте и свободно отстаивать свою политическую линию?

И снова нам следует оглянуться назад. Тито продолжал игнорировать совет, который ему дали в Ялте главы правительств. Различным народам Югославии не была предоставлена возможность выбрать свою форму правления и избирать своих правителей. Народный фронт Югославии (в него входили партии, поддерживавшие Тито, его идеи и его действия) жестко контролировал всю исполнительную власть; в не меньшей степени подобное можно было сказать и о законодательной власти. Во всех образованных шести «федеральных» республиках во главе власти были поставлены друзья Тито, не принимая во внимание мнение народа. Политическая полиция подавляла все проявления оппозиции. Политические комитеты действовали как суды и устанавливали свои законы. Тем, кто не принадлежал к привилегированным слоям населения, выдавались уменьшенные продовольственные пайки. Промышленность была быстро национализирована, а вся внешняя торговля поставлена под контроль правительства.

Несмотря на заманчивые предложения Тито, Субашич и другие политические лидеры воздерживались от сотрудничества с ним. Они рассчитывали на внешнюю поддержку их сопротивления и продолжавшейся борьбы за открытую и свободную политическую систему. Американское и британское правительства, которых возмущало наглое стремление Тито удержать под своей властью всю Венецию-Джулию, приняли решение перестать проводить дружественную политику в отношении его режима и прекратить оказывать ему экономическую поддержку, пока он не изменит свой политический курс. Примечательно, что они, по-видимому, надеялись, что они смогут привлечь Сталина на свою сторону, когда он находился в Потсдаме, в их выступлении против Тито. Они намеревались довести до его сведения, что крайне важно провести действительно свободные и демократические выборы в стране с целью создания в дальнейшем конституционного правительства.

В Потсдаме Трумэн обсудил с Черчиллем неожиданно возникшую проблему. Судя по действиям премьер-министра, он не рассчитывал на быстрый успех. Во время обеда 18 июня со Сталиным он вновь коснулся проблем в отношениях его правительства с Тито. Ссылаясь на достигнутую в конце 1944 г. договоренность со Сталиным о равных возможностях влияния на Югославию, Черчилль высказал сожаление, что Британия так и не воспользовалась ими.

На следующий день премьер-министр заявил, во-первых, что принципиальные положения соглашения Тито с Субашичем не были осуществлены на практике, и, во-вторых, было принято совместное заявление, в котором они напоминали, что их признание югославского руководства основывалось на их уверенности в эффективности соглашения и его возможном осуществлении на практике в ближайшее время.

Сталин полагал, что они смогут обсуждать вопрос только в присутствии югославов, иначе это не приведет ни к каким результатам. Он задавал вопрос: почему бы не пригласить представителей югославского правительства в Потсдам? Черчилль спросил, кого имел в виду