Дни чудес - Кит Стюарт

– Что мне делать? – спросил я у нее.

– Тебе надо поехать в Гатвик и встретить бывшую жену.

– Но что, если она захочет приехать сюда и повидаться с дочерью?

– Разумеется, захочет.

– И что же я скажу Ханне?

Салли закрыла лицо ладонями, а потом взглянула на меня с нескрываемым раздражением:

– О боже, Том, я не знаю! Господи Исусе! Мне жаль, но сейчас так много всего происходит! И ты не единственный с…

– С чем?

– Не важно. Ничего страшного. Просто мне надо кое в чем разобраться. Послушай, мне пора, но, если хочешь моего совета, пойди и скажи Ханне прямо сейчас. Тебе придется совершать в жизни решительные поступки. Не будь таким жутким трусом.

Я не пошел наверх и не сказал ей. Из-за всего происходящего, а еще потому, что я жуткий трус. Я отложил разговор до приезда Элизабет. Честно говоря, я питал слабую надежду, что Элизабет передумает и напишет, сославшись на какую-нибудь срочную встречу в Катаре, что все отменяется, но этого не произошло. Взамен я получил лаконичное сообщение о том, что рейс вылетел вовремя и что она будет ждать меня в Гатвике ближе к вечеру.

Ханна дремала на диване в гостиной, Мальволио растянулся рядышком. Ее лицо, наполовину скрытое разлетающимися завитками волос, было бледным, как у привидения, и по-детски невинным. Она была похожа на ожившее полотно прерафаэлитов. Мне не хотелось беспокоить ее. Казалось, все происходящее с нами в тот момент наполнено ужасом и значимостью, словно мы живем в пьесах Ибсена. Я подумал, что приготовлю ей напиток, тем самым как бы говоря: «Вот отличная кружка горячего шоколада со взбитыми сливками, а сейчас я поеду в аэропорт встречать твою пропащую мать, знаешь, ту самую, которая ушла, когда тебе было три года? Да, это она. Во всяком случае, увидится с тобой сейчас». Нет, вероятно, это было бы неправильно.

– Папа, зачем ты маячишь передо мной как псих? – Ханна зашевелилась и села на диване, неловко схватив Мальволио и посадив его к себе на колени. – Сколько сейчас времени?

– Девять часов. Утра. Давно ты здесь лежишь?

– Не знаю. Грудь болит.

– Сейчас принесу воды. Таблетки тебе нужны?

– Ага.

Я пошел на кухню и, чтобы отложить неизбежный разговор на несколько секунд, стал очень медленно наполнять стакан. Когда я вернулся в гостиную, Ханна держала Мальволио перед собой.

– Почему бы тебе не оставить меня в покое, тупой кот? – спросила она.

– Твоя мама негодовала, когда я купил его, – начал я, ставя стакан на маленький столик у дивана. – Она сказала, что кошки заражены блохами и паразитами и что безответственно держать кошку в доме с маленьким ребенком.

– Ну, может, у Мальволио и есть блохи, но он, по крайней мере, остался. Правда, жирный балбес?

– К слову сказать, – вкрадчиво произнес я, – Ханна, несколько дней назад звонила твоя мама. Скажу без обиняков. Она прилетает в Британию и хочет увидеться с тобой. – (Ханна отпустила кота, и он шмякнулся к ней на колени.) – Ее самолет прилетает сегодня днем. Мне придется поехать и встретить ее… Прости, Ханна, надо было сказать тебе заранее. Просто… я не знал как.

– Папа! Она приедет и остановится здесь?

– Нет, конечно нет. Она остановится у своих родителей в Бэгшоте, и я понятия не имею, надолго ли. Но она хочет навестить тебя.

– Потрясающе.

– Знаю.

– Потрясающе.

– Знаю.

– Она никогда не говорила мне… то есть никогда не предупреждала тебя, что может приехать?

– Нет. Я звонил ей по поводу пересадки сердца, но у нее был включен автоответчик. И затем я узнаю, что у нее есть билет на самолет.

– Твою мать!.. Извини, папа. В смысле, что, по ее мнению, произойдет? У нас будет милое воссоединение матери с дочерью, а потом мы займемся шопингом?

– Сомневаюсь, что она об этом думала. Тебе не обязательно с ней видеться. Я сказал, что ты можешь и не захотеть.

Ханна закрыла лицо руками – скорее от удивления и недоверчивости, чем от переживаний. Потом вдруг подняла глаза:

– А как ты, папа?

– Я в порядке. Понятия не имею, что я почувствую, когда увижу ее, или что мы скажем друг другу, но, честно говоря, на фоне всего остального…

Ханна отпила глоток воды.

– Ты все еще любишь ее? – спросила она.

Я почувствовал, как кровь отлила от моего лица. Я не ожидал такого вопроса. Такие вопросы Ханна никогда не задавала. Думала ли она об этом? Не потому ли она перестала донимать меня с тем сайтом знакомств, потому что считала, что я все еще люблю Элизабет? Очень скоро я понял, что у меня нет готового ответа. Я зачем-то стал оглядывать комнату в поисках разгадки. Там были книги, и картины, и предметы мебели, которые мы выбирали и покупали вместе – все связанные с воспоминаниями. Повсюду находились артефакты нашего брака. Могли ли эти небольшие фрагменты сложиться во что-то прочное?

– Не знаю. Пожалуй, нет. В смысле, я все еще очень сержусь на нее, все еще чувствую себя покинутым. Это любовь? Возможно. Я совершенно сбит с толку.

– Знаю, – сказала она. – Я знаю, какая у меня мама.

И это так мило с ее стороны, потому что правда – откуда ей знать? Она много лет не разговаривала со своей мамой.

Ханна

Я сказала Салли, что знаю такое место. И я действительно его знала.

Мама Дейзи везет нас на машине в магазин комиксов. Обычно Дейзи оставляет переднее место для себя, но в этот раз, не говоря ни слова, она открывает дверь и заталкивает меня внутрь, после чего садится на заднее сиденье с Дженной. Болезнь сердца иногда приносит небольшие неожиданные преимущества. Вот еще один пример: вчера я послала эсэмэску Рики и Дэв, спрашивая разрешения провести в их магазине собрание, – и они сразу согласились. Я думала, нас запихнут в какую-то комнатушку, но, приехав, увидела, что они расставили все стулья вокруг небольшого столика, заваленного шоколадным печеньем. Я уверена, что обхожусь этим бедным старым готам дороже, чем они заработали на мне при распродажах комиксов. Салли уже здесь – сидит в кресле с планшетом в руке. Сразу видно, что настрой у нее деловой. Тед, Джеймс и Шон тоже здесь, а Наташа притащила всю свою семью. Они видят меня, и я притворяюсь, что не замечаю, как они потрясены и обеспокоены. Я понимаю, ребята. Понимаю. Я бледная как смерть и исхудавшая. Послушайте, могло быть и хуже. Иногда люди в моем состоянии начинают удерживать воду, и их раздувает, как Человечка Мишлена[18], но не меня. Я таю, как больная из Викторианской эпохи. Я выхожу из машины, как одна из сестер Бронте, Дженна с Дейзи идут по бокам наподобие телохранителей – в последнее время каждый пребывает в постоянной готовности подхватить меня, если я начну падать.