Портфель капитана Румба - Владислав Крапивин

— Опять вы про свое!

— Ну, посуди сам. Ты — всего лишь второй человек, который всерьез слушает истории про капитана. Первый был Тима Ревчик. Но где он сейчас…

— Но я-то… — тихо сказал Генчик. — Я-то вот он. Здесь…

— И ты думаешь… нам следует побеспокоить дух Фомы Ивановича?

— Пуркуа па? — дурашливо отозвался Генчик. А по коже — опять холодные колючки. Третий раз.

— Ну, что же… — Зоя Ипполитовна задумчиво тронула шарик на кончике носа. — Возможно, об этом стоит поразмыслить…

— А что размышлять-то?! — Генчик выбрался из-за стола. — Давайте прямо сейчас!

— Бубенчик! Какое ты нетерпеливое чадо… Я же объяснила: это весьма ответственное дело. Оно требует подготовки и соблюдения всяких правил.

— Каких?

— Прежде всего это три «пол»…

— Натереть пол? Ладно, я сейчас!

— Ох, да подожди ты! Я говорю про три условия, которые начинаются с этих трех букв — ПОЛ… «Полнолуние», «полночь», «полусвет»… То есть приступать надо, когда пробьет двенадцать и когда в небе самая круглая луна. И делать все не при электричестве (духи его не выносят), а при свече или керосиновой лампе…

— Ух ты… — тихонько обмер Генчик. От ожидания тайны.

— Да… Ну, мы, пожалуй, зажжем корабельный фонарь, капитану это понравится… А когда у нас полнолуние? — Зоя Ипполитовна чуть не клюнула носом отрывной календарь над столом. — Ого, скоро. Через двое суток. А что касается полуночи… Тебе разрешат переночевать у меня? Под каким-ни-будь предлогом…

— Я скажу, что у вас повысилось давление и вы боитесь быть одна!

— Тьфу-тьфу-тьфу… Обманывать, конечно, плохо, но что делать? Если сказать настоящую причину, сумасшедшими сочтут нас обоих. Надеюсь, ты никому не проболтаешься о наших планах?

2

Конечно, Генчика отпустили. Мама даже дала для Зои Ипполитовны таблетки «папазол» — чтобы снижать давление.

Петя Кубриков (счастливый после примирения с Еленой) охотно отвез Генчика на Окуневский берег. И по дороге признался, что пишет новый рассказ. Фантастический.

— Про визит летающих тарелок в городской парк.

— А чего тут фантастического? Они все время над городом болтаются. И плюхаются куда ни попадя…

— Да! Но я там придумал такое… Вот прочитаешь — убедишься.

— Ладно, — не стал спорить Генчик. И подумал, что сегодня в полночь его ждет фантастика почище всяких инопланетян.

До полуночи время шло очень-очень неторопливо. Но Генчик не испытывал досады. Во всем ощущалась какая-то особая значительность. Словно дух капитана Сундуккера уже незримо присутствовал в доме — ждал момента, когда можно будет объявиться.

Зоя Ипполитовна и Генчик разговаривали вполголоса.

Прогремел по мосту через овраг последний трамвай. Солнце ушло за кусты. Круглая луна выкатилась над забором. Она была розовая и такая раздутая, что вот-вот лопнет. Но скоро ее закрыли плотные облака. Стало темно и душно.

— Как же без луны-то? — прошептал Генчик.

— Это ничего. Главное, что по календарю полнолуние… А то, что гроза, — даже лучше.

— Но ведь в атмосфере электричество. Духи его не любят.

— Не любят в лампочках. А в погоде — наоборот…

Гроза обкладывала «Бермудский треугольник». С трех сторон. Вдали погромыхивало. Лиловые вспышки старались раздвинуть тучи. Поезда на близкой насыпи тоже проносились с грозовым гулом. А в листьях — ни единого движения.

В шерсти у кошки Варвары потрескивали искры, когда она щекочуще терлась о ноги Генчика.

Надо сказать, что полубродячая Варвара испытывала к Генчику симпатию. Давала себя гладить, садилась к нему на колени и сделалась более домашней.

— Ты влияешь на нее благотворно, — говорила Зоя Ипполитовна.

Сейчас Варвара жалась к Генчику, словно тоже чуяла чье-то таинственное присутствие.

За полчаса до полуночи Зоя Ипполитовна зажгла пузатый керосиновый фонарь и выключила во всем доме лампочки. При желтом полусвете фонаря все сделалось другим. Зарницы за окнами — ярче, отдаленные раскаты — суровее, скрип половиц — отчетливей. А в груди и животе у Генчика нарастало замирание.

Встречу с духом готовили, конечно, в той комнате, где коллекция. Слабо искрилась медь подзорных труб, кольца на глобусах и бронзовая рама. На портрет Генчик старался не смотреть. А когда все же не выдерживал и бросал взгляд, казалось, что капитан Сундуккер следит за ним совершенно живыми глазами.

Может, дух уже сидел в этом портрете наготове?

Конечно, бояться было нечего! Дух доброго капитана не может быть злым, ничего плохого он не сделает. Генчик мысленно повторял это все время. Но одно дело — разумные мысли, а другое — чувства. И чем ближе к полуночи, тем сильнее обмирал Генчик. Не только от страха. Еще и от ожидания тайны.

И ни за что на свете не согласился бы он отказаться от встречи с духом капитана.

— Зоя Ипполитовна… Он покажется в натуральном виде? Или только голосом откликнется?

— Думаю, что ни то, ни другое. Мы будем общаться письменно.

Очки Зои Ипполитовны блестели таинственным азартом. Она стала… немного не такой. Непривычной. Может, в ней, как в пистолете, ожила капелька таинственного духа капитана?

Услыхав, что в полном облике капитан не появится, Генчик слегка расстроился. Но и приободрился.

Зоя Ипполитовна расстелила на столе белое полотенце.

— Строго с юга на север, — сообщила она. — Вдоль магнитного меридиана. Это тоже одно из условий.

— А не повредит, что уже не три, а четыре «пол»? — шепотом обеспокоился Генчик.

— Что ты имеешь ввиду?

— «Полотенце» ведь тоже «пол»…

— А! Ну, я думаю, это не помешает…

На полотенце она поставила совершенно белую тарелку. По ее краю были наклеены вырезанные из газеты крупные буквы. Весь алфавит.

Генчик хлопал глазами.

— Это для чего?

— Скоро поймешь… — Посреди тарелки Зоя Ипполитовна водрузила половину картофелины с воткнутой в нее вязальной спицей. Спица поблескивала и торчала вертикально. Словно антенна.

Потом Зоя Ипполитовна взяла листик бумаги — небольшой, как из записной книжки. Сложила его крест-накрест, расправила снова. Бумага слегка горбилась на сгибах, словно крыша игрушечного домика.

Зоя Ипполитовна фломастером нанесла на край листа синюю черту. Потом серединой, где перекрестье сгибов, аккуратно положила листок на острие спицы. Бумажная «крыша» покачалась и замерла.

— Теперь слушай внимательно, Генчик Бубенцов… После полуночи эта вертушка закрутится. Должна… И над некоторыми буквами она будет на миг останавливаться. Как бы запинаться чертой. Эти буквы ты станешь записывать. Они сложатся в слова… Ты понял?