Волшебный корабль - Робин Хобб

Кайл еще круче сдвинул светлые брови.

— Кефрия. Дорогая. Да, твой папа получал доход… но совершенно недостаточный. Именно это, если ты помнишь мы тут и обсуждаем. Пытаемся не совершить тех же самых ошибок и вообще сделать так, чтобы эта семья снова прочно встала на ноги. Кстати, если уж на то пошло, сразу вспоминается одно из его взбалмошных решений… — Он посмотрел Ронике в глаза и внимательно следил за выражением ее лица, говоря: — Если уж тебе так противна работорговля, отчего не попытать счастья на реке Дождевых Чащоб? Вот уж где товаров можно раздобыть — где угодно с руками оторвут. Да и все прочие живые корабли ходят туда торговать. А мы что, хуже других?

Роника спокойно выдержала его взгляд.

— Просто Ефрон много лет назад принял решение: семейство Вестритов больше на реке не торгует. Так мы и поступали с тех пор. И торговых связей с народом Чащоб у нас больше не осталось.

— А еще — Ефрон теперь мертв. Не знаю, чего именно он боялся, но я этого не побоюсь. Дай только мне карты реки, и я свои связи там заведу, — предложил Кайл.

— Это, — с величайшей уверенностью сказала Роника, — приведет тебя к смерти.

Кайл только фыркнул.

— Вот уж сомневаюсь. Может, у реки Дождевых Чащоб и каверзный нрав, но я в свое время немало по рекам ходил. Значит, так… — Он чуть помедлил, но все же произнес то, что собирался: — Значит, я заберу эти карты. Они по праву принадлежат теперь Кефрии, так что и не думай их прятать. Давай их сюда, и все будут довольны. Никаких рабов на борту и сплошная выгода от торговли в Чащобах…

Роника солгала не задумываясь:

— Я бы принесла карты, но они уничтожены. Ефрон сжег их давным-давно, сразу, как только решил больше не торговать на реке. Он решил положить конец нашим делам в той стороне. И положил.

Кайл с рыком вскочил на ноги:

— Не верю! Ефрон был далеко не дурак, а чтобы жечь ценные карты, надо быть полным глупцом! Ты их просто прячешь от нас! Придерживаешь! Для своей драгоценной Альтии и для того, за кого она выскочит замуж?!

Роника прошипела:

— Не смей обвинять меня во лжи!

— А ты меня за недоумка не держи! — рявкнул в ответ Кайл. — В этой семье мне никогда не оказывали должного уважения! От старика Ефрона я подобное обращение еще как-то терпел. Он был мужик и вообще в отцы мне годился… Но больше — ни от кого, кто в этом доме живет! Так что давай, выкладывай все как есть. Почему Ефрон прекратил торговать на реке? И что требуется, чтобы эту торговлю возобновить?

Роника молча смотрела на него…

— Черт возьми, женщина! Протри глаза! На кой ляд держать живой корабль, если не использовать его для походов вверх по реке? Все же знают — в Чащобах могут торговать только те семейства, у кого такие корабли есть, а больше никто! Так вот, мы — старинное семейство торговцев. При живом корабле. И что же делает твой муженек, обладая и кораблем, и привилегией на торговлю? Возит вина и шелка… хотя сам в долгу как в шелку… ведет себя так, словно у него не живой корабль, а плот захудалый… долг год от года только растет, а он себе и в ус не дует. Так или нет? И это при том, что по реке из Чащоб деньги текут вместо воды. Сидеть на берегу и от голода помирать…

Роника услышала собственный голос, произнесший:

— Есть вещи похуже смерти от голода, Кайл Хэвен.

Он навис над ней:

— Например?

Она не успела вовремя прикусить язык.

— Например, иметь зятя — безмозглого жадюгу. Который болтает о реке Дождевых Чащоб, понятия не имея, о чем вообще речь идет…

Кайл ответил ей ледяной улыбкой.

— Почему в таком случае не отдать мне карты и не предоставить самому во всем разобраться? Если ты права, вот тут-то ты от меня и избавишься. Останутся у тебя только дети с внуками… и куча долгов…

— Нет!.. — Кефрия с визгом вскочила на ноги. — Я этого не перенесу!.. Не говорите так! Не говорите!.. Кайл, только не плавай на реку. Уж лучше рабы. Торгуй ими на здоровье, если это так уж необходимо… и Уинтроу с собой забирай, если иначе никак… только не езди в Дождевые Чащобы! — И она умоляюще посмотрела на мужа, потом на мать: — Он оттуда нипочем не вернется! Мама, мы с тобой это знаем!.. У нас папа только что умер… а ты тут рассуждаешь о том, чтобы еще и Кайлу дать себя погубить…

— Кефрия, успокойся. Ты слишком устала и делаешь из мухи слона… — Кайл бросил на Ронику взгляд, весьма красноречиво говоривший, что именно она злонамеренно распалила воображение дочери. В сердце Роники вспыхнула было искорка гнева, но она не дала ей разгореться. Она заметила, что дочь смотрит на мужа глазами, полными обиды. «А вот и возможность, которой надо воспользоваться…»

— Дай-ка я позабочусь о ней, — ловко предложила она Кайлу. — У тебя небось на корабле пропасть дел. Пошли, Кефрия. Пошли ко мне в комнату. Я велю Рэйч нам чаю согреть… Правду вам сказать, я и сама что-то вымоталась. Пойдем, доченька. А Кайл пускай делами займется.

Поднявшись, она обняла дочь и повела ее из комнаты. «Обломки… — мысленно обратилась она к усопшему мужу. — Я спасаю обломки того, что ты оставил мне, дорогой мой. По крайней мере одну дочь я уж как-нибудь уберегу…»

— А если бы я… попробовала оспорить эти бумаги? — проговорила Альтия медленно. Она очень старалась придать своему голосу выражение беспристрастного спокойствия, но как это сделать, если все внутри так и клокочет от обиды и гнева?…

Кертиль неохотно поскреб остатки седеющей шевелюры:

— Это, знаешь ли, специально оговорено. Всякий, кто возьмется оспаривать окончательное завещание, тем самым теряет право на получение какой-либо выгоды от него. — И Кертиль покачал головой. Вид у него был почти извиняющийся. — Так всегда делается, — пояснил он как можно мягче. — Обычная процедура. Твой отец и в мыслях не держал как-либо тебя ущемить, когда писал эти строки. Я в этом уверен.

Альтия оторвала взгляд от сцепленных пальцев и прямо, твердо посмотрела ему в глаза.

— А ты — ты веришь, что именно такова в самом деле была его последняя воля? Чтобы Кайл распоряжался Проказницей, а я зависела от подачек сестры?

— Я… не думаю, чтобы он видел дело в подобном свете, — осторожно ответил Кертиль. И отхлебнул чаю. Альтия, глядя на это, задумалась, хотел ли он в действительности пить или просто таким образом давал себе мгновение отсрочки, чтобы подумать. Тут старик выпрямился на стуле, как бы что-то для себя решив. — Во что я верю, — сказал он, — так это в то, что Ефрон полностью сознавал, что творит. Никто его не обманывал и не принуждал. Да и я бы ни в чем подобном не стал участия принимать. Твой отец совершенно точно хотел, чтобы его единственной наследницей стала твоя старшая сестра. Но он ни в коем случае не хотел тебя наказать. Он хотел только обезопасить семью. Всю семью в целом.