Сирены - Джозеф Нокс

Мне нужно было во что бы то ни стало разговорить Карвера.

– А за что арестовали Уайта?

– За убийство Зажима, – ответил Карвер. – Труп был весь в черно-белой жиже. Вдобавок повсюду обнаружили отпечатки пальцев Уайта и его ДНК.

– Удачно вышло.

– Ну да, – улыбнулся Карвер.

– И труп подкинули к моему дому, чтобы полиция наверняка нашла…

– Серьезно? А я и не знаю, где твой дом.

– Как ты раздобыл ДНК Уайта? – Я посмотрел на двух бывших бернсайдеров. – Ладно, не буду задавать глупых вопросов…

Карвер не шевельнулся.

– А еще удачно вышло, что в то время ты был под арестом и не совершал никаких преступных деяний. Кстати, кто тебя арестовывал?

– Некий детектив Лэски, – сказал Карвер. – Ага, очень удачно. Ты же знаешь, я не имею никакого отношения к убийству Зажима. Он был моим лучшим другом.

Зажим вышел из игры примерно к тому времени, как Шелдона Уайта выпустили из тюрьмы. Карвер решил одну проблему с помощью другой. Обставил все так, будто Зажима убил Уайт.

– Я знаю, что это твоих рук дело.

Фургон резко остановился. Мотор заглушили.

Я приготовился к смерти, поэтому сказал то, что думаю:

– С Джоанной Гринлоу случилось то же самое?

– Понятия не имею.

Дверь отъехала в сторону. Бернсайдеры вытолкнули меня на асфальт. По мне волной прокатилась невероятная боль. От изувеченной ноги. Карвер вышел из фургона, навис надо мной.

– Ладно, в расчете. Она спасла тебе жизнь.

– Что? – переспросил я, обливаясь жгучим потом. – Кто спас?

– Кэт. – Карвер кивнул в сторону фургона. – Вот, ребята говорят, что Уайту не терпелось тебя прикончить. А Кэт вызвалась их всех обслужить, лишь бы тебя не тронули.

За плечом Карвера осклабился Билли.

Я попытался встать.

Повалился на тротуар.

Карвер захохотал.

– До встречи, Эйдан.

Он забрался в фургон. Дверца закрылась, заработал мотор. Когда фургон отъехал, я наконец открыл глаза.

Улица была знакомой.

На ней я жил последние несколько месяцев. Я лежал на тротуаре и смотрел в небо. Оно кружилось. По часовой стрелке. Замедлило ход. Остановилось. Завертелось в обратную сторону. Все быстрее и быстрее. Я зажмурился и закрыл лицо руками. Разрыдался так, что заныло все тело.

Потом я снова стал дежурить по ночам. При свете дня мне веры больше не было. Я выезжал на вызовы в четыре утра, ходил вверх-вниз по замершим эскалаторам и старался не думать. Когда-то у меня это хорошо получалось. Спустя несколько месяцев я ошеломленно заметил, что дыхание вырывается изо рта облачками пара. Вернулся ноябрь.

Суперинтендант Паррс удержался на посту благодаря арестам Лэски и Керника. Мое имя решили нигде не упоминать. Мне снова дали ночные смены и еще один, самый последний, шанс. Прикрепили к прежнему напарнику, детективу-инспектору Питеру Сатклиффу. Он получал садистское удовольствие оттого, что я у него в подчинении. Даже заулыбался, показав мне газетную заметку о том, что обнаружен труп девушки.

Время шло. Сначала медленно, потом все быстрее. Пролетали недели, месяцы. Я перестал ощущать реальность случившегося. Надолго застрял в центре реабилитации. Перелом был тяжелым. «Ломали с особым цинизмом», как выразился мой первый физиотерапевт. Полностью восстановить подвижность ноги не обещали.

Я пил, но до чертиков больше не напивался. Спасибо Карверу, это он невольно поспособствовал. Ему не было резона врать. Благодаря Кэтрин я остался жив. Это придавало моей жизни особую ценность. Не хотелось снова пускать ее под откос. Кэтрин этого не заслуживала. В общем, я почти год вел себя паинькой, никуда особо не высовывался, а тут вдруг телефонный звонок.

– Хорошо, – удивленно сказал я в трубку. – Через час буду.

Клоп утверждал, что дело срочное, а сам опоздал на двадцать пять минут. Он остановился у входа в кафе, докурил сигарету до фильтра. Я увидел его из окна. Облаченный в костюм-тройку, он выглядел бы в точности как натурал, если бы не парик. Налаченный, зачесанный на пробор. Ярко-бирюзовый.

– Мой натуральный цвет, – пояснил Клоп, садясь за столик и заказывая невообразимую комбинацию двух экстравагантных кофейных рецептур.

Я рассмеялся, а он спросил, как мои дела.

– Да как всегда, – ответил я.

– Смотри у меня.

– Ох, мне раньше надо было смотреть.

– В бар входят полицейский, отец семейства и насильник. Бармен говорит: «Привет, Алан». – Клоп уставился на столешницу. – Если б только все было так просто.

– Вот и я все время об этом думаю.

Клоп фыркнул. Я посмотрел на него и пояснил:

– Не в каждом могут уживаться две личности.

Он с насмешливым удивлением заглянул мне в глаза:

– Еще как могут.

Клоп подвинул ко мне какой-то листок, подмигнул и встал из-за стола.

– Что это?

Он пожал плечами.

– Пять штук – многовато за поездку в Лондон и обратно. По-моему, тебе стоит ее повторить.

Он вышел из кафе. Через минуту принесли заказанный им кофе, приготовленный по особому рецепту.

– Спасибо, – сказал я баристе и отпил немного, чтобы он не думал, что зря трудился.

На листке был записан адрес: «28B, Уэст-сквер, Лондон». Я погуглил. Квартира на втором этаже георгианского таунхауса. Первый же результат поиска выдал, что она выставлена на продажу. Я неохотно позвонил риелтору, договорился о встрече в тот же вечер. Предстояла долгая поездка туда и обратно, но времени у меня было навалом. Если повезет, опоздаю на ночное дежурство с Сатти.

Я приехал раньше назначенного, припарковался за углом и прошелся пешочком до нужной площади. Георгианские таунхаусы с четырех сторон огораживали буколическую зелень сквера. На лужайке кружком сидели школьники, изучали естествознание на природе. Непонятно, зачем я здесь. Я обошел сквер по периметру и медленно приблизился к дому номер двадцать восемь.

У входа меня ждал риелтор, как водится – в деловом костюме, при невзрачном розовом галстуке и с аккуратно уложенной пышной прической. Мы обменялись рукопожатием. Он представился Маркусом. Судя по всему, свою работу он знал и опытным взглядом профессионала оценил мой внешний вид. Черный, видавший виды костюм. Соответствующая рубашка. Темные круги под глазами – мне все никак не удавалось отоспаться. Смешно было предполагать, что я способен купить квартиру на этой улице и вообще в этом городе.