Шолох. Теневые блики - Антонина Крейн

— Скажите, почему рыбы плавают за этим рыбаком? — я деловито достала блокнот.

— Потому фто он из Фамблы! — ликующе возвестил старец.

Я недоуменно на него уставилась.

— Фамблы?

— Он имеет ввиду Рамблу, подводную страну, — пояснил другой рыбак. — Этот лодочник, гаденыш недобитый, всю свою грыхову жизнь провел среди рыбьеголовых, а теперь вдруг решил переехать в Шолох! Я не знаю, какой закон он нарушает, но какой-то точно нарушает! Нельзя просто взять и забрать себе всю рыбу! Пусть прекратит!

— Да! Пусть прекращает!

— Пусть катится отсюдова!

— Долой рыбьеголовых!

Я покачала головой. Ох уж это вечное возмущенное «понаехали»…

— Я вас поняла. Попробуем разобраться. Повторите адрес, пожалуйста.

***

До Платановой аллеи было рукой подать. Мы с Кадией дошли за пять минут. Их же нам хватило и на то, чтобы обсудить услышанное.

Я взволнованно ждала встречи с лодочником. На мой взгляд, Рамбла — одно из самых удивительных государств Террамисты. Это подводный мир, раскинувшийся на дне Шепчущего моря. Пестрые одежды, лукавые улыбки, серебристый свет и смех. Движения плавные, плавные и мысли — под толщей воды хочешь не хочешь, а замедлишься, увязнешь в настоящем. Высшее общество, только высшее общество. Фонари освещают метр-два вправо-влево, дальше — холодная синева, изредка разрываемая огоньками проплывающих рыб.

Местные жители делятся на два типа: так называемые «рыбьеголовые» (не очень толерантно, но четко отражает действительность) и блёсны[3] — с виду почти обычные люди, которые предпочли жизнь на дне жизни на суше. На лице блесны носят треугольные маски-фильтры, от которых во все стороны разбегаются узкие трубки. Непростая конструкция позволяет блеснам дышать в Рамбле, ведь, в отличии от рыбьеголовых, у них нет жабр. Из-за этих фильтров жители подводного царства похожи на котов: треугольный нос и щупальца-усы.

— Как думаешь, он правда рыбьеголовый? Или все-таки блёсен? — спросила у меня Кадия.

— Не знаю. Но они называют его «тихим». Вероятно, он не разговаривает.

— Значит, рыбьеголовый, — сделала вывод Кадия.

— Если так, как бы он жил на поверхности? Наверное, просто не хочет общаться с тилирийцами.

— Да уж, они очень экспрессивные ребята. Но я голосую за рыбью башку. Может, он вечно в пузыре ходит.

***

Когда мы постучались в дом номер восемь, нам долго никто не открывал.

Но потом отодвинулось решетчатое окошко, заскрипели замки и дверь приоткрылась чуть-чуть, буквально на десять сантиметров — длину цепочки. В щели показалась фигура, полностью скрытая мантией в пол. Лицо было спятано под капюшоном. Только бледные ладони торчали из рукавов.

— Добрый день, прошу прощения за беспокойство. Я Тинави из Дома Страждущих, Ловчая. Надо обсудить с вами грядущую забастовку тилирийских рыбаков, так как забастовка эта, если состоится, будет направлена против вас, — сходу объяснила все я.

Капюшон не ответил. Бледные руки слегка вздрогнули, а потом сняли с двери цепочку и жестом пригласили нас внутрь. В помещении стояла кромешная тьма.

Тихий лодочник, если это был он, пошел прочь по коридору, ступая беззвучно. Мы с Кадией переглянулись. Подруга пропустила меня вперед, а сама осторожненько положила ладонь на рукоять меча.

Дом внутри оказался большим — и без единого источника света. Окна завешены. Ни аквариумов с осомой, ни магических сфер, ни керосинок — ничего. Жутко воняло рыбой.

Впустивший нас чувствовал себя в этой темноте абсолютно уверенно. Мы же с Кадией шли практически наощупь, хотя я честно применяла моряцкие хитрости: поочередно закрывала глаза, чтобы быстрее привыкнуть к черноте.

Наконец, капюшон открыл еще одну дверь, за которой был кабинет. На фоне коридора он казался очень светлым, хотя на деле здесь горела всего одна свеча. На стене висела большая грифельная доска, на полочке под ней лежали кусочки мела.

Капюшон взял один из них и начал писать. Раздавшийся мерзкий скрип вызвал у меня неумолимое желание бежать прочь — я очень чувствительна к этому жуткому звуку — но пришлось потерпеть.

— «Приветствую Вас в своем доме», — прочитала я вслух. Капюшон, не поворачиваясь к нам, кивнул, мол, молодец, так и надо. Постепенно появилась следующая строчка:

— «Что Вы хотите узнать?»… Для начала ваше имя, пожалуйста.

— «Ол`эн Шлэйла ин Галтерлойл». Отлично. Приятно познакомиться. Как я уже говорила — я Тинави из Дома Страждущих.

— Вы рыбьеголовый? — вдруг бестактно встряла Кадия. Я молча закрыла лицо левой рукой. Ну ёк-макарек! Три курса дипломатии у Орлина, и вот такие вопросы! Эх, подруга…

Ол`эн Шлэйла задумался на секунду-другую. Мел нерешительно завис в паре сантиметров от доски, будто примериваясь. Потом, что-то для себя решив, чужестранец развернулся и скинул капюшон.

Ох. Хорошо, что в комнате было темно!

Тихий лодочник не был ни блёсном, ни рыбьеголовым. Истина оказалась посередине.

Это было в общем и целом человеческое лицо, только вместо рта была длинная, печально изогнутая щель. Подбородок почти отсутствовал, но вся челюсть очень сильно выдавалась вперед и вверх, а глаза были круглые и безбровые. Нос короткий-короткий, почти отсутствующий. У тихого лодочника не было волос, впрочем, как и чешуи. За ушами виднелись параллельные разрезы жабр.

На затылке, там, где у людей заканчивается линия роста волос, у него, наоборот, начиналась «растительность»: из хребта вырастали острые плавники, дорожка из которых скрывалась дальше под мантией.

Во всем его облике сквозило что-то настолько жуткое и противоестественное, что у меня по рукам побежали мурашки. Удивительно. Ведь совершенно точно ясно, что этот полу-блесен не желал нам зла.

— Спасибо за наглядный ответ, — прохрипела Кадия. Подруга всегда была очень чувствительной ко всяким физическим отклонениям. Меня тоже слегка передернуло от неожиданности, но я быстро взяла себя в руки. Еще не хватало чураться кого-то из-за недостатков внешности! Такое простительно только полным идиотам.

— Господин Ол`эн Шлэйла, тилирийские рыбаки жалуются, что, когда вы выходите на промысел, все рыбы в реке плывут плотной стаей за вашей лодкой. Ловить их в таких условиях невозможно. Это правда?

Метис, не меняя позы, накарябал на доске короткое «ДА». Кажется, он хотел испытать нашу выдержку до конца, и потому не отводил от нас пристального взгляда ни на секунду.

— Вы как-то можете помешать рыбам следовать за вами?

— «Нет. Они чувствуют во мне покровителя».

— Но ведь, насколько мне известно, у других выходцев из Рамблы никогда не возникало таких проблем?