Мадам «Нет» - Екатерина Максимова

Артистическая комната в Большом театре… Много часов провела я здесь, и много дней, и много лет – до того момента, когда пришлось покинуть театр. Но все то время, пока меня там не было, мой столик оставался пустым. Никто за него не сел, никто его не занял. «Мы знали, что вы вернетесь!» – услышала я, когда вновь пришла в театр…

Первым вернулся Володя – 18 марта 1995 года Владимир Викторович Васильев Приказом Президента России был назначен художественным руководителем-директором Большого театра.

Честно говоря, тогда к моей радости примешивалась большая доля сомнения и тревоги. Театр находился в крайне сложном состоянии, и, чтобы вытащить его из многолетнего творческого, финансового и хозяйственного застоя, требовалось огромное напряжение всех сил – я представляла, чего это будет стоить Володе! Ведь очевидно, что всегда найдутся противники нововведений, всегда будут недовольные репертуарной политикой люди, которые посчитают себя обиженными. Начнутся хождения, просьбы, жалобы, интриги. А Володя по своей натуре человек слишком доверчивый, открытый и часто на этом горит. В общем, я ожидала немалых трудностей и проблем – и во многом оказалась права.

Тогда начался какой-то непривычный этап в нашей жизни – раньше мы всегда и везде были вместе: и дома, и на сцене, – и вдруг просто вообще перестали видеть друг друга! Все вскользь, на бегу, часто за весь день только и успеваем в дверях парой слов перекинуться: «Пока, пока! Вечером поговорим!» – я в Кремлевский театр тороплюсь, он – в Большой. А вечером оба такие замученные – спросишь Володю: «Ну как дела?» Он только головой замотает: «Ой, не спрашивай – сил нет слова сказать!» А у меня и у самой язык от усталости не ворочается… На выходные тоже редко встречались, потому что в Большом выходной в понедельник, а в моем театре – во вторник. Кажется, только когда вместе на самолете куда-нибудь летели, появлялось время пообщаться. Садились там рядышком: «Ну, расскажи, как живешь-то?»…

Если судить объективно, надо признать, что объем преобразований, проведенных Васильевым в Большом театре, оказался по-настоящему значителен и коснулся самых разных сторон театральной жизни.

Претворялась в жизнь новая контрактная система, необходимость в которой назрела уже давно. Активизировалось строительство нового здания филиала театра. Начала работу видеостудия, не имеющая аналогов в мире, – она занималась созданием видеоархива, вела прямую трансляцию спектаклей, выпускала собственные уникальные видеокассеты с записью опер, балетов, документальных фильмов о выдающихся деятелях театра и подготовила цикл передач о жизни Большого («15-й подъезд») на телевизионном канале «Культура». Была создана пресс-служба и открыт сайт Большого в Интернете, значительно расширена литературно-издательская деятельность. В Бразилии открылась Школа Большого театра, а после широкомасштабных гастролей театра в Англии и Америке восторженные рецензии в зарубежной прессе выходили под знаменательными заголовками: «Большой вернулся!»

Большой действительно возвращался к полноценной творческой жизни. Каждый год выпускались новые оперные и балетные спектакли, молодые артисты получили возможность исполнять новые партии, расширять свой репертуар. С театром впервые за многие годы стали сотрудничать личности мирового масштаба: Питер Устинов поставил оперу С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам», Борис Покровский – «Хованщину» М. Мусоргского (совместно с Мстиславом Ростроповичем) и «Франческу да Римини» С. Рахманинова, Евгений Светланов – «Псковитянку» Н. Римского-Корсакова, Борис Эйфман – балет «Русский Гамлет» на музыку Л. ван Бетховена и Г. Малера. Новую программу привез на гастроли Морис Бежар, в Большом наконец-то появились балеты Джерома Роббинса и Джорджа Баланчина, Пьер Лакотт именно на нашей сцене поставил спектакль по мотивам знаменитого шедевра Мариуса Петипа «Дочь фараона», выступив еще и в качестве художника спектакля. Несомненный интерес представляла новая балетная программа «Новогодние премьеры», а Благотворительный Новогодний бал «Большой-2000» стал великолепным, запоминающимся праздником. Васильев мечтал еще возродить прекрасную театральную традицию бенефисов, но успел провести только бенефис кордебалета.

В тот период Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II впервые переступил порог Большого театра и благословил зал, а 19 февраля 1999 года в театре состоялся благотворительный концерт, посвященный 70-летию Патриарха. На этом концерте произошел довольно забавный случай. Его Святейшество сидел в правительственной ложе слева около сцены, а все представление завершал торжественный финал, во время которого «мужская команда» – Михаил Ульянов, Василий Лановой, Владимир Зельдин и другие артисты – и «женская» – Юлия Борисова, Лидия Смирнова, Галина Польских и я – должны были поздравлять Патриарха.

Под музыку каждому из нас предстояло пройти через всю сцену из верхнего правого угла к ложе и преподнести ему цветок. Артисты все драматические, одна я из театра балетного, и вот на репетиции Юля Борисова мне говорит: «Ты – “музыкальная”, вот и иди первая, а мы будем тебе “в ножку попадать”, на тебя равняться». Ну я и двинулась первая, подхожу – и вдруг Патриарх встает, берет меня за руку: «Знаю, что у вас был юбилей (действительно, я 1 февраля отмечала шестидесятилетие) – я вас поздравляю! К сожалению, не смог там присутствовать…» – и говорит еще какие-то теплые слова… А весь «парад звезд» позади меня застрял, никто не понимает, что делать, – музыка-то продолжается, весь проход по тактам рассчитан! Да так дальше и пошло: музыка играет, каждый следующий поздравляющий приближается, и Патриарх с каждым общается. Один просит благословения, другой советуется, третий еще что-то говорит. Устроители в ужасе! Оказалось, что все артисты решили: «Мы же договорились, как ты будешь делать – так и мы!» – значит, можно и поговорить, можно и благословения попросить…

Но, возвращаясь к деятельности Васильева в Большом театре, хочу сказать, что, конечно, она не могла ограничиться только административно-организационной работой. В нем слишком сильна жажда творчества! И, невзирая на первоначальные благие намерения, Володя не смог не делать собственные спектакли. В 1996 году Васильев поставил оперу Дж. Верди «Травиата» и свою версию «Лебединого озера», о котором мечтал лет двадцать пять, а в 1997-м обратился к балету «Жизель», стараясь вернуть ему прежнюю романтическую атмосферу. Премьеру новой редакции танцевала опытная, сильная балерина Нина Ананиашвили. А во втором составе на главную партию решили попробовать выпускницу Московской академии хореографии Светлану Лунькину. В истории Большого театра еще никогда восемнадцатилетняя танцовщица не получала партию Жизели! Володя увидел ее на концерте выпускников академии, и ему показалось, что Светлана – идеальная Жизель. Действительно, у нее прекрасные, Богом данные линии, выразительные руки, очаровательная головка, весь облик просто создан для «Жизели»! Но по своему статусу Лунькина еще никак не могла претендовать на такую партию, и вообще было не ясно: справится ли она? Да, прелестная девочка, красиво сложена, но Жизель – во всех отношениях очень трудная роль: сможет ли она сыграть, потянет ли технически? В общем, все вызывало серьезные вопросы, и Володя не хотел ставить балетмейстеров-репетиторов театра в такое положение, когда их работа может оказаться напрасной: они начнут репетировать с Лунькиной, а если ничего не получится, то ее придется из состава выводить. Поэтому Васильев попросил меня: «Попробуй подготовить Жизель со Светой». Так как я в Большом театре еще официально не работала, то никаких обязательств передо мной, естественно, не было: если получится – хорошо, не получится – никто из балетмейстеров-репетиторов театра времени зря не потратит. В общем, с Лунькиной пошли на эксперимент. Я какое-то время занималась со Светой, репетировала, но даже не числилась в театре. Только позже мое возвращение оформили документально, и теперь я – балетмейстер-репетитор Большого театра.