Черное дело - Алексей Атеев

– Что вы хотели? – с подчеркнутой вежливостью спросил он.

– Я… Это… Вы меня извините за хамство. Изя тут наговорил: «Теперь таскать будут каждый день… Это убийство скомпрометировало нас в научном мире», – ну и тому подобное. Вот я и окрысился, а тут еще вытрезвитель… Словом, извините.

– Давай-ка, Марк Акимович, еще немного побеседуем, – предложил Осипов, – прямо в машине. У вас ведь наверняка есть какие-то предположения.

– Я даже не знаю… – Хохотва теперь говорил совсем другим тоном. – Конечно, думал над всем этим, но так ничего и не придумал. Не знаю!

– Но почему все-таки медведь?

– Есть у меня одна мыслишка. Но она довольно фантастична. Идет вразрез, так сказать, с идеологическими установками нашей социалистической реальности.

– И?..

– Дело в том, что вскрытый нами могильник до сих пор представляет для определенной части исконного населения тех мест, не для всего, конечно, населения, – поправился он, – а для некоторой части, своего рода святыню. И вот теперь кто-то из почитателей этой святыни попытался вернуть ее. Так я примерно понимаю…

– А что, неужели до сих пор в тех местах сохранились языческие верования?

– Сложный вопрос! Никто об этом не говорит. У нас же всеобщий атеизм. Даже православие не поощряется, а что говорить о язычестве! Но, конечно, язычество в форме шаманизма существует до сих пор. Есть и шаманы. Только все это тщательно скрывается. Официально ничего подобного давным-давно нет. Вот я и подумал: на свою голову мы извлекли кости, считая, что могильник заброшен, а теперь расхлебываем последствия. Отсюда и появление медведя в музее.

– То есть?

– Возвращение костей предка фратрии должно сопровождаться определенными обрядами. Возможно, согласно поверьям, кости может забрать только сам медведь или переодетый в него человек. Словом, некто пробрался в музей, накинул медвежью шкуру и начал искать кости. Вот единственное, на мой взгляд, объяснение.

– А вы не можете допустить, что это был оборотень?

– Кто?!

– Оборотень!

– Разыгрываете? За дурачка считаете?

– Существует ли в тамошних языческих культурах вера в оборотня?

– Конечно. Неотъемлемая часть. Оборотнем у обских угров бывает именно медведь. Но это же мифы!

– А если не мифы?

Хохотва распахнул дверцу машины.

– До свидания.

– Постойте. Вот вы сказали, что некий фанатик решил вернуть кости во что бы то ни стало. Он не остановился даже перед убийством. Значит, он придет снова?

– Очень возможно. Думаю, это все же будет не оборотень, а человек. Кстати, об оборотнях мне толковали и на месте нахождения могильника. В геологической партии работал один местный житель. Так вот, когда он узнал, что мы собираемся вскрывать гробницу, то устроил форменный скандал. Его, естественно, никто не послушался. В тот же день он уволился и отправился пешком домой, хотя места там почти непроходимые. Перед уходом он предрекал всяческие несчастья и нам, и буровикам. С нами, слава Богу, до сих пор все в порядке, а насчет буровиков я не знаю. Так вот, он говорил, что в могильнике захоронен Консыг-Ойка.

– Кто?!

– По-ихнему – оборотень. И, открыв могильник, мы выпускаем его на свободу.

4

– Итак, как говорят в определенных кругах, подобьем бабки, – произнеся эту зловещую фразу, старший следователь Безменов отворил дверцу холодильника, стоявшего у него в кабинете, и извлек оттуда две запотевшие бутылки пива и несколько бутербродов, завернутых в промасленную бумагу.

– У нас обед, – добавил он и запер дверь на замок.

– Почему у тебя стоит холодильник? – полюбопытствовал Осипов.

– Для хранения вещественных доказательств. Ты знаешь, какие иногда бывают вещественные доказательства? Раз, например, здесь хранилась жареная курица. Ну, курица и курица… Ан нет! Улика, да еще какая!

– Что же она доказала?

– А очень многое. Скажем, факт расхищения социалистической собственности. Курицу эту несчастную мы обнаружили на кухне одного ворюги, который работал на опытной куроведческой станции. Там, понимаешь, разводили каких-то особых элитных кур необычайной яйценоскости. Вот он и продавал их налево, нанося таким образом серьезный ущерб нашей экономике. Но и курокраду пришел конец. Поступил сигнал, сделали в квартире обыск и изъяли вещественное доказательство.

– А если он этих кур в магазине купил?

– Хм, в магазине. Куры редкие, какой-то там индейской породы. Они, надо думать, отличаются от обычных несушек. Словом, получил по заслугам, как пишете вы – журналисты. Так что холодильник – вещь в криминалистике архиважная. И все-таки вернемся к нашим медведям. Ты пей пиво, закусывай…

Илья налил себе полный стакан и, причмокивая, зажевал бутерброд. Внезапно он прекратил жевать и произнес что-то нечленораздельное.

– Не понял, – переспросил Осипов. – Ситуация вроде бы несколько проясняется, – сглотнув, сообщил Илья. – Из независимых источников мы получаем информацию, что у северных народов существовал или существует культ медведя-оборотня. Давай на минутку представим, что оборотничество – реальность. Тогда становится понятен и характер ран жертв, и их случайный выбор. Оборотню ни к чему избирательность, ему главное – убивать. Далее. Этот парень – Иона – утверждает, якобы он – охотник за оборотнями. Последний в роду и, скорее всего, в результате вырождения – самый никчемный. А почему бы и нет! Убить он сам не может в силу патологической трусости, но зато может писать анонимки. Он также утверждает, что лишь ему доступна возможность уничтожить оборотня. А оборотень якобы его не знает. Так ли это? Сколько лет один преследует другого и тот, другой, об этом не догадывается? Очень сомнительно. Но тогда почему не избавляется от преследователя? Значит, Иона ему для чего-то нужен. Для чего?

– Ты мыслишь с точки зрения логики, а логика в подобной ситуации неприемлема, – возразил Осипов. – Ведь речь идет о неких мистических связях, неподвластных обычному пониманию.

– Может быть, и так, но не мешай мне рассуждать. Зачем ему медвежьи кости? Может быть, прав Хохотва, и их просто хотят вернуть на место? А может быть, есть какая-то другая цель? Теперь о подозреваемых. Пока у нас только один Грибов. Гипотетически он вполне мог совершать убийства на пляжах. И вот что странно. Между ним и маньяком Шляхтиным прослеживается прямая связь. На них обоих тебя вывел некий таинственный субъект. Но зачем? Чтобы помочь следствию? А может быть, чтобы отвести от себя подозрение? Такое логично, но опять при материальном подходе к проблеме, а с мистической точки зрения? Как нам известно, преступник не оставляет следов на месте преступления. А это значит, что против него абсолютно нет улик. С материалистической точки зрения такого просто не может быть, чтобы на месте преступления не осталось следов. А вот если допустить присутствие оборотня, все достаточно логично. Оборотень превращается в человека, а в ходе превращения исчезают и все материальные улики: шерсть, скажем… Продолжим линию фотографа. А ведь Джордж сам подталкивает тебя к мысли, что он преступник. Всеми эксцентричными коллекциями черепов, двусмысленными разговорами. Отводит подозрение от другого? Но, как я уже сказал, тот, другой, не нуждается в подобном. Тогда зачем? А вдруг необъяснимыми ходами тебя просто затягивают в неведомую ловушку.