Черное дело - Алексей Атеев

Сам город Магадан ему не понравился. Дыра и есть дыра. Залез он на сопку, посмотрел на их море – Охотское, что ли. На кой черт нужно такое море, если в нем купаться нельзя. Рыбка, говорят, зато ловится. Зачем ловить, когда в каждом магазине ее полно? В музей их водили, в местный театр. Сдохнуть со скуки можно. Одного он опасался, когда сюда ехал, – зеков. Но оказалось, никаких зеков и в помине нет. Во всяком случае, он их не видел. Может, они и есть, но где-то там… за сопками.

Ладно. Слава Богу, что все кончилось. И сопки, и чукчи, и водка. Через пару часов самолет. А там и Москва недалеко. Да, Москва… Тоже проблемы. Как же все-таки разобраться с Пантелеевым? Журналист… Милиционер… Нет в них веры. Самому, что ли? Да уж сколько раз он пытался. Видать, кишка тонка. Кстати, о кишках. Не пора ли облегчиться? Он давно чувствовал позывы. Конечно, общественные туалеты в аэропортах, особенно на дальних окраинах страны, нельзя назвать опорной точкой советской культуры.

Он поднялся и оглядел полутемные внутренности аэропорта. Народу в этот час наблюдалось совсем немного. Большинство спало на грязных деревянных лавках, притомившись в ожидании своего рейса, те же, кто не дремал, либо пили водку, либо играли в карты. Однако все держались в пределах приличий, поскольку по залу то и дело проходил полусонный милиционер.

Рядом довольно большая компания кавказских людей что-то бурно и многоречиво обсуждала, то и дело так ужасно жестикулируя, словно вот-вот собираясь начать драку. Они то что-то яростно выкрикивали с гортанным клекотом, то снижали голоса до шепота, поднося ладони к губам. Могли бы этого и не делать, все равно никто их не понимал.

Иона подозрительно покосился на кавказцев, потом взглянул на свой чемодан. Там, конечно, кроме моржового клыка, ничего ценного не было, но все-таки… Однако не тащиться же в туалет с чемоданом. Неподалеку дремал полузнакомый журналист из журнала «Дружба народов». На симпозиуме они едва раскланивались. Иона питал к нему некоторую неприязнь, поскольку критика поселили в обкомовской гостинице, а его, Иону, в замызганной городской. Однако кочевряжиться не приходилось. Он осторожно тронул критика за плечо.

– Владимир Степанович, постерегите, пожалуйста, мой чемодан, я мигом.

Не открывая глаз, критик кивнул, и Иона снова ощутил неприязнь к этому человеку. Вот ведь фагот, даже слова не произнес!

После долгих поисков он нашел аэропортовский туалет. Здесь все оказалось даже хуже, чем он ожидал. Морщась от отвращения, Иона стал искать относительно незагаженный унитаз, благо в туалете было совершенно пусто. Наконец поиски увенчались успехом. Иона затворил дверцу, расстегнул штаны и кряхтя присел. При этом он старался, чтобы края брюк не касались подозрительных луж на полу.

«Как мало человеку надо для…» – довести мысль до логического конца он не успел, потому что снаружи кто-то дернул дверь.

– Занято! – заорал Ванин. – Неужели рядом нет свободных унитазов?!

В это мгновение хлипкая задвижка не выдержала и отскочила. Дверца медленно растворилась, и на пороге предстала личность, при взгляде на которую Иона сразу понял, что перед ним именно тот, кого он так боялся, – зек.

Небритая физиономия, казалось, отродясь не знала мыла. Чудовище, несмотря на теплую пору, было облачено в ватную телогрейку и неведомого покроя штаны, напоминавшие галифе.

– Что вам нужно? – испуганным шепотом спросил Иона.

– Слазь с горшка, сука, – не вдаваясь в объяснения, приказал зек.

Иона автоматически подтянул штаны и поднялся. Босяк смотрел на него с брезгливым удивлением.

– Так ты и есть Охотник? – процедил он.

Иона понял, что настал его последний час. Он вмиг посерел и осунулся. Губы его силились что-то сказать, но язык не слушался, и он беззвучно разевал рот, с ужасом следя за стеклянным взглядом.

Босяк молниеносно взмахнул правой рукой, из рукава ватника вылетела заточка и проткнула охотнику из рода Охотников сердце. Он умер мгновенно, даже не ощутив боли.

Бродяга сплюнул, достал из-за пазухи громадный мясницкий нож и в два движения отрезал несчастному литературному консультанту голову, завернул ее в кожаную сумку и поспешно покинул туалет, не забыв аккуратно затворить дверь кабинки, за которой осталось лежать обезглавленное тело.

3

Во вторник в самом начале рабочего дня Безменову позвонил Рубинштейн. Еще не совсем проснувшись, Илья в этот момент тупо размышлял, почему же в сложенной по всем правилам печи отсутствует тяга.

– Кто?! – не понял он в первую минуту.

– Заведующий отделом Древнего Востока, – очень вежливо и спокойно сказали на том конце провода, – вы же просили позвонить, если что-нибудь выяснится.

– Ах да! Прошу прощения! Конечно, конечно… Исаак Аркадьевич, если не ошибаюсь? Обнаружили, что пропало?

– Не совсем так. По сути дела, ничего не пропало. Мы разбирали завалы все выходные. С полной уверенностью могу заверить – все в целости и сохранности. Кое-что, конечно, пострадало, но ничего не украдено.

«Многословный какой!» – раздраженно подумал Илья.

– Но, похоже, мы узнали, за чем охотился вор.

– Неужели, – оживился Илья, – за чем же?

– Как вам сказать… Может быть, подъедете?

– Хорошо, сейчас буду.

«Значит, все-таки обнаружили или им кажется?! Не совсем ясно. Почему он не хотел говорить по телефону? Заехать за Иваном?» – все эти вопросы крутились в голове Безменова, покуда он запирал кабинет и заводил машину.

Осипов, вопреки ожиданиям, не ворчал, не ссылался на срочную работу, а охотно поехал в музей.

Рубинштейн ждал у входа. На лице у него блуждала виноватая улыбка, словно он испытывал сожаление, что музей все-таки не ограбили.

– Работали в пятницу, субботу, воскресенье. Всем коллективом. Инвентаризация, вы знаете, не шутка. Хотя, возможно, для своей же пользы. Разобрались наконец в многолетних наслоениях. Нет худа без добра. А товарищ, – он кивнул на Ивана, – в каком звании?

– Товарищ – ведущий корреспондент газеты «Молодость страны». Его фамилия – Осипов. Возможно, вы знакомы с его публикациями.

Лицо Рубинштейна вытянулось, в глазах появился тревожный блеск.

– Вы, кажется, криминальную тему ведете? Писать о нас будете?

– Не знаю, – замялся Осипов, – я, собственно…

– В данный момент, – строго сказал Илья, – товарищ корреспондент прикомандирован к следственной группе МУРа. Будет делать очерк о нашей работе, а, возможно, и более крупное произведение. Не так ли, Иван Григорьевич?

– Очень может быть, – Осипов старался не улыбаться.

– Показывайте, что вы там обнаружили, – перебил Илья.

– Пойдемте, пойдемте. – Рубинштейн почти бегом рванулся вперед.

На этот раз в хранилище был наведен относительный порядок. Рубинштейн провел их мимо стеллажей и шкафов и подвел к довольно большому квадратному ящику. Фанерная крышка оказалась взломана.