Грешники Святого города - Лилит Сэйнткроу

Я завернула за угол и вошла в кухню.

Вспышки, грохот, боль, разрывающая мою грудь. Я с невероятной скоростью метнулась вперед, а черная демонская кровь уже сворачивалась, залечивая раны. Полная обойма автоматического «Глокстрайк-983» уложила бы человека, будь он трижды псионом, — но я уже не была человеком. Мой меч взвился сверкающей серебристой дугой, в сердце которой пело белое пламя, и я перерубила Понтсайду запястье.

Блондин со светло-карими глазами, такими жё как у сестры, он был одет в мятый серый костюм и промокший коричневый плащ. На нагрудном кармане синей хлопковой рубашки поблескивал жетон. Сходство не оставляло сомнений в их кровном родстве. Хотелось бы знать, почему Понтсайд ненавидел псионов? Не потому ли, что его сестра обладала талантом, а он нет? Или он ненавидел всех псионов, кроме нее? А может быть, сестру он тоже ненавидел. Или слухи о его ненависти — досужая болтовня?

Хлынула кровь. Он закричал, а я ударила его ногой и услышала треск ломающихся ребер. Мерси и вскрикнуть не успела, как он грохнулся на битую посуду. Его пушка с глухим стуком упала на кухонный пол. Месть, сладкая и жаркая, переполняла меня! С леденящим смешком, от которого задребезжали стеклянные дверцы шкафа и застонали створки окна, я ударила ногой по его смазливой физиономии. Эффект был примерно такой же, как если двинуть сапогом по арбузу: кости треснули, словно корка. Мерси вскрикнула от ужаса, я же спокойно смотрела на бившееся в агонии тело Понтсайда. Всполох отлетающей души — и яркая вспышка сменилась тусклым свечением: нервная система начала отмирать.

Мне бы хотелось вернуть его душу в тело и убить еще раз. Но оставалась еще Мерси — самая подлая предательница.

Глаза Мерси расширились и потемнели от ужаса, бледная кожа покрылась потом, на голубой футболке расплывались влажные пятна. Мое лицо искривилось в такой жуткой улыбке, что она содрогнулась и не придумала ничего лучше, как спрятаться за кухонный стол. При этом она задела его бедром, сбросив на пол со звоном разлетевшуюся тарелку.

Несколько долгих мгновений я молча смотрела на нее, поигрывая мечом, с которого стекала дымящаяся кровь ее брата. Аромат фиалок и белой мальвы смешивался с резким запахом крови.

— Почему? — спросила я, поднимая меч. Стекла снова застонали под давлением самых нижних регистров моего голоса, отдаленно напоминавшего человеческий. — Ты же псион. Целительница. Почему?

Она уставилась на меня, сжав кулачки. Ее волосы обвисли, на щеках выступили лихорадочные пятна, нижняя губа тряслась.

«Я могу убить ее. Я могу убить ее прямо сейчас».

Это страстное желание я подавила. Конечно, в конце концов я сделаю это. Но сначала нужно узнать — почему?

— Мы бедны, — выдавила Мерси, глядя мимо меня на растерзанное тело брата. — Корпорация «Хербоун» оплатила мое обучение в Академии, я была в долгах по самую макушку, а тут еще Гилберт… Ему сколько ни дай, все мало. — Ее подбородок дрожал. — Эдди собирался обнародовать формулу, Валентайн! Ты представляешь, он хотел сделать свое лекарство доступным для всех. Этот проклятый тупой скинлин решил все разрушить. Ему-то что, — злобно шипела она, — у него и так куча деньжищ. Завел себе богатенькую некромантку, и…

Значит, это она разработала план, разгромила собственную клинику, организовала убийство Эдди и Гейб. В скольких смертях она повинна?

«И все из-за денег».

От силы моего презрения тряслись стены и дребезжали стекла.

— Скольких ты убила? И сколько народу успело погибнуть от чилла, пока ты прятала концы в воду?

И тут вязкое напряжение момента, наполненного пылающей яростью, разорвали отдаленные звуки. Я их услышала, и Мерси тоже. Полицейские сирены. Наверное, Понтсайд успел нажать тревожную кнопку на полицейском коммуникаторе. Сюда направлялась полиция Сент-Сити.

«Какая разница? Если они к этому причастны, перебью всех».

Меня должны были насторожить простота и легкость этого решения. Моя рука дернулась, острие меча описало круг, разбрызгивая голубое пламя. Сердце клинка горело раскаленной белизной, меч пел свою тихую песнь о жажде крови и холодной уверенности.

— Ты-то никогда не была бедной, — продолжала Мерси. — Ты не…

«Что за бред?»

— Я была нищей! — прервал ее излияния мой голос. — Я голодала. И это продолжалось годами. Слышишь ты, тупая жадная сука? Да, я была шпионом, наемником, но чтоб убивать кого-то — никогда.

Последнее было не совсем верно. Я убивала — в целях самозащиты, например. Я убила Сантино. Но это совсем другое дело.

«Я не убиваю без причины». На сей раз в голове зазвучал мой собственный голос.

О боги, но ведь сейчас такая причина есть: месть.

— Поздравляю. — Мерси вздернула подбородок, указывая на тело брата. — Значит, он у тебя первый.

«Да как ты смеешь, ничтожная тварь!»

Во мне снова проснулась ярость, и голубое пламя откликнулось, взметнулось по клинку вверх и лизнуло мне руку. Я остановилась, глядя на дрожащую седайин. Сирены завывали уже совсем близко.

Нет. Это невозможно.

Мир застыл. Время остановилось. Голубой свет залил все поле моего зрения, и сквозь защитные покровы сознания, упорно противящиеся любому проникновению извне, я ощутила прикосновение моего бога. Легчайшее, как душа, покидающая плоть, улетающая на свет Неизбежного в тот миг, когда смерть нашептывает на ухо уходящему свою великую тайну. Мое левое плечо внезапно скрутило от боли — такой острой и сильной, что я охнула, отпрянула и приветственно подняла клинок. Он пел, ощущая присутствие единственной силы, перед которой я склоняла голову. Силы самой смерти.

Он хочет, чтобы я пощадила ее, эту тварь, эту мерзкую предательницу? Что за бремя возложил на меня мой бог, знающий всю свою жизнь, все мои страхи, всю мою уязвимость?

— Выбор за тобой, — произнес он, глядя на меня бездонными очами. — Выбор всегда есть.

— Нет! — прошептала я. — Нет!

Мне хотелось убить ее. Я жаждала нанести удар и увидеть, как хлынет кровь, как закончится ее никчемная жизнь. Ведь я поклялась. Неужели придется нарушить клятву, данную моей лучшей подруге, единственной подруге?

Сирены завывали совсем рядом. Слышно было, как работают двигатели полицейских самолетов.

Словно со стороны я услышала собственный голос, дрожащий, но полный гнева. От его силы треснули стекло.

«Anubis et'her kа…»

Молитва замерла на моих губах, зрение прояснилось, и я увидела, что Мерси оскалилась в гримасе отчаяния. Она пыталась спрятаться за стойкой. Она ведь седайин, целительница, не способная себя защитить.

«Зато способная предать Эдди и обшарить дом Гейб в поисках лекарства. Способная лгать мне, как Джафримель, как проклятый демон. Даже хуже демона — Джаф если что и скрывал, то не без причины».