Кто боится смерти - Ннеди Окорафор

– С-сэйку? – позвала Тинг, вытирая пот со лба.

Он не ответил. Его глаза были зажмурены, лицо напряжено, и он обильно потел – подмышки кафтана потемнели.

У меня зачесалась левая рука. Тинг выругалась сквозь зубы, увидев панику на моем лице. Жрец и жрица прервали молитвы.

– Получилось? – спросила жрица.

Тинг повернула мою левую руку. Знак был теперь там.

– Он перепрыгнул как паук. Дайте мне три минуты. Мвита, принеси пальмового вина.

Он вскочил и принес бутылку и стакан. Тинг схватила бутылку и сделала большой глоток. Ее руки дрожали.

– Злой человек, – прошептала она, делая еще глоток. – Штука, которой он тебя наградил… а, ты не поймешь, – она взяла меня за руку. – Мвита, держи ее крепко. Не давай сбежать. Теперь я должна прогнать эту дрянь.

Она снова принялась рисовать. Я скрежетала зубами. Когда она загнала знак в середину ладони и окружила его со всех сторон, он сделал что-то такое, от чего мне захотелось вскочить и убежать из шатра, словно от этого зависела моя жизнь. Он глубоко погрузился в руку, а затем испустил такой электрический разряд, что я на какое-то время утратила контроль над мышцами. Каждый нерв в моем теле зудел. Я заорала.

– Держи ее, – сказала Тинг, сильно сжав мою руку.

Рисуя, она изо всех сил таращила глаза. Я брыкалась и визжала, Мвита удерживал меня. Тинг ухитрилась завершить последний круг. Отторгнутый знак спрыгнул с моей руки и со стуком приземлился на полу. Выпустил множество ножек и побежал.

– Жрец! – крикнул С-сэйку, тяжело опускаясь на пол и устало выдыхая.

Полог шатра откинулся сам собой. Внутрь сразу проник шум снаружи. Жрец прыгнул и погнался за знаком, прыгая то вправо, то влево. Наконец – хрясь! – он придавил его сандалией. Когда он убрал ногу, осталось только угольное пятно.

– Ха! – торжествующе произнес С-сэйку, все еще тяжело дыша.

Тинг в изнеможении откинулась назад. Я лежала на полу, задыхаясь, а циновка подо мной все еще кишела железными пауками. Я скатилась с нее и уставилась в потолок.

– Попробуй превратить руку во что-нибудь, – сказала Тинг.

Я смогла превратить ее в крыло грифа. Но оно теперь было не просто черным, а еще и пестрело красными перьями. Я рассмеялась и снова легла на пол.

Мы с Мвитой провели ночь в шатре С-сэйку. У того была какая-то важная встреча, он должен был вернуться только утром.

– А буря? – спросил Мвита у Тинг. – Она все еще…

– Сам послушай, – сказала та.

Я расслышала далекий рев ветра.

– Он может контролировать ее на ходу. Ему ничего не стоит. И, думаю, людям было приятно отдохнуть от бури. Я всегда говорю ему, что такое надо проделывать время от времени, – она двинулась в сторону выхода. – Вам обоим принесут поесть.

– Ой, я ничего съесть не смогу, – застонала я.

– Мвита, ты тоже должен поесть, – она взглянула на меня. – В последний раз он ел, когда ты ела в последний раз.

Я потрясенно уставилась на Мвиту. Он лишь пожал плечами:

– Я был занят.

Мы уснули через пару минут после ее ухода. За полночь нас разбудила Луйю.

– Тинг говорит, вам надо поесть, – сказала она, похлопывая меня по щеке.

Она принесла гигантское блюдо жареной крольчатины, большую миску тушеной заячьей печенки, сладкий кактус, карри, бутылку пальмового вина, горячий чай и кое-что, чего я не ела со времен жизни в пустыне с мамой.

– Где они отыскали аку? – спросил Мвита, отправляя в рот жареное насекомое.

Я улыбаясь сделала то же самое. Луйю поежилась.

– Эти тарелки дали мне какие-то женщины, но вот это меня нервирует. Похоже на…

– Оно и есть, – сказала я. – Аку – это термиты. Их жарят в пальмовом масле.

– Брр, – сказала Луйю.

Мы с Мвитой набросились на еду. Он заставил меня съесть всю печенку.

– Зря мы столько съели, – простонала я, когда мы наконец остановились.

– Возможно, но рискнуть стоило, – ответил он.

Луйю, сидя на полу и вытянув ноги, потягивала вино и наблюдала за нами. Я легла на пол.

– А где Дити и Фанази?

Луйю пожала плечами:

– Где-то тут, наверное.

Она подползла ко мне.

– Дай посмотреть твои руки.

Я протянула их. Они были похожи на картину Ады. Идеальные рисунки. Идеальные круги, прямые, изящные волны и завитки. Мои руки были как страница из древней книги. На правой символы были меньше и ближе друг к другу, чем на левой. Более настойчивые. Я сжала правую руку. Она не болела. Нет боли – значит, нет инфекции. Я улыбнулась счастливой улыбкой.

– Я могу весь день на них любоваться, – сказал Мвита.

– Но эта рука бесполезна, – сказала я, сжимая правую в кулак. – Или даже опасна.

– Ну, и как ты думаешь, когда мы, ну, пойдем? – спросила Луйю.

– Луйю, я еле хожу.

– Но скоро будешь ходить нормально. Я тебя знаю. Вообще-то я не тороплюсь. Здесь хорошо. Но в каком-то смысле тороплюсь. Я… я говорила с людьми. Они мне рассказали, как сейчас на Западе, – она помолчала. – Я знаю, с тобой что-то случилось.

Она глубоко вдохнула, успокаиваясь.

– Я молюсь и молюсь Ани, я заклинаю Ани, чтобы ты оказалась настоящей. Чтобы пророчество было о тебе.

Она осеклась, во все глаза уставившись на Мвиту, потом на меня.

– Прости! Я не хотела…

– Все нормально. Я ему сказала.

Мвита пристально посмотрел на меня, наклонив голову набок:

– Ты сказала ей первой?

– Это неважно, – отозвалась Луйю. – А важно то, что это обязано быть правдой, потому что там сейчас происходит – и ждет, что ты с ним покончишь, – древнейшее зло. Я раньше думала, что это нуру. Они уродливые и чванливые… но это глубже, чем люди.

Она вытерла глаза.

– Нам нельзя тут надолго оставаться. У нас дела!

Мвита сжал руку Луйю.

– Я бы сам не сказал лучше.

В шатре С-сэйку было тепло и уютно. Вокруг стояли пустые тарелки. Мы были живы. Мы были там, где сейчас нужно было быть. Я отогнала растущие сомнения, потянувшись, взяла Мвиту и Луйю за руки, и мы склонили головы в совместной молитве.

Затем Луйю выпустила наши руки.

– Я пойду… общаться. Если буду нужна, приходите в шатер С-сана и Яосс, – она ухмыльнулась. – Покричите, прежде чем входить.

Вскоре я соскользнула в теплый темный восстанавливающий сон. Проснулась от того, что в глаза било солнце, проникавшее сквозь откинутый полог. Все тело адски болело. Меня обвивала рука Мвиты. Сам он тихо храпел. Когда я попыталась отодвинуться, он сжал меня сильнее. Я зевнула и вытянула правую руку. Выставила на солнце и велела ей покрыться перьями. К огромному облегчению, она послушалась. Повернувшись к Мвите, я встретила его взгляд.