Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв

– Да в лес я ходил, Дед, погулять, – отговаривался я.

– Старый я дурак, что ж я тебе не сказал, что нельзя с этим браслетом как с погремушкой или узорочьем простым! Ты же мог вызвать ее! – Судя по всему, Дед свято верил, что мое скудоумие не позволило мне совершить непоправимый поступок и вызвать Сову.

– Ты ошибаешься, Дед, – тут я заговорил холодным, сухим тоном. Уже надоело, что почти вся встреченная мною нежить держит меня за недоумка. – Я разобрался, как с ним обращаться, и вызвал Сову в лес. Хочешь, могу и сюда вызвать, хоть сейчас?

– У тебя вроде как грудь болела, а не голова! – отвечал мне Дед. – Зачем тебе тут Сова? Или она не сказала тебе, что каждый вызов приближает тебя к Кромке? В один прекрасный день Сова просто отнесет тебя туда, уже не спрашивая, хочешь ты этого или нет! И тогда пути назад уже не будет! Ты уже готов стать кромешником?!

– Да пока такой мысли не было. А как узнать, сколько мне еще раз осталось?

– В том-то вся и суть, что никто этого – ну почти никто! – не знает.

– Даже ты, Дед? – негромко спросил я.

– Я? А мне-то откуда, – начал было Дед, но я перебил его:

– Тогда я просто буду делать это на свой страх и риск, пока однажды ты снова не останешься один, Дед.

– Ну… Оно, конечно, не сразу тебя унесут, – забубнил Дед, пряча глаза, – но увлекаться не стоит, я не вру, когда говорю, что рано или поздно, а будет последний раз.

Я кивнул, и на этом наш разговор был закончен. Однако, мобилка-то с сюрпризом оказалась. Так и достукаться недолго. Одно дело своей почти волей в гости попасть, другое – просто оказаться на Кромке без права выхода, скорее всего. А то и череп новый у Ягой прибавится на частоколе, я же не знаю, как они там оказались, и кто были их владельцы? Может, тоже постукивали себе по браслету меланхолично? Но, сказать по чести, мне стало намного легче. Стражница стала ближе, если станет невмоготу, я знаю, что делать. Разве этого мало? Порой знать, что можешь сделать, куда важнее самого действия.

На предыдущем занятии я велел уным принести сегодня свои собственные, настоящие мечи. Хотел посмотреть, в каком состоянии оружие. Чуяло мое сердце, что оно очень скоро может понадобиться, а с деревянным мечом лучше оставаться одному мне.

Мечи уных оказались в полном порядке. Судя по всему, вчерашний вечер и часть ночи они посвятили своим мечам. Любым из них, на выбор, можно было бриться.

– Хорошо. Я доволен вашими мечами. Начнем урок. Положите свои мечи и возьмите деревянные.

На лицах уных мелькнуло разочарование. Они что, в самом деле думали, что сегодня тут будет рубка на мечах? Однако очень скоро недовольство прошло – на него просто не оставалось времени. Прогоняв уных несколько часов, я остановил занятие и сказал:

– Послезавтра я уезжаю из города вместе с князем в Медвежий угол. Вы все поедете со мной. Собраться лучше всего будет уже сегодня. Деревянные мечи взять с собой, – и, не дав уным даже оценить мое заявление, я продолжил: – Теперь разбейтесь на пары. Я заметил, что все вы стараетесь атаковать голову или туловище. А это неправильно. Неправильно потому, что от вас именно этого и ждут. И потому противник всегда готов прикрыть грудь или голову. Поэтому охотьтесь на руки. На кисти рук, на пальцы, на предплечья. Что сделает человек с отрубленными кистями? Ничего. Он может только умереть. В любом случае, для вас он уже не опасен. Поэтому первая цель в бою, если сложилось, – руки.

И до позднего вечера я показывал уным приемы атаки на руки. Кто-то мог бы мне сказать, что с этого и следовало бы начинать учение, но расписание занятий у нас то и дело летело кувырком. Так что азы у моих уных получились несколько иные, чем были в свое время у меня. Да и то сказать – мои занятия со стариком Тайра были куда более степенными и упорядоченными.

– Можешь рубить – руби. Можешь колоть – коли. Можешь вцепиться зубами в пах – вцепись. Запомните это, – наставительно бубнил я, степенно прохаживаясь между парами уных, то и дело пуская в ход спутника педагога – суковатую палку, на которую я давно уже заменил применявшиеся поначалу ветки. Лучше уж кровоподтек, чем чужой меч в брюхе. Будем спорить?

Воислав, к примеру, получал палкой чаще всего – из него мог выйти прекрасный боец, а впоследствии, может, даже и мастер, потому я и драл с него семь шкур. Вот и сейчас, несмотря на приемлемый укол, который он нанес в кисть своему противнику, он получил палкой по загривку: охотясь на руки, он слишком сильно проваливался вперед, это могло стоить жизни. Ратмир получил палкой по ногам, ибо шагал как циркуль. В общем, с занятий моих редко кто уходил обделенным вниманием доброго и кроткого наставника Ферзя. Напоследок, в качестве отдыха, я заставил уных по одному проделать простое с виду ката с мечом, чуть не обломал об них свое орудие, а потом и отпустил с миром.

После ужина, когда Поспел уже спал, а Дед исчез, я снял с руки браслет Ягой и положил его на стол. Жалко, что нельзя через него просто поговорить… Но тут же я понял, что не те у нас были с ней отношения, чтобы «просто говорить» вечерами ни о чем. Или я ухожу туда навсегда, чтобы остаться со стражницей до конца, каким бы он ни был, или просто не дергаюсь и не дергаю ни Сову, ни Ягую.

Следующий день прошел тихо и гладко, уные занимались весь день: после любимых прыжков – атаками на руки, Поспелка трудился почти наравне со всеми, Граф надменно следил за табуном чужих, которых чрезмерно доверчивый хозяин пускает на двор, вместо того чтобы гнать поганой метлой, я же, как обычно, прохаживался по додзе, время от времени пуская в ход палку. Вечером я отпустил уных и быстро собрался в завтрашний путь. Поспелка весь вечер робко поглядывал на меня, и я, в конце концов, сказал:

– Спрашивай.

– Наставник, а я еду с вами? Ну, в Медвежий угол? Ведь вы наверняка надолго туда, как же мои занятия? И вообще… – Поспелка примолк.

Я задумался. Конечно, манила мысль оставить тут и Поспела, и Графа, но, в конце концов, он мне не слуга, он младший ученик, а свое право им называться он подтверждал ежедневно с утра и до ночи, помимо занятий занимаясь еще и хозяйственными заботами, – бегал на торг, убирал в додзе и в доме, выполнял массу мелких поручений. А я теперь не возьму его в лес? Конечно, дело это довольно опасное, но, в конце концов, у меня в доме рос воин. Дав себе последний шанс, я сказал:

– Поспел, мы едем не на прогулку, там может случиться драка с угольцами. Нас там не особо жалуют. Да и дом бросать без присмотра не хочется. Что скажешь?

Но ответил мне внезапно появившийся Дед:

– Совесть-то есть?! «Дом без присмотра» – спасибо тебе, наставник Ферзь, уважил старика! – И Дед отвесил мне поясный, медленный поклон. Мне стало стыдно.

– Дед, извини. Я был неправ. Но ты же понимаешь, о чем я? – Хотя я и сам уже не совсем понимал, о чем я именно говорил сейчас домовому, только что кровно оскорбленному мной.

Дед молчал. Но хоть не пропал сразу. Я начал свою жвачку снова: