Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв

– Да мне всегда больше всех надо, – пробормотал я, крайне недовольный собой. Не приготовился я к разговору, не построил его как надо. Вот и результат – знаю меньше, чем до сей поры знал, потому что пока ничего не знал, так и не маялся. А теперь вот знаю, что-то еще есть за этим браслетом, а что – без понятия. Я махнул рукой, и Дед исчез. Тоже, видать, не чаял, как прекратить неприятный для него разговор.

Однако я тупой. Не новость, конечно, но всегда неприятно. Что во всех сказках делали с кольцами, палочками и прочим магическим инвентарем? Верно. Терли, махали, бросали – проще говоря, вступали с ним в плотный физический контакт. Я посмотрел за окно – смеркалось. Ворота из города еще открыты, так что можно и выйти в лес. Для опыта. Почему-то ставить опыт у себя дома мне не хотелось. Да и Дед бы, я думаю, не одобрил. Да и Поспелка тут ни к чему, в общем.

Я закинул меч на плечо и быстрым шагом покинул дом, прошел по улицам и вышел к воротам.

– Далеко ли, наставник? – окликнул меня воин, стоявший у ворот.

– А тебе что за печаль? – откликнулся я.

– Закроем ворота скоро, – пояснил воин.

– А потом до утра не пустите? – уточнил я. Перспектива ночевки вне города меня не пугала, не январь, чай.

– Таков княжий приказ, – насупился воин.

– А и верно все. Выполняйте приказ. Запирайте, конечно, если велено. Я не знаю, надолго ли я.

– Добро, – воин успокоенно кивнул. Видимо, добрая душа, не хотел странноватого Ферзя за воротами оставить. Ну, вольному воля, а охота пуще неволи.

Я скорым шагом шел к лесу за городом, напевая себе под нос. Вдруг неожиданная мысль посетила меня. Вернее, это был вопрос – когда я последний раз курил? Я задумался. А точно, у колдуна и курил. И все с тех пор. Неделя с лишком. И ни разу не потянуло. И даже заставлять себя покурить не пришлось. Не хочется. Так в свое время мне расхотелось кофе, которым я буквально заливался несколько лет подряд, потребляя в день до семи чашек, по три ложки кофе на каждую. Просто перехотелось, как отрезало. Не хочу. И курить не хочу. М-де. Интересно, кто мне так удружил – колдун или Ягая? Нет, я не жалуюсь, конечно, но как-то задело то, что, меня не спросясь, просто лишили многолетней утехи, которую я все никак не мог оставить, даже готовясь подохнуть. И что? Жалко тебе ее, что ли, Ферзь? Люди вон жалуются, что колени назад выгибаются, когда курить бросают, а ты и не вспомнил ни разу. Закурить, что ли? Я остановился. Постоял миг. Ответ пришел сам, простой, в одно слово: «Зачем?» Я вдруг понял, что и с собой у меня сигарет нет! Ну и слава Богу. С чем и зашагал себе дальше, напевая: «Девки звали на гулянку, // да я с ними не пошел, // пиджачишко на мне рваный…» Оглашая лес, в который я уже вошел, матерными частушками, я шел бездорожно, как кабан, и, наконец, проломив какие-то кусты, вышел на полянку. Вот. Самое то, что и требовалось. Ниоткуда меня не видать. Я сел на пенек, стоявший строго посреди полянки, и снял браслет. Полюбовался на него в лунном свете, да и призадумался – а что с ним делать-то? Бросить через плечо за спину? А если потеряется?

Я покрутил браслет на руке. Ничего. Ну, не будь то мудрено, если бы он от вращения срабатывал, то давно бы уже сработал, постоянно же на руке крутится. Я снял браслет с руки и подышал на его. Ничего. Прикоснулся губами. Тот же результат. Может, сказать что-то надо? Мысль о том, что он работает только от заклинания, меня опечалила, ни одного я не знал, кроме того, которому научил меня Дед. Я несколько раз подбросил браслет, попеременно ловя то левой, то правой рукой. Да епа мать, что же с тобой делать-то?!

Я задумчиво сидел на пеньке, машинально постукивая по браслету пальцами. Примерно на третий раз за спиной послышалось сварливое:

– По голове себе постучи! – Сова!

Я резко обернулся, вскакивая. Точно! На полянке, просто излучая недовольство, стоял посланник стражницы.

– И какой дурак тебя, дурака, научил, как им пользоваться? – В голосе Совы слышалась досада.

– Никто. Сам додумался, – горделиво отвечал я. А что? Почти правда!

– Не додумался, коли уж на то пошло, а достукался! – поправила меня птица. – И что теперь?

– Как это «что теперь»? Теперь я знаю, как он работает, – неуверенно отвечал я. И в самом деле, а что теперь-то? Что-то я нынче незадачливый какой-то, к разговору с Дедом не готов был, да и теперь не лучше вышло.

– Да что ты говоришь! – восхитилась Сова. – Молодец какой! Знает он! Чего ты знаешь, отвечай!

– Если постучать по нему, ты появишься! – отвечал я, рассердившись.

– Ты уверен? – насмешливо спросила Сова.

– Ну появился же ты, – неуверенно сказал я.

– А может, я по другому делу? – мрачно отвечала мне птица.

– А я еще раз попробую, попозже, – посулил я.

– Я тебе попробую! – Глаза ночного хищника полыхнули нестерпимой желтизной, но я уже не то чтобы привык к нему, а скорее, понял, что вряд ли его хозяйка желает мне зла.

– Попробую, – твердо сказал я.

– А зачем я тебе, если уж на то пошло? Поговорить, что ли? О чем? О Ягой?

– Хоть бы и поговорить. Тебе брезготно, что ли? – Я начал злиться, поймал себя на этом и взял себя в руки.

– Да просто не о чем нам с тобой разговаривать, – сухо отвечала мне Сова.

– А если попросить тебя отвести меня к ней? – негромко спросил я.

– А надо ли тебе это сейчас? Это не шутки, не к соседу на гости собрался, – на сей раз совершенно серьезно отвечала мне Сова.

– Сейчас нет. Но когда-нибудь… – Я не закончил фразу, Сова усмехнулась и исчезла, присовокупив напоследок:

– Вот когда-нибудь и стучи!

Я же остался посреди ночного леса, безгранично довольный собой и результатом. Мобила, однако! Времен Ярослава Мудрого…

Надев браслет на руку, я пошел обратно, насвистывая: «Ты жива ль еще, моя старушка?» Свистеть вскоре надоело, и я запел эту песню в полный голос. Ночной лес прислушивался к стихам, которые только еще будут написаны через восемьсот лет.

Переночевав неподалеку от стен Ростова (как и обещал стражник у ворот, их заперли), я, как только открыли ворота, прошел в город и поспешил к себе домой. Пора было понемногу паковаться, уже через два дня по приказу Ярослава начинался поход в Медвежий угол с целью заложить там городище. Хотя мне-то что было паковать? Подпоясаться только.

Дед встретил меня чуть ли не на пороге, что говорило о его крайнем волнении – как и всякая уважающая себя нежить, ошиваться в местах, где его могут увидеть посторонние, домовой не стремился.

– Где ты был, Ферзь? – набросился он на меня. Одновременно с ним набросился на меня и Граф, соскучившийся за ночь. А Поспелка пока еще не проснулся.

– Для начала здравствуй, Дед, – ответил я.

– Здрав будь, Ферзь. Где тебя дасу носили?! – Дед был просто вне себя.