Эта ласковая земля - Уильям Крюгер

– Я найду его, – сказал я, решив хоть так загладить свою вину, но, думаю, это был и способ сбежать от уныния, охватившего эту семью.

– Я тоже пойду, – предложила Мэйбет.

Мы встали и пошли вместе.

– Обычно он не начинает пить так рано, – сказала Мэйбет по дороге. – Все из-за того, что мы застряли здесь и понятия не имеем, как выбраться. На самом деле он хороший человек, Бак.

Хотелось бы мне верить, что это так, но я знал правду. Я дал ее отцу деньги, чтобы поправить тяжелое положение его семьи, а он ушел в загул. Деньги на ветер. Ненавижу, когда Альберт прав.

– Даже не знаю, когда еще была так подавлена, – сказала она. – Больно смотреть, как мама и Мамаша Бил надрываются, чтобы прокормить нас. А потом папа идет и делает что-нибудь такое.

Я держал Мэйбет за руку. Даже с омраченным беспокойством лицом она все равно была самым красивым, что я видел в жизни, и ее боль была моей болью. Рассудок кричал, что я должен признаться, но сердце боялось лишиться ее благосклонности. Я хотел помочь, но понятия не имел, что делать в таких обстоятельствах. Поэтому я сделал то, что было для меня естественно. Достал свою губную гармонику и заиграл самую веселую мелодию, что пришла на ум, «Я чувствую ритм» Гершвина.

Через несколько тактов Мэйбет запела, и я удивился, что она знает слова.

Теперь она улыбалась, напевая, что у ее порога не найдешь старых проблем, и ее личико казалось прекраснее, чем когда-либо. Потом ее глаза округлились, и я уловил то, что она услышала: ее отец подпевал пьяным тенором. Его голос раздавался неподалеку, в пределах Хоперсвилля. Я продолжал играть, а мистер Шофилд подпевал, и мы пошли на звук его голоса. Он сидел на перевернутом ведре для воды, прислонившись спиной к потрепанной стене картонной хижины капитана Грея вместе с хозяином. Он широко улыбнулся нам и распахнул объятия.

– Только посмотрите, капитан. Мои любимые дети сияют, как ангелы в утреннем солнце.

– Папа, – сурово сказала Мэйбет, – я везде тебя искала.

– Очевидно, не везде, – просиял он. – Потому что вот он я, любимая.

– Пьяный, – сказала она, холодно взглянув на отца и капитана.

Мистер Шофилд поднял руку в торжественной клятве.

– Я сегодня не брал в рот ни капли. Если я пьян, то только от счастья. И вот причина.

Он показал на меня пальцем.

Несмотря на протесты, он и правда казался пьяным. Но даже стоя близко от него, я не ощущал запаха алкоголя. Однако уловил запах бензина.

– Наш избавитель, малютка Мэйбет. И плоды его щедрости. – Ее отец опустил руку и коснулся красной пятигалонной канистры с носиком и печатными буквами «Скелли» на боку. – Это наш билет из Хоперсвилля. Следующая остановка – Чикаго.

Мэйбет выглядела сбитой с толку.

– Ты не выпивал?

– Как я сказал, ни глоточка. Сегодня утром я пошел искать заправку. А потом магазин, где купил всем небольшие подарочки, включая тебя.

Он опустил руку в набитый до отказа коричневый бумажный пакет, и Мэйбет ахнула от удивления и радости. Голубое платье.

– Оно почти такое же, как то, которое я отдала Джени Болдуин! – воскликнула она и, взяв платье, прижала его к себе, словно любуясь в зеркало на то, как оно будет сидеть на ней. Я подумал, что оно ей очень пойдет.

– Бак, надеюсь, ты не против, что я потратил немного твоего подарка на подарки другим? – спросил мистер Шофилд.

– Теперь это ваши деньги, – сказал я ему.

– Что ж, тогда, полагаю, ты не возражаешь, что я сделаю небольшой подарочек капитану Грею. Сумму, которой хватит на автобус до Вашингтона, чтобы он добрался до Бонусной Армии.

Я не знал, сколько мог стоить билет до Вашингтона. Я только надеялся, что оставшегося хватит, чтобы Шофилды добрались до Чикаго.

Мистер Шофилд рассмеялся.

– Вижу по лицу, что ты переживаешь, как бы я не спустил все деньги. Расслабься, Бак. Я все посчитал, и здесь еще достаточно, чтобы нам хватило на всю дорогу до Чикаго.

Капитан Грей протянул мне руку.

– А что до меня, то от всего сердца и своей деревянной ноги благодарю тебя, Бак.

Мэйбет восхищенно смотрела на меня.

– У тебя есть деньги?

– Больше нет, – сказал я. – Я отдал все твоему отцу.

Я думал, она отругает меня за то, что доверил наличные человеку, не понаслышке знавшего все нелегальные бары в округе. Но она подалась ко мне и поцеловала на глазах у своего отца, капитана Грея и всех, кто мог смотреть. Прямо в губы. Долго.

– Хорошо, хорошо, – сказал мистер Шофилд, поднимаясь с перевернутого ведра и беря канистру. – Идем, Мэйбет. Нам надо собираться.

Он направился к своему типи, и Мэйбет пошла следом за ним.

И тут до меня дошло, что я натворил. Мэйбет уезжает. Мэйбет уедет.

Уедет. Уедет. Уедет.

Это слово, как похоронный звон, отдавалось в голове, пока я вместе с Шофилдами шел к их типи. В одной руке Мэйбет несла голубое платье, а второй держала меня за руку и легко шагала. Мои же ноги казались мне свинцовыми, а сердце было готово разорваться.

Уедет. Такое бесповоротное слово – могильный камень. Это конец.

Миссис Шофилд поднялась со своего места возле костра, а Мамаша Бил с подозрением следила за нашим приближением. Увидев канистру с бензином, миссис Шофилд недоверчиво посмотрела на мужа.

– Это… – решилась она.

– Тут достаточно бензина, чтобы доехать до заправки, где мы сможем заполнить бак, – сказал он.

– Как…

– Это все Бак. Его заслуга. Его благородное сердце.

Мамаша Бил, наморщив лоб, разглядывала меня.

– Это ты купил?

– Это и еще больше, – сказал мистер Шофилд.

Он достал из бумажного пакета шарф с ярким цветочным рисунком и вручил его жене.

– Это убережет тебя от ветра по дороге в Чикаго, Сара.

Миссис Шофилд набросила шарф на волосы, завязала под подбородком и склонила голову набок.

– Как я выгляжу?

– Как настоящий ангел, – сказал ей муж и чмокнул в щеку.

– Где близнецы? – спросил мистер Шофилд.

– Играют у реки, – ответила его жена.

– Я купил им коробку фломастеров и раскраску про Сиротку Энни. – Он посмотрел на тещу. – Для вас у меня тоже кое-что есть, Мамаша Бил.

Он достал из бумажного пакета скатанные в рулетик купюры, перетянутые резинкой, и протянул их старухе.

– У меня много слабостей. Это то, что осталось от денег, которыми щедро поделился Бак. Буду признателен, если вы их возьмете и будете ими распоряжаться, пока мы не прибудем в Чикаго.