Сулла - Евгений Смыков

Сулла ехал на Восток. Понимал ли он, что обстановка в Риме накалена и что до новой смуты совсем недалеко? Но его лично она не могла затронуть — Митридат позаботился о том, чтобы проконсул больше думал теперь о делах внешних, чем внутренних. Правда, в Риме оставалась семья, но в случае необходимости она могла бежать, да и посмеют ли смутьяны, если они появятся, тронуть представительницу такой знатной фамилии, как Метеллы? Его же самого ждут сейчас подвиги и слава. Кто потом посмеет бросить камень в победителя Митридата? А если посмеет, пусть пеняет на себя…

После того как Сулла покинул Восток, обстановка там стала быстро накаляться. Назревал военный конфликт, которого так жаждали одни римские политики и так хотели отсрочить другие. На политической арене появился еще один амбициозный властитель — царь Великой Армении Тигран Великий. Если раньше его имя в связи с событиями в Каппадокии не упоминается, и, как было сказано выше, остается только гадать, из его ли царства пришли на помощь Гордию армяне или нет, то теперь он вмешивается в конфликт лично.

Молодой амбициозный царь из династии Арташесидов взошел на престол в 95 году до н. э. после смерти своего дяди Артавазда. После присоединения Софены, которое было одним из первых его государственных мероприятий, он не только объединил большую часть тогдашней Армении (включавшей, как известно, весь восток современной Турции), но и вплотную подступил к границам Каппадокии. Митридат не мог не воспользоваться таким развитием ситуации. При посредстве все того же неудачливого претендента на каппадокийский престол Гордия он подбил Тиграна начать войну с Ариобарзаном; соглашение двух царей было скреплено браком Тиграна и Клеопатры, дочери Митридата. Властители договорились о разделе Каппадокии, причем территория доставалась Митридату, а люди — Тиграну. Видимо, царь Армении остро нуждался в людских ресурсах — он не раз переселял в свои наследственные владения жителей покоренных им земель.[882] Итак, армянские полководцы Митраас и Багой совершили вторжение в Каппадокию, изгнали Ариобарзана, и Митридат вновь передал управление страной своему сыну Лжеариарату IX (Юстин. XXXVIII. 3. 1–2 и 5; Annum. Митридатика. 10.33; Страбон. XI. 14. 15. С. 532).

Одновременно понтийский царь получил возможность для вмешательства в Вифинии.[883] Около 94 года умер старый союзник Митридата, а затем его соперник в борьбе за Каппадокию, Никомед III, оставив престол своему сыну Никомеду IV Филопатору (Аппиан. Митридатика. 7.23; Мемнон. 30.3; Граний Лициниан. 29F; Юстин. XXXVIII. 3. 3). Однако вопрос о престолонаследии осложнился тем, что у Никомеда IV был сводный брат, незаконный сын Никомеда III — Сократ Хрест. Вот этотто честолюбивый бастард и объявил о своих правах на престол. Отец щедро наделил Сократа, оставив ему в наследство город Кизик и 500 талантов; но ему этого было мало — и он отправился в Рим, стремясь добыть для себя царскую власть. Получив отказ,[884] он направился к Митридату, который помог ему военной силой; Никомед бежал в Рим, а Сократ Хрест утвердился в Вифинии (Грант Лициниан. 2930F; Мемнон. 30.3; Ливии. Периохи 74, 76; Юстин. XXXVIII. 3. 4; Аппиан. Митридатика. 10. 32. 57. 232). Таким образом, в конце 90х годов Митридат вновь контролировал Каппадокию и присоединил к этому еще и контроль над Вифинией — стратегически двумя наиболее важными территориями в Малой Азии. Цари обоих этих царств, как обычно, бежали в Рим, и сенат вновь принял меры для восстановления status quo, направив в 90 году в Азию комиссию во главе с Манием Аквилием (Аппиан. Митридатика. 11. 33; Юстин. XXXVIII. 3. 4).

«Выбор Аквилия был ошибкой, почти провокацией», — комментирует это событие Теодор Рейнак.[885] Однако это был вполне закономерный шаг.[886] Аквилий, чей отец в свое время организовал провинцию Азия, наверняка имел на Востоке обширную клиентелу, и именно это обеспечило успех его миссии[887] — поручение было выполнено им быстро и хорошо. Возможно, при назначении Аквилия сыграла свою роль и его близость к Марию, который мог поддержать это назначение своим, правда, несколько пошатнувшимся к этому времени, авторитетом.

Для умиротворения Митридата простого появления Аквилия оказалось недостаточно,[888] однако когда он стал активно набирать большое войско из галатов и фригийцев, понтийский царь очистил Каппадокию, а Сократ Хрест был им убит (Мемнон. 30.3; Юстин. XXXVIII. 5. 8). В очередной раз Митридат продемонстрировал готовность немедленно отступиться от своих притязаний при первых признаках неудовольствия со стороны римлян; однако на сей раз последовало продолжение, которого он, видимо, не ожидал.

Маний Аквилий не удовлетворился возвращением трона Ариобарзану и Никомеду, но, побуждаемый корыстолюбием,[889] стал вместе с Луцием Кассием, наместником Азии, подстрекать их к нападению на царство Митридата. Более осторожный Ариобарзан уклонился от этого, но Никомед, сильно задолжавший римским ростовщикам и потому более зависевший от командующего, поддался на уговоры и атаковал территорию Понта (Юстин. XXXVIII. 5. 10; Аппиан. Митридатика. 11. 35–37; Дион Кассий. XXX. 99. 1).

Действовал ли Аквилий по собственной инициативе, превышая данные ему полномочия, или за его спиной стоял более влиятельный политик — например, Гай Марий? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Казалось бы, имя Мария напрашивается само собой: ведь его авторитет к тому времени ослабел, победителю кимвров не дали стяжать новую славу в ходе Союзнической войны, и он жаждал очередной раз выступить в роли «спасителя отечества». Не исключена и материальная заинтересованность со стороны Мария, если только Никомед имел перед ним какиелибо долги.[890] Однако нельзя не учитывать и того, что миссия была отправлена на Восток во время великой смуты в Италии. Никто не знал, как долго продлится Союзническая война; для еще одного широкомасштабного военного предприятия просто не было сил. Кроме того, при обычном ходе дел Марию не приходилось и думать о получении еще одного консулата и консульского командования, а сам Аквилий и его товарищи не обладали империем и потому не могли вести войну. Таким образом, никто из них не имел прямой выгоды от развязывания конфликта. В начале военных действий Аквилий был всего лишь военным легатом Кассия, на которого, следовательно, ложилась основная ответственность за случившееся. Но Кассий не был связан с Марием. Так что вряд ли победитель кимвров и его окружение добивались войны с Митридатом.[891] Таким образом, скорее всего, именно непродуманные и своекорыстные действия Аквилия, членов его комиссии и римских магистратов на Востоке спровоцировали кризис, который вызревал уже давно и начался в самый неподходящий для Рима момент.[892] Корыстолюбие Мания Аквилия и его товарищей лишь ускорило не к пользе для римлян начало тех событий, которые рано или поздно должны были произойти.