Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

Она его искушала.

Она и сама была искушением. С ее появлением унылая, давномахнувшая на себя рукой квартира Лели волшебно преобразилась. Стала похожей наБезансон с его поздней готикой, а может быть, на маленький городишко на Рижскомвзморье, куда бабушка возила маленькую Регину лечить плевриты и воспалениялегких. «Ночь — мое время, — сказала она ему. — С самого детства».

Ночь, которая скрывала шрам. Ночь, которая никогда непредавала ее. Они до сих пор союзники.

— Мы до сих пор союзники. Никто так не знает ночь, какя…

— Я понимаю…

Леля слабо помнил, что произошло потом, когда она согрела всвоих руках коньяк. Впрочем, коньяк был совсем не нужен Регине. Ей вообще ненужен был никакой антураж.

Уже потом, когда все произошло, Леля по-настоящемуиспугался. В их близости было что-то от трагической ошибки, от воровства, отпреступления: как будто он взял то, что никогда ему не принадлежало ипринадлежать не могло, как будто он переспал с Девой Марией в самый канунБлаговещения и возмездие обязательно наступит.

Он еще не знал, каким оно будет. Но только одно он зналнаверняка: у него никогда не будет другой женщины. И если Регина не останется сним, то все женское навсегда будет изгнано из его жизни — одушевленное инеодушевленное тоже. Если сегодня утром она сядет в свой «Фольксваген» и уедет,он разобьет все чашки, пиалы и тарелки, разрежет все простыни, вспорет ножомвсе подушки, никогда не будет носить маек и рубашек — только свитера и пиджаки.Даже от пижамы в старости откажется….

Был уже почти полдень, они провели в постели двенадцатьчасов, и Леля был полон решимости провести здесь еще двенадцать. Два раза подвенадцать. Три раза по двенадцать. Пока не кончатся продукты и вода, покаволны не накроют город, пока дом не истлеет и не рухнет от времени.

— Звонят, — сказала ему Регина и уткнуласьпрохладным лбом ему в подбородок. — Звонят. Разве ты не слышишь?

— Ну и черт с ними. Пусть звонят. — Леля поцеловалее и почувствовал, что близок к обмороку. — Сегодня суббота, и я берувыходной.

— А вдруг что-то важное? Я бы не хотела, чтобы нашиотношения отразились на твоей работе…

Господи ты боже мой, наши отношения и есть работа, накоторой я готов пропадать сутками, совершенствоваться, достигать вершин иполучать новые звания…

Проклятый телефон не умолкал, и Леля решился. Его знаменитаяинтуиция, так чутко реагирующая на звонки, теперь молчала. Она тоже былаженщиной и тоже была изгнана, она без боя уступила место самой совершенной.

— Слушаю, — сказал он, хотя не слышал ничего,кроме подрагивания тонкой жилки на виске Регины.

Но то, что сообщили ему, заставило его сесть в кровати.

— Да. Я скоро буду… — только и смог сказать он.

— Что-нибудь случилось? — спросила Регина.

— Да. Нашли твою подругу. Дарью Литвинову.

— Где?

— За городом. Недалеко от поселка Ольгино. Мертвую.

12 февраля

Леля

Тело Дарьи Литвиновой было найдено в одном из недавнокупленных коттеджей на берегу залива. Она умерла от передозировки героина.

Литвинову обнаружила жительница Ольгина, ТамараАлександровна Кучеренко. Она и вызвала милицию. Через полтора часа послеобнаружения трупа на место происшествия прибыл старший следователь Леля.

От служебной машины он отказался и добирался до Ольгинасвоим ходом. «Своим ходом» означало еще полтора часа с Региной. Она саманастояла на этом. Она хотела знать подробности, и Леля не мог винить ее в этомА если бы его язык выдал на-гора что-то вроде «это нарушение тайны следствия,которое может повлечь за собой дисциплинарное взыскание», — Леля простовырвал бы его.

Еще из дому он попытался позвонить Сане, но ему сообщили,что с ним уже связались по рации в оперативной «восьмерке», которую Гусаловвзял вчера вечером. Он уже выехал на место и будет ожидать Лелю там.

— Ты была в курсе, что она сидит на игле? —спросил Леля, едва лишь они пересекли первый КПП на трассе.

— Нет, — быстро ответила Регина. Слишком быстро.

— Нет?

— Ну… — она смутилась. — Мы давно не виделись… Ипотом, она всегда была скрытным человеком. Травка, не более того. Папироска покругу — на ковре, в тесной компании. Совершенно невинно. Все балуются травкой вдвадцать лет.

Леля ухватился дрогнувшими пальцами за локоть Регины.

— Я ненавижу наркотики, — просто сказалаона. — Вопрос снят?

— Да.

— Куда мы едем?

— В Ольгино. Именно там нашли ее тело. Какая-то пенсионерка,которая присматривала за домом. Сегодня она пришла туда, чтобы прибраться, и…

— А Дарья? Что будет с ней? У нее ведь нетродственников… Никого из близких.

— Я не знаю.

— Ты не возражаешь, если мы заедем к Вете? Я должнасообщить ей. Она так много сделала для Дашки… Для нее это будет удар.

Еще бы! Особенно после того, как Гатти выгнала Литвинову изагентства, публично предала анафеме и поклялась никогда не иметь с ней дела.

— Это ведь по пути… И не займет больше десяти минутОбещаю.

— Ты можешь позвонить.

— Нет… Я не могу сообщать такие новости по телефону.

Влюбленная ученица, обожаемая учительница, ну конечно, ейнужно быть рядом и в случае чего поддержать под ослабевший локоть, проводить докресла и подать стакан воды. Странно, но рыжая Гатти производит скореевпечатление небольшой и отлично укомплектованной самоходной установки, чемслабой женщины, которая нуждается в утешении.

— Хорошо, — согласился Леля. — Я подожду тебяв машине. Кстати, ты не знаешь, как фамилия того банкира, о котором ты мнеговорила? Всеволода?

Регина наморщила лоб.

— Нет. Но если хочешь, я могу спросить у Веты.

— А она откуда знает?

— Все очень просто, милый. У Дашки ведь никого не было.А Вета очень много для нее значила. Так же как и для нас для всех. Онанаверняка их познакомила.

Тем более что с этим парнем у Дарьи были довольно серьезныеотношения. Я спрошу.

Регина действительно уложилась в десять минут. Но эти десятьминут показались Леле вечностью. Стоило ей только покинуть машину и скрыться варке «Калипсо», как он тотчас же почувствовал себя брошенным. Улица потускнела,камни домов выжгло безжалостным февральским ветром, а по мостовым заскользилибесплотные тени людей.

Неужели все, что произошло между ними сегодня ночью, —правда?