Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

Леля раскрыл ладонь и недоверчиво прижал ее к подбородку:неужели эта рука касалась трепещущей плоти самой красивой женщины в мире,искала и находила тонкие ключицы, впадину живота, возвышенность бедер?

И что будет с ним дальше, когда полумифический Безансонзатрубит в охотничий рог, поднимет королевский штандарт и призовет ее к себе?Додумать эту опасную, как петля самоубийцы, мысль он не успел. Улица пересталабыть пустынной, зацвела библейской жимолостью и упала к ногам Регины.

— Машков, — сказала она, трогая машину сместа. — Его фамилия Машков.

— А что твоя Виолетта Сергеевна?

— Она хочет забрать тело. Когда вы… вы сделаете всенеобходимое. — На глазах у Регины выступили аккуратные и такие жесовершенные, как и она сама, слезы. — Это возможно?

— У нее действительно никого не было?

— Круглая сирота…

— Думаю, возможно…

…Они с трудом нашли крошечный коттедж, расположенный почтина самом берегу залива; он был надежно спрятан от посторонних глаз за высокимисоснами. Возле калитки, ведущей к дому, уже стоял «ра-фик»судебно-криминалистической лаборатории и две оперативные машины. Саня ждалвозле калитки, курил.

— Ты, как всегда, к шапочному разбору, —поприветствовал он вылезшего из «Фольксвагена» Лелю. И сразу же осекся.

В последующие три минуты всякая беседа с Гусаловым былабесполезна: он уставился на Регину, вышедшую из «Фольксвагена». Глазаоперативника моментально затянуло птичьей пленкой, рот съехал набок, а ноздризавибрировали, как у племенного жеребца.

— Познакомьтесь, — светски сказал Леля. — ЭтоРегина Бадер. А это Александр…

— Гусалов, — мутным, прерывающимся голосомпроизнес Саня и от полноты чувств шаркнул ногой.

— Очень приятно. Жаль, что при таких обстоятельствах… —Регина протянула оперативнику руку, и он ухватился за нее, как утопающийхватается за соломинку.

Леля тотчас же почувствовал почти неконтролируемый приступревности и угрожающе дернул подбородком: осторожнее, малыш, посторонним входвоспрещен.

— Так что случилось? — Леля постарался вывестиГусалова из гипнотической комы. После двух неудачных попыток ему это удалось.

— Подробности сообщит Курбский. Но в общих чертахкартина такая: девушка умерла от передозировки. Около недели назад. В коттеджебыло холодно, и труп хорошо сохранился.

— А что это за коттедж?

— Интересная халупа, — процедил Саня, напуская насебя таинственности. — Стоит ею заняться. Да и старуха ТамараАлександровна дает любопытные показания. Кланяется в ноги и называет хозяинаГерманом Юлиановичем…

— Как?! — выдохнул Леля.

— Германом Юлиановичем… Не так-то много найдется вПитере Германов Юлиановичей, ты как думаешь?

…Тамара Александровна Кучеренко, действительно былаобладательницей весьма ценной информации. Но выдавала ее в час по чайной ложкеи, кроме того, непрестанно вязала крючком какую-то салфетку.

— Вы не возражаете, молодой человек, если я будувязать? — тихо спросила она у Лели в самом начале разговора. — Узоловки юбилей, хотелось бы успеть…

Пропади ты пропадом со своей салфеткой, вяжи сколько душетвоей угодно, только скажи что-нибудь такое, что сразу же прольет свет на дело!

— Если вам так будет удобнее, ТамараАлександровна, — елейным голосом ответил Леля.

— Мне будет удобнее. И потом — вязание успокаивает…

— Когда вы обнаружили тело? — Пальцы старухиназойливо лезли ему в глаза, и, чтобы хоть как-то избавиться от этогонаваждения, Леля принялся осматривать нишу в стене, возле которой ониустроились.

— Сегодня утром… И сразу же позвонила вам. Сразу же!..

— Вы присматриваете за домом?

— Можно сказать и так… Герман Юлианович — это хозяин.Он платит мне… Сумма, конечно, небольшая, но дает ощутимую прибавку к пенсии.Сами понимаете, какая она у бывшей учительницы начальных классов.

— И как часто вы здесь… м-м… убираетесь?

— Раз в восемь-девять дней… Это если Герман Юлиановичне приезжает. Но иногда он наведывается и чаще. А за сутки до приезда звонит.Очень деликатный человек. Деликатный и пунктуальный. Тогда я развожу камин,протапливаю дом, прибираюсь, меняю постели.

— Он приезжает не один?

Крючок в пальцах старухи на секунду застыл.

— Я не знаю. Но, думаю, это его личное дело. Мне ведьплатят не за то, чтобы я подсчитывала количество его гостей, правда? У меня,конечно, есть ключ, я никогда не злоупотребляю им, чтобы посмотреть, что здесьпроисходит. Я очень порядочный человек.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — заверил ТамаруАлександровну Леля, а она отставила салфетку и вынула из кармана старой кофтыключ.

С затейливой бородкой. Такую бородку Леля узнал бы из тысячдругих. Брат-близнец этого ключа проходил теперь в качестве вещественногодоказательства по делу об убийстве Радзивилла.

— Вы позволите? — шепотом попросил ключследователь.

— Я не могу вам его дать. Сначала нужно поставить визвестность хозяина.

— Да, я понимаю… Кстати, о хозяине. Его что, не былобольше недели и на сегодня, так сказать, была назначена генеральная уборка?

— Да.

— А когда он был здесь последний раз?

— Значит, так, — Тамара Александровна закатилаглаза. — Он позвонил мне второго вечером и сказал, что следующую ночьпроведет здесь…

— Следующую ночь? — Леля занялся арифметическимиподсчетами. — Получается с третьего на четвертое?

— Именно.

— Простите, Тамара Александровна… Вы обычно дожидалисьвладельцу дома или уходили раньше?

— Обычно он приезжал к десяти, а я уходила в девять.Это тоже было оговорено заранее. А если управлюсь заранее — посижу повяжу,музыку послушаю. Хозяин разрешал мне пользоваться музыкальным центром. Я оченьлюблю Стравинского. Особенно «Весну священную». А вы?

— Мое любимое музыкальное произведение, —вдохновенно соврал Леля. — Скажите, Тамара Александровна, вы никогда невидели его гостей?

— Я уже говорила вам, молодой человек. Я не виделаздесь никого.

— Значит, вы пришли сегодня утром и обнаружили мертвуюдевушку.

— Да, — железобетонная Тамара Александровна дажене оторвалась от крючка. — Я и заметила-то ее не сразу. Только когдараздвинула шторы и принялась разводить огонь. Она сидела в кресле, эта девица.Я сразу поняла, что она мертва. И сразу позвонила. Сначала вам, а потомхозяину. Я — законопослушный человек.

— Вы позвонили хозяину…