Гончий бес - Александр Сивинских

— Фантастика! — проговорил Марк, широко улыбаясь. — Настоящая фантастика.

Он не мог понять, что с ним происходит. Почему встреча с этим нечесаным, высохшим как кость, пахнущим перегаром рокером наполняет его душу искренним счастьем.

— Не фантастика, — сказал Годов. — Судьба. Вон, смотри. Её орудие. Приближается.

Он рывком вскинул руку с оттопыренным большим пальцем. Палец показывал — через плечо, мимо гитарного грифа — за спину Годову. Оттуда медленно подъезжала старенькая серая легковушка. Противотуманные фары горели тревожным оранжевым светом.

Из приоткрытого бокового окна выставлялась непомерно крупная морда йоркширского терьера.

На середине плотины нас поджидала целая банда, высыпавшая из знакомого доджа. Почти все в продвинутом «пиксельном» камуфляже, увешанные оружием и армейской амуницией, как новогодняя ёлка игрушками. То ли собрались захватывать власть в стране, то ли просто чего-то здорово опасались.

— А вот и комитет по встрече, — сказал отец, останавливая машину метрах в десяти от них.

— Представительная компания, — тявкнул Жерар. — Сразу видно, уважают.

— Это и есть американцы? — уточнил я, хотя всё и так было ясно.

— Они самые.

— Ну и ху здесь из ху? — спросил бес.

— Да ты ещё и полиглот, Тузик! — восхитился отец. — Запомню. В случае надобности будешь переводчиком. Сам-то я кроме латыни, древнеславянского, древнегреческого, иврита и санскрита ни хрена не знаю. Да и те со словарём.

— Отвлекаешься, Владимир Васильевич, — упрекнул я. — Ближе к делу. А хвастаться перед барышнями будешь.

— Я воль, Павел Владимирович! — козырнул отец. — Начну снизу, в порядке возрастания авторитета. Значит так. Толстенький лузер в очках, что стоит возле бомжа с гитарой — Марк Фишер. Ничтожная, жалкая личность. Используют его все подряд, начиная от американской хищницы Патриции, заканчивая вашим покорным. Высокий чувак с японской саблей, похожий на пережившего голодомор Элвиса Пресли — Декстер. Фамилию не знаю, зато знаю, что он пацан серьёзный. Бывший морпех, телохранитель той фигуристой бабы, которую Мишка Горбунов тискает. Фигуристую бабу зовут Сильвия Голдэнтач, она — доверенное лицо мистера Джи. Луизианского Льва, сенатора от штата Луизиана и главного фигуранта нашей с вами операции по получению миллиона бакинских. Как нетрудно догадаться, это и есть тот могучий старик, который в свою очередь явно не прочь потискать Дашеньку Вольф. Бомжа-гитариста вижу впервые.

— Это не бомж, — сказал я. — Это Игорь Годов. Легенда русского панк-рока, неистовый борец с попсой, гомофоб и контркультурщик. Если верить журналистам, вдобавок ко всему ещё и зомби. Хотя были мы давеча у него на концерте, ничего такого не заметили. Отжигает — моё почтение!

— Мало ты знаешь вурдалаков, — сказал отец. — Такие подвижные встречаются, про-сто туши свет. Вернее, наоборот — зажигай поярче. Ну ладно, хватит людям нервы мотать. Настало время пообщаться с представителями заокеанского истеблишмента. Пока не от-крыли огонь на поражение.

Я взял Жерара на руки и вылез из «копейки». При виде нас глаза у американцев загорелись недобрым светом, а руки потянулись к оружию. Только Фишер испуганно юркнул за спину Игорю Годову.

Прервал грозное молчание Конёк-Горбунок.

— Пашка! — заорал он радостно, будто не чаял увидеть меня живым. — Володька! Вот так встреча! И волкодав здесь! А мы-то голову ломаем, кто это ни свет, ни заря к нам едет?

— Хорош дурака валять, Миша, — прервал его отец. — Можно подумать, ты мою машину впервые увидел. Лучше бы о другом задумался.

— О чём?

— О международных осложнениях. А они точно наступят, если не прекратишь лапать эту мисс.

— Имеешь в виду сексуал харрасмент?

— Имею в виду того ковбоя с катаной. Он же на последнем градусе ревности. Если ещё ниже руку опустишь, прощайся со своей лысой башкой.

Дядя Миша бесстрашно фыркнул, однако лапу с крупа Сильвии Голдэнтач убрал.

— А теперь давайте знакомиться, господа, — сказал отец официальным тоном. — Ваше общественное положение и имена мне хорошо известны. Что наверняка подтвердит мистер Фишер. Он же будет нашим переводчиком. Не стесняйтесь, мистер Фишер. Идите сюда. Мы остро нуждаемся в ваших услугах.

Дрожащий как холодец толстячок выбрался из-за спины невозмутимого Годова и сбивчиво залепетал по-английски. Глазки его при этом бегали, ненадолго останавливаясь то на моём лице, то на морде беса, то на отце. Готов биться об заклад, все трое ему сильно не нравились. А отец ещё и пугал — встречаться с ним взглядом Фишер избегал.

— Меня зовут Владимир Иванов, — продолжал тем временем батя. — Я капитан особо-го следственного комитета при прокуратуре Императрицына. Комитет расследует хищения документов из губернского архива. Конкретно я занимаюсь деятельностью гражданина Новицкого, ныне покойного. Уверен, эта фамилия вам хорошо знакома. Молодой чело-век рядом со мной — Павел Дезире, сотрудник частного детективного агентства «Серендиб».

Я снял тёмные очки и изобразил что-то вроде общего поклона. А потом ещё два, специально для дам. Сильвия сделала вид, что галантности моей не заметила. Дарья легонько кивнула в ответ.

— Он по мере сил помогает мне в работе. Находящегося у него пса зовут Тузик.

— Ах ты попа с ручкой, — проворчал Жерар сквозь зубы.

— Прошу отнестись к нему с уважением, — тут же исправился отец. — Несмотря на малые размеры и несерьёзную кличку, это очень серьёзный зверь.

— Ну, ладно, без ручки, — смилостивился серьёзный зверь.

Во время отцовского выступления все действующие лица проявили свою истинную сущность. Мистер Джи раскурил гавану толщиной с ножку младенца. Вид у него при этом стал как у барина, к которому явилась делегация крепостных девок, чтоб заявить о праве женщин на самоопределение — с кем ходить на сеновал, а кому отказать. Было совершенно ясно, что Луизианский Лев плевал с Эмпайр Стейт Билдинга на капитана Иванова вместе с его особым комитетом.

Сильвия Голдэнтач слушала внимательно и спокойно. Похожий на Элвиса Пресли телохранитель наоборот нервничал. Его выдавало непроизвольное сокращение пальцев — словно у ковбоя, готовящегося к дуэли.

Фишер продолжал вибрировать с высокой амплитудой. Подозреваю, отец успел его прессануть в обычной манере опричника Дикой сотни. Дядя Миша откровенно веселился. Задумчиво-печальная Дарья жалась к атлетическому плечу сенатора. Игорь Годов был прям и недвижим как засохшая на корню сосна. Лишь трепетали на ветру длинные патлы да рукава чересчур широкой футболки. Может и впрямь восставший мертвец?

— Таким образом, — начал подходить отец к сути своего выступления, — мы имеем…

— Потерю времени, — оборвал его Конёк-Горбунок. — Которого и так не лишка. Кон-чай резину тянуть, Володя. Если собираешься задержать моих американских друзей, — последние слова он нарочно выделил интонацией, — то хрен у тебя получится. Мы намерены разобраться с одной проблемкой. И разберёмся. Так что выбор у тебя невелик. Либо ты проявляешь интернационализм и помогаешь нам. Либо идёшь сначала лесом, потом лугом, а потом взбираешься на сопку с названием Большой… — дядя Миша цинично выговорил название целиком, — и остаёшься там до извержения.