Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Дмитрий Калюжный

Или такое мнение: «Книжный классицизм проявляется у другого историка этой эпохи, Кривотула с острова Имвроса, почти в таких же формах. И он воспроизводит взятые у Фукидида парадигмы изложения (подчас прямо вставляя в свой текст выдержки из античного историка)». И затем: «Османы оказываются у Кривотула потомками Персея и Даная, а стало быть – исконными эллинами»; «Мекмед II… выступает в своей войне с эллинами как мститель за гомерову Трою».

Дадим опять слово Лудовико Ариосто (1474–1547, линии № 7–8). Все перемешалось в его стихотворении – мавры мстят императору Карлу за смерть римского императора Трояна, здесь же воюют потомки Геркулеса:

Дам, рыцарей, оружие, влюбленность

И подвиги, и доблесть я пою

Времен, когда, презревши отдаленность,

Стремили мавры за ладьей ладью

На Францию; вела их разъяренность

Владыки Аграманта, чтоб в бою

Смять Карла-императора и рьяно

Отмстить ему за смерть отца – Трояна.

И о Роланде в песне расскажу я

Безвестное и прозе и стихам:

Как от любви безумствовал, бушуя,

Еще недавно равный мудрецам, —

Все это я исполню, торжествуя.

Коль бедный разум сохраню я сам,

Уже едва ль оставленный мне тою,

Что не Роландом завладела – мною.

Потомок Геркулеса благородный,

Краса и гордость века – Ипполит,

Прими сей труд не пышный, но свободный,

Твой верный раб тебе его дарит.

Моя да будет воля не бесплодной:

Пусть долг великий песня возместит

Не до конца; но я богат лишь ею -

И все тебе несу, чем сам владею.

…

В то время сын Трояна знаменитый

Париж осадой обложил кругом,

И городу, лишенному защиты,

Грозило вскоре пасть перед врагом;

И если б не были поля залиты

С небес на них ниспосланным дождем, —

От африканского копья без славы

В тот день лишился б Карл своей державы.

Не обойдем же вниманием и «периферийные» художественные описания войн и связанных с ними человеческих переживаний. И увидим, что поэзия по линии № 6 дает нам сходные по стилю и владению словом описания в разных странах!

БИТВА НА КОСОВОМ ПОЛЕ:

Лазарь-царь садится за вечерю,

Рядом с ним – жена его Милица.

Государю говорит царица:

«Царь наш Лазарь, сербская корона!

Утром ты на Косово уходишь,

Воевод и слуг берешь с собою,

Никого не оставляешь дома,

Из мужчин никто не остается,

Кто бы мог письмо тебе доставить

И обратно с Косова вернуться.

Всех моих ты братьев забираешь,

Милых братьев, Юговичей девять.

Ты оставь хоть одного мне брата,

Для сестры сними с него присягу».

Отвечает ей царь сербский Лазарь:

«Госпожа, жена моя Милица!

А кого из братьев пожелала б

Ты оставить в белом нашем доме?» —

«Ты оставь мне Юговича Бошко»…

Только утром белый день занялся

И ворота города открыли,

Быстро вышла из дворца Милица,

Поспешила к городским воротам.

Конница проходит перед нею:

С боевыми копьями юнаки.

Впереди юнаков едет Бошко…

Подбегает к воину царица,

За узду коня его хватает,

Обнимает брата дорогого.

Тихо молвить брату начинает:

«Братец милый, Югович мой Бошко!

Царь тебя оставил мне в подарок,

Чтоб не шел на Косово ты поле,

И на то он дал благословенье,

Чтоб ты знамя передал другому

И со мною в Крушевце остался,

Чтоб свободен был ты от присяги».

Югович ей Бошко отвечает:

«Уходи, сестра, в свою ты башню,

Я с тобою не могу остаться.

Не отдам я знамени другому,

Хоть бы царь весь Крушевац мне отдал.

Не хочу, чтоб воины сказали:

«Глянь на труса, Юговича Бошко,

Он идти на Косово боится,

Кровь пролить за крест честной не хочет,

Жизнь отдать за веру не желает».

И коня направил он к воротам…

Лишь наутро белый день занялся,

Прилетели ворона два черных

С Косова, с широкого простора.

Сели вороны на белой башне,

На вершине Лазаревой башни.

И один другого вопрошает:

«Не царя ли сербов эта башня?

Что же тут души живой не видно?»

Этих слов никто не слышал в башне.

Услыхала лишь одна царица,

Из дверей она выходит быстро,

Спрашивает воронов двух черных:

«Ради бога, ворона два черных,

Вы сюда откуда прилетели?

Вы не с поля ль Косова явились?

Не видали ль два могучих войска?

Не было ли битвы между ними,

И какое войско победило?»

Отвечают ворона два черных:

«Видит бог, царица дорогая,

С Косова мы утром прилетели,

Видели мы два могучих войска,

Те войска вчера сошлись на битву,

Два царя погибло в этой битве.

Может, кто из турок и остался,

А из сербов, если кто остался,

Тот изранен весь и окровавлен», —

Так они царице говорили.

Вдруг слуга Милутин приезжает,

Руку правую он держит в левой,

У него – семнадцать ран на теле,

Конь под ним забрызган алой кровью,

Спрашивает воина Милица:

«Что с тобою, мой слуга Милутин,

Иль царя на Косове ты предал?»

Отвечает ей слуга Милутин:

«Помоги с коня сойти, царица,

Да умой студеною водицей,

Дай вина мне красного напиться,

Тяжко я на Косове изранен».

Госпожа с седла его ссадила,

И водой студеною умыла,

И вином юнака напоила.

Как пришел в себя слуга Милутин,

Начала расспрашивать царица:

«Что на поле Косовом случилось?

Где погиб царь сербский, славный Лазарь?

Где погиб Богдан, отец мой старый?

Где погибли Юговичей девять?

Где погиб наш Милош-воевода?

Где погиб Вук Бранкович в сраженье?

Где погиб наш банович Страхиня?»

Ей слуга Милутин отвечает:

«Все на поле Косовом остались,

Где погиб царь сербский, славный Лазарь,