Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Дмитрий Калюжный

Лудовико Ариосто. Из поэмы «НЕИСТОВЫЙ РОЛАНД»:

И так, один преследуя другого,

По расширявшейся в густой тени

Глухой тропе из сумрака лесного

На луг просторный выбрались они.

Но я к Роланду возвращаюсь снова,

Перун Чимоска-короля в те дни

Закинувшему в самую глубь моря,

Чтоб причинять не мог на свете горя.

Но мало пользы от того снискал:

Враг лютый человеческому роду,

Который изобрел тот самопал,

Прообраз чей шлет огнь по небосводу, —

Не меньше зла тем причинив, чем дал,

Когда он в Еве соблазнил природу, —

Устроил так, что раз один колдун

В дни наших дедов тот нашел перун.

Орудье ада из воды, где было

На сотню футов скрыто много лет,

Извлечено наверх волшебной силой.

Сперва у немцев увидало свет;

И эти, – для чего оно служило,

Узнать стараясь (бес же нам во вред

Им изощрял все более мышленье), —

Ему нашли однажды назначенье.

Италия и прочие края

Жестокое искусство изучили:

Кто – бронзу в формы полые лия,

Расплавленную в огненном горниле,

А кто – железо или сталь сверля,

По весу, по величине и силе

Орудья разные творят: мушкет —

Названье им, бомбарда, фальконет.

Зовется, слышу, это – кулевриной,

То – сагрой, как угодно их творцам.

Железо, мрамор крошат в миг единый,

Путь проложив себе по всем местам.

Вплоть до меча оружие с кручиной

Брось в горн, солдат-бедняга, кузнецам

И на плечо вскинь аркебуз мгновенно:

Иначе службы нет теперь военной.

Как, выдумка коварная, – открой, —

В людских сердцах ты тестом завладела?

Убита слава бранная тобой,

Честь отнята у воинского дела,

И мнится лучше лучшего плохой.

Ты доблесть, храбрость умалить сумела;

Из-за тебя отвагой, удальством

Нельзя помериться в бою честном.

Из-за тебя ушло, уйдет со света

Синьоров столько и других мужей, —

Пока война не прекратится эта,

На свете в плач повергнув всех людей, —

Что в этих нет словах моих извета:

Тот – самый злостный, лютый лиходей

Из всех, каких знавали только люди,

Кто изобрел столь гнусный род орудий.

(Перевод А. Курошевой.)

Макиавелли пишет: «Думаю, что благодаря седлу с лукой и стременам, которых раньше не знали, всадник в наше время крепче сидит на лошади, чем в древности». И опять тот же вопрос: когда «раньше», и что такое, в представлении Макиавелли, «наше время»? Ведь стремена, как говорят и сами историки, были изобретены не ранее XI века н. э.! Александр Македонский их не должен был знать!

Однако историк Флавий Арриан (полагают, между 95 и 175 годами, линия № 6 «римской» волны) пишет об одном из боев Македонского (IV до н. э., тоже линия № 6) вот что: «Воинов Александра пало больше: варвары подавляли своей численностью, а кроме того, и сами скифы и лошади их были тщательно защищены броней». Но чтобы защищать коня броней, надо как минимум знать седло и стремена, уметь пользоваться прочей сбруей.

Макиавелли пишет об армянских воинах царя Тиграна II Великого (I век до н. э., линия № 5–6 «римской» волны):

«Армянский царь Тигран выставил против римского войска под начальством Лукулла 150 000 конницы, причем многие так называемые катафракты были вооружены вроде наших жандармов (в то время – тяжеловооруженные рыцари. – Авт.); у римлян же при 25 000 пехоты не было даже 6000 всадников, так что Тигран, увидав неприятельское войско, сказал: «Для посольства здесь все-таки много всадников». Однако, когда дело дошло до боя, Тигран был разбит, а историк сражения громит этих катафрактов, подчеркивая их полную бесполезность, потому что забрала, сплошь закрывавшие лицо, не позволяли им видеть врага и нанести ему удар, а тяжесть оружия не давала упавшему всаднику встать и пустить в дело свою силу».

Залезть на животное в доспехах нельзя, если нет седла (куда можно сесть) и стремян (в которые можно сунуть ноги, чтобы удержаться в седле). От слова стремя произошло и слово стремянка, маленькая лестница, применявшаяся для залезания на коня. Если, по Макиавелли, «наше время» (эпоха Возрождения) отличается от «древности» наличием надежной конской сбруи, как минимум седла и стремян, то царя Тиграна и Александра Македонского – героев, которых историки приписывают минус I и минус IV векам, следует отнести к эпохе Возрождения!

Поскольку все работы Макиавелли написаны до изобретения Скалигером столь привычной теперь хронологии, постольку нас не удивляет его хронологическая «необразованность». Смысловые соответствия текста Макиавелли с этой историей достигнуты стараниями переводчиков и редакторов XVII–XIX веков. Впрочем, даже при всем старании не удается скрыть, что Макиавелли не придерживается «установлений» традиционной истории. Например он пишет, что есть княжества наследственные, а есть «новые» – такие, как упомянутое выше Миланское. В главе «О новых княжествах, приобретаемых своим оружием и собственной доблестью» Макиавелли упоминает Моисея, Кира, Ромула, Тезея, а в главе «О новых княжествах, приобретаемых чужим оружием и милостью судьбы» он пишет о Франческо Сфорца и Цезаре Борджа, и хронологическая «пропасть» для него не имеет значения.

Обратившись к византийцам, пишущим на военные темы, мы обнаружим сходные тексты по линии № 6–7 «византийской» волны, то есть в VI («Стратегион» анонимного автора) и XI («Стратегикон», «Тактика Льва») веках.

Кекавмен. «СТРАТЕГИКОН»:

«Если ты стратиг и тебе вверено войско (стратигом я называю того, кто защищает и возглавляет военный лагерь), то дни и ночи бодрствуй и стремись к тому, чтобы поставить трофей против иноплеменников. Если ты находишься в неприятельской стране, то держи при себе многих верных и ловких лазутчиков, тех, кого, как мы знаем, называют хозарами. От них ведь должен ты узнавать о силе врага и его хитрости. Нести службу без лазутчиков невозможно. Если кто и станет действовать без них, то действия его будут недостаточны и неподготовлены. Лазутчики твои пусть будут незнакомы друг с другом. Ведь кого-нибудь из них могут схватить, и он может выдать остальных».

Дадим же теперь слово не европейским авторам. Придворный историк султанов Саад-эд-Дин (вторая половина XVI в.) написал хронику династии Османов с 1299 года, пользуясь сочинениями предшествовавших ему авторов. Переводчик пишет: «По своей направленности его хроника тенденциозна и исполнена идеи восхваления подвигов турок, однако фактическая сторона событий передана правильно». Посмотрим, как автор XVI века рассказывает о событиях XV века (линия № 7), о взятии Константинополя турками: