Большое собрание мистических историй в одном томе - Коллектив авторов

– Мне и самому его вид не по сердцу, – признался Спаркмен. – Не иначе как он был скорее тори, чем вигом. Да только теперь это уже все равно: он сидит у нашего огня, мы преломили с ним вместе кукурузную лепешку, и нечего ворошить старый пепел, только пыль подымать.

– Да-да, конечно, – согласился Спенсер. – Даже если бы он действительно оказался тори, это не должно нас ссорить теперь. А вот настороже быть надо. Я рад, что вы не забыли, как вести разведку на болотах.

– Такое разве забудешь, майор? – горячо, хотя и шепотом, отозвался Спаркмен, прикладываясь ухом к земле. – Я слышу, Джеймс уже поужинал, майор. Это его свист. Пойду условлюсь с ним, как будем сторожить нынче ночью.

– Рассчитывайте и на меня тоже, Спаркмен, раз уж мы ночуем вместе, – сказал майор.

– Ну уж это ни в коем разе, – последовал ответ. – Сторожим мы с Джеймсом по очереди. Конечно, ежели вам будет охота пополуночничать с одним из нас, то пожалуйста, это другое дело, поступайте, как вам нравится.

– Хорошо, не будем из-за этого ссориться, Джоэль, – миролюбиво проговорил молодой офицер, и они вместе вернулись в лагерь.

Глава II

У костра скоро обо всем договорились. Спенсер снова выразил готовность принять участие в ночном дежурстве, вызвался и шотландец Макнаб, но его предложение только послужило лишней причиной отказать и майору. Спаркмен решительно настоял на своем и, отправив Джеймса Грейлинга в одиночку обходить дозором окрестности, сам занялся тем, что нарубил веток и соорудил некое подобие шалаша для своего бывшего командира. Миссис Грейлинг и Люси спали в фургоне. Шотландец без долгих приготовлений растянулся возле костра, а сам Джоэль Спаркмен, закутавшись в плащ, устроился под фургоном полусидя, прислонясь спиной к колесу. Оттуда он время от времени вылезал, подбрасывал дров в огонь, задрав голову, смотрел в небо, оглядывал спящий маленький лагерь и, возвратившись на свое неудобное ложе, беспокойно, с перерывами, дремал. Так прошли первые два часа, и Джеймс Грейлинг сменился с дозора. Спать ему, однако, не хотелось, он уселся у костра, извлек из кармана книжицу под заглавием «Учитесь читать» и при свете колеблющегося смолистого пламени приступил прямо под открытым небом к этому естественному для юного возраста занятию, имея в виду наверстать понемногу те семь драгоценных лет, которые у него отняли волнующие события минувшей войны. За этим делом и застал его бывший командир, когда, так и не заснув, вышел из шалаша и сел с ним рядом у костра. Спенсеру всегда нравился этот мальчик. Они выросли в одной местности, первые военные успехи Джеймс сделал у него на глазах и при его одобрении. А разница в возрасте между ними была как раз такая, когда в сердце у младшего может родиться горячая привязанность к старшему другу, нисколько не противоречащая уважению, которое должен питать солдат к своему командиру. Грейлингу было от силы семнадцать, а Спенсеру лет тридцать пять – самый расцвет мужества. Сидя у костра, они толковали о прежних временах и вспоминали разные случаи, болтая весело и добродушно, как это свойственно молодости. Расспрашивали друг друга о том, куда и с какими намерениями они едут. У Джеймса Грейлинга своих намерений, строго говоря, не было. Были планы и виды его дяди, о которых нам здесь нет нужды знать больше, чем уже было рассказано выше. Однако Джеймс поделился ими со Спенсером во всех подробностях, будто с родным братом, и Спенсер с такой же готовностью открылся своему собеседнику. Оказалось, что он тоже едет в Чарлстон, а оттуда морем в Англию.

– Я тороплюсь в город, – заметил Спенсер, – так как оттуда через несколько дней в Англию отходит Фалмутский пакетбот и я должен плыть на нем.

– В Англию, майор? – с непритворным изумлением переспросил юноша.

– Да, Джеймс, в Англию. А почему тебя это так удивляет?

– Господи, ну как же! – простосердечно воскликнул его собеседник. – Да знай они, как знаю я, сколько вы перекроили у них красных мундиров, они бы вас на первом же ихнем пекане повесили!

– Да нет, едва ли, – улыбнулся майор.

– Но вы, конечно, перемените имя? – спросил юноша.

– Нет, – отвечал Спенсер. – Явись я туда под чужим именем, вся эта поездка оказалась бы ни к чему. Дело в том, Джеймс, что один старый родственник в Англии оставил мне изрядное наследство. И я смогу его получить, только если докажу, что Лайонел Спенсер – это я. Так что придется мне сохранить свое имя, как ни велик может быть риск.

– Вам виднее, майор. А только я все же думаю, догадайся они, как от вас досталось ихним солдатам при Хобкерке, при Коупенсе, в Юте и в других местах, уж они бы нашли способ вас повесить и не посмотрели бы, что мир. И потом, какая вам надобность ехать в эдакую даль за деньгами, когда у вас своих денег пропасть?

– Вовсе не такая уж пропасть, – возразил Спенсер, поневоле с опаской взглянув туда, где лежал шотландец и как будто спал крепким сном. – Да и вообще в деревне откуда быть деньгам? Даже на дорогу я должен буду достать в Чарлстоне. При мне сейчас только и хватит, чтобы туда добраться.

– Вот это уж чудеса так чудеса, майор. Я всегда думал, что в наших краях нет людей богаче вас; но если вы сейчас в таких стесненных обстоятельствах, майор… только не сочтите за дерзость, но, может, вы позволите мне одолжить вам пока что гинею-другую, у меня есть лишние, а вы потом из английских денег вернете.

И юноша извлек из-за пазухи полотняный кошелек и в следующее же мгновение представил глазам офицера его более чем скромное содержимое.

– Нет-нет, Джеймс! – воскликнул тот, отводя его руку с этим щедрым даром. – Мне вполне хватит доехать до Чарлстона, а там я легко достану, сколько понадобится, у купцов. Но все равно благодарю тебя, мой добрый друг, за предложение. Ты хороший человек, Джеймс, и я тебя не забуду.

Нет нужды передавать их разговор до конца. Ночь прошла без тревог, и на рассвете следующего дня маленький отряд стал готовиться к продолжению пути. Миссис Грейлинг занялась стряпней. Майора Спенсера уговорили задержаться и вместе позавтракать, а вот шотландец, вежливо поблагодарив за оказанное ему гостеприимство, собрался ехать дальше не мешкая. Путь его, похоже, тоже лежал вниз, но он не сказал, куда едет, и не поинтересовался, не по дороге ли ему со Спенсером. Последний не имел охоты возобновлять расспросы, так не понравившиеся тому накануне, но лишь без дальних слов с ним простился, пожелав ему счастливого пути, – и все остальные присоединились к этому дружественному