Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Мы проговорили больше часа, рассказывая друг другу обо всем, что произошло за это время. Выслушав историю воссоединения Жака и Алисии, принцесса растрогалась до слез.

– Ах, как замечательно, что они счастливы! – воскликнула она и с надеждой посмотрела на меня. – Метта, а ты готова вернуться ко мне? Я хочу предложить тебе должность хранителя моих одежд. Ты уже и так, по сути, делаешь эту работу, но теперь у тебя будет настоящий придворный пост. Это не такая высокая должность, как распорядитель гардероба, но, по крайней мере, ты получишь в распоряжение прислугу и придворное звание. Я очень надеюсь, что ты согласишься.

Я испуганно сглотнула и уставилась на нее округлившимися глазами. Это предложение было огромной честью. Пост распорядителя гардероба принцессы всегда занимала одна из ее самых знатных фрейлин, потому что он подразумевал высокий статус в придворной иерархии, но даже назначение хранителем одежды сделает меня придворной дамой – гораздо выше обычной прислуги. Я получу собственную спальню, смогу носить яркую одежду, заговаривать с придворными, не опуская глаз, и ко мне будут относиться как к человеку, а не как к дворцовым мышам и крысам. «Прекрасная возможность, Метта. Поначалу будет трудно, но кто знает, к чему это приведет?» – сказала моя матушка, когда меня взяли в кормилицы, однако даже она не могла предвидеть такого.

Из-за моего долгого молчания Екатерина решила, что я ищу способ вежливо отказаться.

– Тебе положено жалованье в двадцать крон и три платья в год, – добавила принцесса. – Наряды сможешь заказывать у своего зятя. – Она нетерпеливо хлопнула руками по коленям и, утратив властный вид, сбивчиво закончила: – По-моему, это хорошее предложение…

– Это великолепное предложение, ваше высочество, – ответила я, с трудом сдерживая слезы. – И огромная честь для меня. Конечно же, я согласна. Только… позвольте попросить у вас одну уступку.

– Разумеется. В чем дело?

– Я обещала Алисии, что буду рядом, как ей придет время рожать, поэтому, если двор покинет Труа, я не смогу поехать с вами. Ну, до того, как она разродится.

– Не вижу здесь никакого затруднения, – с облегчением вздохнула Екатерина. – Двор еще долго не уедет из Труа. Теперь Филипп Бургундский, вместо своего отца, будет делить регентство с королевой! Вот счастье-то! Ты же помнишь, как Людовик от нее с ума сходил. Я еще не встречалась с Филиппом, но Мишель утверждает, что он прекрасный человек. С таким-то родителем?! Филипп настаивает на привлечении убийц своего отца к ответственности, поэтому намерен договариваться с англичанами. А королева, желая его улестить, снова на все лады восхваляет короля Генриха. Так что в ближайшее время двор из Труа никуда не уедет. По-моему, Филипп хочет, чтобы королева оставалась здесь, потому что Труа удобно расположен между Дижоном и Аррасом. Если она начнет его раздражать, он уедет к себе либо во Фландрию, либо в Бургундию!

– Вы окружены людьми, которые хулят вашего брата и чтят память вашего мучителя, – с горечью заметила я. – Это нелегко, ваше высочество.

– С твоей помощью я справлюсь. Для всех я буду послушной скромницей, но в своей опочивальне хочу оставаться собой.

В дверь несмело постучали. Екатерина ласково сжала мне пальцы, кивнула на дверь, и я впустила в опочивальню того же пажа, который приходил в мастерскую на рю л’Эгюий.

– Для ее высочества от герцогини Бургундской, – испуганно прошептал он, не узнав меня в нарядном платье и чепце. – Послание срочное, иначе я не осмелился бы… – Его голос осекся. Я благодарно улыбнулась ему и закрыла дверь.

– Что там, Метта? – спросила Катрин.

Я вслух прочла короткую записку: «Сестра, мы с супругом завтра отправляемся в Бургундию, чтобы завершить дела с наследством его отца. Я иду попрощаться с нашей матерью королевой, после чего приду в ваши покои. Полагаю, вы не откажетесь принять свою сестру, Мишель, герцогиню Бургундскую».

Екатерина поджала губы, раздраженно закатила глаза, торопливо встала и забрала у меня письмо.

– Пригласи Агнессу, Метта. Без нее мне не обойтись. Знаешь, Мишель очень переменилась…

Мишель, герцогиня Бургундская, и в самом деле оказалась ни капли не похожей на робкую девочку, которая покорно ушла вслед за королевой из розария дворца Сен-Поль. В мастерской Жака я научилась отличать дорогие ткани от дешевых и сразу поняла, что траурный наряд Мишель сшит из роскошной материи, а гагатовый бисер отделки прибыл из далекой Кастилии, недавно освобожденной от мавританского владычества. Очевидно, для новой герцогини годилось все только самое лучшее.

В дверях Мишель остановилась и неторопливо оглядела комнату. На бледном лице, скрытом черной вуалью, проницательно поблескивали яркие сине-зеленые глаза.

– Ах, Екатерина, хорошо, что вы одна, – сказала Мишель, считая нас с Агнессой ничтожествами, не стоящими внимания. – Надеюсь, вы подыщете себе траурный наряд. Это отвратительное облачение вас недостойно.

Я вздрогнула и отступила к стене, отчаянно желая слиться с изображением, вытканным на шпалере. Невзрачные черты Мишель не имели ничего общего с обликом королевы, но манерами герцогиня Бургундская невероятно напоминала свою мать, хотя почти не проводила времени в ее обществе.

Не поднимаясь с кресла, Екатерина невозмутимо указала на резной табурет, который предусмотрительно велела поставить рядом.

– Добро пожаловать, сестра, – церемонно произнесла она. – Садитесь. Мое облачение приличествует обстоятельствам. Сожалею, что вы нас покидаете. Значит, герцог не стал дожидаться, пока тело его отца привезут в Дижон?

– Ах, тело герцога нам до сих пор не вернули! – воскликнула Мишель, осеняя себя крестным знамением. – Вот еще одно свидетельство трусости Карла. Он отрицает причастность к убийству своего дяди и отказывается признать, что ему известно, где тот похоронен.

– Карл был бы более сговорчив, если бы ваш супруг не стремился отправить его на эшафот, – тихо проговорила Екатерина. – Но давайте не будем спорить. Вернетесь ли вы в Труа после того, как отслужат похоронные мессы?

– Да, конечно. Филипп желает, чтобы я оставалась с вами, пока он ведет переговоры с англичанами. – Мишель жестом отказалась от предложенного Агнессой кубка с вином. – Я предпочла бы родниковую воду, – сухо сказала она. – Вино я пью только за здравие.

– И когда священник предлагает кровь Христову, – лукаво заметила Катрин.

– Это уже не вино, сестра, – отрезала герцогиня. – Вас поставили в известность, что с англичанами снова обсуждают возможность брака между вами и королем Генрихом?

– Вы пришли заручиться моим согласием? – спросила принцесса. – Что ж, если я откажусь, то Филиппу не удастся заключить с англичанами перемирие, которого он так отчаянно желает.

– Вы преувеличиваете, – натянуто улыбнулась Мишель. – Филипп считает договор с англичанами лучшим способом приструнить нашего воинственно настроенного сводного брата и его сообщников. Вы вряд ли откажетесь от брака, который сделает вас королевой.