Дети Велеса - Андрей Расторгуев

Покои князя не отличались особым изыском. Обычный спартанский стиль из набора предметов первой необходимости, лишённый какой-либо роскоши. Минимум простенькой мебели, среди которой преобладали скамейки, стульчаки, стулья и кресла. В единственном наиболее шикарном из них, похожем на обтянутый бархатной тканью трон с витиевато изрезанными боковинами, сидел князь, расслабленно разбросав руки по подлокотникам. Высокую спинку над головой венчало барельефное изображение лика Перуна. На закруглённое навершие надет шлем, ослепительно сиявший позолоченными узорами. Очевидно, это символ княжеской власти. Вроде короны или шапки Мономаха. Других регалий Стас не увидел. Одет князь тоже просто, как обычный горожанин. Уже одно это вызывало к нему симпатию.

Стас не понимал, почему никто не произносит имени князя, используя в разговорах лишь обезличенный титул. Похоже на то, как в земных учреждениях подчинённые называют своё начальство словами «директор», «шеф», «босс» или «командир». Но чтобы к самому руководителю обращались таким вот образом, случалось редко, и то больше среди военных. Здесь же создавалось впечатление, что никто не знает, как на самом деле зовут главу государства. Или сознательно умалчивают?

Надо было видеть округлившиеся глаза Юноса, когда Стас перед входом в Детинец пытался выведать у него имя князя. Сначала ведун какое-то время приходил в себя, озираясь по сторонам и высматривая, не слышал ли ещё кто-нибудь столь нелепый вопрос. Потом зашипел, словно змея:

– С ума сошёл такое спрашивать? Ты хоть и чужеземец, но думай головой, о чём говоришь. Князь не таков, как все. Он управляет нами по воле богов.

– Ну и что? – не понял Стас.

Ведун застонал, вспылив ещё больше:

– А то! С момента, когда боги поставили его над людьми, он перестал быть кем-то ещё. Теперь он только Светлый князь.

Пырёв пожал плечами. Для него все эти тонкости местного этикета – сплошная китайская грамота. Вздохнув, Юнос более спокойно пояснил:

– Представь, что боги наделили княжить некоего человека, чьё имя в миру, скажем, Ярослав. То бишь славящий бога Ярилу. Как с таким именем он будет исполнять волю остальных богов?

– И всё? Что тут такого?

– Как что. Князь отрекается от своего имени. Он, конечно, не становится богом, но уже и не совсем человек, чтобы согласие меж богами было, чтобы слово божье людям нести. Иначе, ежели правая рука не ведает, что творит левая, а ноги несут вовсе не в ту сторону, куда смотрит голова, долго ли так протянешь? Мир, когда сладу нет, разрывается на куски. Понял?

– Только то и понял, что светская власть и власть духовная у вас неразделимы.

– Вот любишь ты мудрёно выражаться, – покачал головой ведун. – И не разберёшь сразу, чего сказать-то хотел. Ну, ладно, пойдёмте. Главное, не додумайтесь князя про имя спрашивать. Обращаться к нему нужно просто – Светлый князь.

Приёмная правителя находилась в самом центре Детинца, на верхнем этаже. Это позволяло ей иметь широченные окна, через которые помещение наполнял яркий свет. Но это днём, а не в нынешние сумерки. Если бы не подставки с несколькими небольшими хоршнями, расставленные по углам, здесь было бы мрачновато. Зато хоршни создавали уют и атмосферу гостеприимства.

Как и Юнос, Пырёв с Аркашей коротко поклонились князю, ответившему лёгким кивком. Кивнули в ответ и несколько сидевших возле него мужчин, среди которых знакомым оказался только Кардаш. Вперёд выступил Юнос и торжественным тоном заговорил:

– Светлый Князь, позволь представить Станислава и Аркадия, чужеземцев пришлых, усердными стараниями которых горожане славно сражались с ворогом и одержали над ним победу.

Князь поднялся, упругим шагом пересёк зал и остановился на вытянутую руку от Пырёва. Цепкий изучающий взгляд стремительно пробежал по фигуре землянина. Правитель оказался не выше Стаса. Обычное, не запоминающееся лицо с рыжеватой бородой. И что такого особенного нашли в нём боги? Разве только глаза. Большие, светлые, лучащиеся, умиротворённые. Говорят, глаза – зеркало души. В таком случае с княжеской душой всё в полном порядке.

– Сыны Велеса?

Голос у него такой же мягкий и спокойный, но за ним ощущалась великая Сила, сравнимая только с объединённой мощью всех колдунов мира. И как вопрос-то поставил! Всего два слова, а сколько глубинного смысла. Единственной фразой спросил сразу обо всем.

Стас даже растерялся, не зная, с чего начать. Только глазами хлопал. Предполагаемый ответ выходил за рамки короткой беседы. В итоге пришлось лишь промычать нечленораздельное «угу». Мысленно успокоил себя тем, что переплюнул князя по краткости, которая, как известно, приходится сестрой таланту.

– Ясно. – Такой ответ, кажется, его удовлетворил. – Упырём за что прозвали?

Опять короткая, но ёмкая фраза с угрожающим подтекстом.

Что-то сильно смахивает на допрос. Это уже начинало раздражать. Первое чувство гостеприимства и уюта вдруг развеялись. На освобождённую жилплощадь стал въезжать дискомфорт со всей своей громоздкой мебелью, телевизором, посудой, холодильником, коврами, любимыми тапочками и домашними питомцами, решив поселиться здесь навсегда. Грубая отповедь уже готова была сорваться с губ, когда на помощь пришёл Башка:

– Тут целиком моя вина, Светлый князь. Ещё в нашем мире Станислав свет Петрович вцепился в меня, словно клещ. Никакого спасу от него не было. Я, само собой, не праведник, вот он и учил меня жить по совести. Такое чувство было, что кровь, извините, пьёт. Ну, и прилипла к нему кличка эта. Здесь я Стаса несколько раз Упырём называл, ведуны услыхали, тоже за мной повторять начали. А там уже и народ узнал. И пошло-поехало на каждом углу: «Упырь да Упырь». По имени к нему и не обращался никто. Так что никакой это не кровопийца. Просто должность у него такая, как и у вас. Вам ли не знать.

Сравнение с правителем, по мнению Пырёва, было совсем уж лишним. Князь мог и оскорбиться. Но, играя на грани фола, Башка сумел внести ясность и разрядить обстановку. Князь улыбнулся, открыто и вполне доброжелательно. Кажется, он прекрасно знал ответы на все свои вопросы. Просто хотел услышать их от землян.

– Да, это я могу понять, – простодушно признался князь.

Фух, отлегло от сердца. Раздражение, начавшее было расти, отпустило. Но аудиенция только началась. Не все интересовавшие князя вопросы были заданы, поэтому он продолжил:

– Без всякого сомнения, вы проявили себя с наилучшей стороны, встав на защиту города. Все, в том числе и я, благодарны вам за это. Только скажите мне, что за битва тут была?

– То есть? – Стас переводил непонимающий взгляд с князя на Юноса и обратно.

Оба выжидающе уставились на него, из чего следовало, что никаких дополнительных пояснений от правителя не последует.

Невозможно представить, чтобы князь не обладал полной информацией, особенно связанной с попыткой захвата его столицы. Или попросту интересуется мнением Стаса? Что ж, пускай услышит.